Вопросительная история, стр. 33

В. М. Васнецов. Олег над прахом коня. 1899 г.

В. М. Васнецов. Княгиня Ольга. 1885–1896 гг.

Оба – и Олег, и Ольга – противопоставляются в летописи своим незадачливым преемникам – Игорю и Святославу. Жадность Игоря и бессмысленная удаль Святослава явно «оттеняют» политические таланты Олега и Ольги.

Наконец, стоит обратиться к истории слова. Оба имени, Ольга и Олег, происходят от скандинавского «хельги» – «святой», «находящийся под покровительством богов».

Эти обстоятельства позволили некоторым историкам предположить: слова «олег» и «ольга» в древнейшей летописи не являлись личными именами. Скорее это были прозвища, титулы, означавшие «жрец» и «жрица». Именно жрецы должны были на время малолетства князя исполнять роль правителя. Всячески подчёркивая хитроумие Олега и Ольги, летописец отдавал должное представлению об особом даре жрецов. Только «вещий» мог воспринять волю богов и следовать предначертаниям судьбы.

Если дело обстоит именно так, мы вряд ли когда-нибудь узнаем первоначальные имена Олега и Ольги.

Почему Ярослав – Мудрый?

Иван – Грозный, Пётр – Великий, а Ярослав – Мудрый. Трудно себе представить, что могло быть иначе. Между тем своё прозвище великий князь киевский Ярослав Владимирович получил через пять веков после смерти: так назвали его московские летописцы XVI столетия, а позже с ними согласился известный историк Николай Карамзин. Но почему из десятков древнерусских князей именно Ярослав удостоился столь почётного прозвища? Какие основания были у потомков именно его признать Мудрым?

Князь Ярослав Мудрый. Реконструкция В. М. Герасимова. 1939 г.

Чтобы составить мнение о первых князьях, и Карамзин, и московские летописцы XVI в. обращались к «Повести временных лет». Заглянем и мы в древнейшую русскую летопись. И вот тут нас ждёт неожиданность. Привычный своей мудростью Ярослав оказывается или вовсе без прозвища или с прозвищем далеко не лестным. Обычно «Повесть временных лет» называет нашего героя просто Ярославом, а однажды сообщает о противниках князя, называвших его «Хромцом», то есть хромым.

Стоит, однако, почитать список княжеских дел, как всё, казалось бы, встаёт на свои места. Летописец стремится убедить читателя в высоком уме, благочестии и политической искусности Ярослава. Прежде всего, князю пришлось одолеть в борьбе за киевский престол коварного брата – Святополка Окаянного. И как же иначе можно назвать человека, по воле которого были убиты ни в чём не повинные братья Борис и Глеб, будущие первые русские святые? Сам же Ярослав, как гласит летопись, читал ночью и днём, «засеял книжными словами сердца верующих людей», основал библиотеку в Софийском соборе. Работали при ней переписчики и переводчики – целая академия по меркам XI столетия! Не забывал Ярослав и о просвещении простого народа: платил жалованье монахам за распространение знаний. Кроме того, князь прославился основанием великих соборов, и в их числе знаменитой Софии Киевской.

Получив из летописи все эти сведения, позднейшие составители русской истории просто не могли не заключить, что Ярослав – Мудрый. Но с XVI в. много воды утекло. В распоряжении современных историков оказались и другие сведения о Ярославе. Появилась возможность проверить рассказ древнейшего летописца.

При сравнении выяснилось, что «мудрость» Ярослава вовсе не так однозначна, как могло показаться читателям «Повести». Например, из рассказа скандинавского воина, «Эймундовой саги», следует, что убийц к Борису подослал не кто иной, как Ярослав. Он же, по всей вероятности, «позаботился», чтобы «Окаянным» (братоубийцей) предстал в летописи ни в чём не повинный Святополк. Что касается строительной деятельности Ярослава, и здесь не обошлось без «приписок». «Повесть временных лет» утверждает: Софийский собор в Киеве основан в 1037 г. Ярославом. А вот недавние изыскания археологов показали – строить Софию начали на 12 лет раньше, в 1015 г. Основателем величайшего древнерусского собора оказался не Ярослав, а его отец Владимир, креститель Руси.

Господь Вседержитель. Центральный купол Софийского собора в Киеве. XI в.

Богоматерь Оранта. Нерушимая стена. Мозаика в центральной абсиде Софийского собора в Киеве. XI в.

Итак, идеализировать Ярослава не стоит. Но не признавать за ним талантов тоже нельзя. Дипломатические успехи, обширное строительство, начала законодательства – всё это достижения Ярослава Владимировича.

Да, он хотел казаться лучше, чем был. Ярослав и его сыновья позаботились о том, чтобы в летопись попал «подправленный» вариант политической биографии князя. И вот тут мы сталкиваемся с некоторой неувязкой. Тот же летописец, который «обелил» Ярослава в истории с братьями и «приписал» ему Киевскую Софию, не преминул рассказать о кличке, полученной Ярославом от врагов. Они называли князя Хромцом. Прозвище имело под собой все основания: Ярослав действительно хромал. Исследование останков князя, захороненных в Софийском соборе, зафиксировало врождённый вывих тазобедренного сустава в сочетании с ранением правой ноги. Но что стоило летописцу «забыть» о хромоте Ярослава, раз он промолчал о более существенных недостатках?

Ярослав Мудрый за сочинением «Русской Правды». Современный рисунок.

В том-то и дело, что современники не только не хотели молчать о хромоте Ярослава, они выставляли её напоказ. О хромоте сообщали иностранные хроники, о ней говорилось в Новгородской летописи: «Был же хромоног, но умом совершен, и храбр на рати, и христианские книги сам читал». Получается, что, превознося князя за ум и храбрость, летописец начинает не с этих достойных похвалы качеств, а с княжеской хромоты. Конечно, хромал на Древней Руси не каждый князь, это была отличительная черта Ярослава. И всё же почему летописец, явно настроенный Яро слава хвалить, начинает с хромоты?

Попробуем подойти к вопросу иначе. Ведь тысячу лет назад люди могли думать не совсем так, как мы. А что, если хромота в глазах летописца не такой уж недостаток? Не случалось ли современникам Ярослава хвалить и других за какие-нибудь физические недостатки? Оказывается – случалось. В соседней Скандинавии.

Когда Русью правил Ярослав, в Исландии и Норвегии расцвела поэзия скальдов. Скальды сочиняли стихи о богах и героях, о битвах и мести, о подвигах и славе. Считалось, что языком скальда движет Один, бог поэзии и вдохновения. Слово скальда в глазах современников обладало магической силой. Скальду верили, как пророку, и боялись, как колдуна. Хвалебная песнь, сложенная скальдом, могла вознести правителя на невиданную высоту. Но горе конунгу (королю), которого скальд задумает высмеять.

Но не только о знатных людях, конунгах и ярлах, пели скальды. Кое-что сообщали они и о себе, и не самое приятное. Скальды изображали себя внешне безобразными, грубыми людьми. Чем вдохновеннее стихи, тем уродливей автор. Чем ужасней облик поэта, тем прекрасней его поэзия. Скальда нужно было слышать, а не видеть. Красавцев на свете немало, но что их слова? Уродство скальда – вот признак особого дара и особого знания.