Сказки, стр. 15
— Хочу платье самотканое. Кто мне его подарит, за того и выйду замуж.
Тут младший брат взглянул на волшебный перстень, и платье само собой явилось. Ну, после этого он и женился на девушке.
Торбаланцы
Жили когда-то старик и старуха. Никого-то у них не было на свете: ни сына, ни дочки, ни коровы, ни козы, ни курицы, ни осла. Старик по чужим дворам ходил — дровишек наколет, водицы принесёт, тем и кормились.
Бывало, вернётся старик к вечеру домой, ног под собою не чует от усталости, сядет на порожке, трубочку закурит. А старуха его попрекает:
— Ах ты, такой-сякой, тебе бы только табачищем дымить! Нет, чтобы обо мне подумать. А я вон босая да простоволосая хожу!..
Кричит старуха, бранит старика. Горько старику слушать старухины попреки. Повесит голову, а из глаз слёзы градом катятся, покуда трубку не загасят.
Как-то раз такая обида его взяла на старуху, что он не вытерпел, поднялся, взял сеть и ушёл из дому.
«Пойду, — думает, — на реку, авось попадётся мне золотая рыбка. Она всё знает и всё может. Попрошу у нее совета и помощи».
Пришёл старик к реке, расставил сеть, а сам в камышах схоронился и стал ждать…
Вдруг — фррр! — с неба журавли, словно камни, посыпались. Опустились на воду, в камыши — всюду. Старик изловчился и поймал одного.
— Отпусти меня, дедушка! — взмолился журавль.
— Не отпущу, милый, — ответил старик. — Мы со старухой одни одинёшеньки живём, с тоски по целым дням ссоримся. Иди к нам жить вместо сына, порадуй стариков.
— Ах, дедушка, — сказал журавль, — не могу я под одной крышей с людьми жить, заботы с ними делить. Я высоко в небе летаю, в каких только землях не бываю. Отпусти меня!
Сердце у старика было доброе. Стало ему жаль птицу. Пригорюнился он, в затылке почесал. Что делать?
А журавль говорит:
— Пойдём, дедушка, ко мне! Дам я тебе подарок — не нарадуешься.
Старик согласился. Журавль привёл его к себе домой, снял со стены писаную торбу и сказал:
— Торбаланцы, за дело!
Тотчас же из торбы двое проворных молодцев выскочило. Накрыли они стол, золотые блюда и чаши расставили, яства, одно другого вкуснее подали, вин заморских не забыли и сказали:
— Милости просим!
Журавль и старик наелись до отвала.
А молодцы в сторонке стояли, за столом прислуживали.
Потом журавль сказал:
— Торбаланцы, в торбу!
Молодцы живо всё прибрали в торбу и сами в неё залезли.
— Дарю тебе эту торбу, дедушка! Жить тебе и здравствовать много лет! — промолвил журавль и протянул торбу старику.
Обрадовался старик, взял подарок и пошёл восвояси.
Пришёл он к ночи в одну деревню. В ней жила его кума с двумя дочерьми. Старик попросился к ним переночевать.
Впустили они его, а потчевать нечем — только и нашлось, что головка луку, щепотка соли да чёрствого хлеба горбушка. Тогда старик снял с плеча торбу и крикнул:
— Торбаланцы, за дело!
Тотчас же молодцы из торбы выскочили, стол накрыли и сказали:
— Милости просим!
Кума с дочерьми глаза вытаращили. Чего-чего на столе только не было: и пироги, и поросёнок жареный, и белый хлеб, и сладости всякие…
Попотчевал старик куму с дочерьми и сказал:
— Торбаланцы, в торбу!
Кума рот разинула, а старик знай со смеху покатывается.
Тут кума отвела старика в другую горницу спать, а сама позвала дочерей, и принялись они за дело. Целую ночь шили, к утру такую же, как у старика, торбу приготовили и ему подсунули, а его торбу себе взяли.
Приходит старик домой и ещё в воротах старуху зовёт:
— Эй, хозяйка, встречай гостя себе на радость!
Вышла старуха на крыльцо, глядит — старик весел и доволен, рот до ушей. А тот вошёл, торбу снял и говорит:
— Торбаланцы, за дело!
Но никто из торбы не выскочил.
Как схватится тут старуха за кочергу, да как накинется на старика:
— Ах ты, такой-сякой, смеяться надо мной вздумал?
И ну кочергой его молотить. Заплакал старик, выбежал со двора долой и прямо к журавлю отправился.
— Журавушка, сынок, то-то и то-то со мной приключилось, — пожаловался он журавлю. — Торбаланцы сбежали…
Журавль обо всем подробно расспросил старика и догадался, в чём дело.
— Ладно, — сказал он, — вот тебе другая торба. Иди себе и ни о чем не печалься: она сама тебя научит, что делать.
Обрадовался старик; взял торбу и пошел восвояси.
По дороге проголодался, уселся на лужке, снял торбу и сказал:
— Торбаланцы задело!
Тут из торбы выскочили двое дюжих молодцев и стали старика дубинками колотить. Бьют и приговаривают:
— Не ходил бы к куме, простак, не попался бы с торбой впросак!
Старик туда, старик сюда, не отстают молодцы. Наконец вспомнил он заветные слова и закричал:
— Торбаланцы в торбу!
Молодцы тотчас же попрятались, а старик взял торбу и пошёл к куме.
Увидала она, что старик новую торбу принёс и сказала себе:
«Не иначе, новая прибыль в доме!»
А самой не терпится дознаться, что в той торбе спрятано.
Только старик ушел в другую горницу отдохнуть, кума хвать торбу и говорит:
— Торбаланцы, за дело!
Тут же выскочили из торбы двое дюжих молодцев и принялись куму дубинками лупить. Лупят и приговаривают:
— Отдай торбу старику! Отдай торбу старику!
Видит кума, что не отделаться ей от торбаланцев, и скорее старика из другой горницы позвала.
Старик пришёл, получил украденную торбу и велел торбаланцам обратно спрятаться.
Дед Божил и черт
Дед Божил выспался в тени под ветлой возле заброшенной мельницы, вечером вернулся домой, поужинал и уселся на пороге выкурить трубку.
Сунул руку в карман — нет трубки. Пошарил тут, пошарил там — нет трубки, и дело с концом.
— Э, — сказал дед Божил, — должно быть, я её под ветлой забыл.
Как скоротать ночь без трубки! Пошёл дед назад, к мельнице. А уже смеркалось. Месяц было показался на небе, да, как на грех, облачком его затянуло.
Дед Божил добрёл в потёмках до ветлы и только было нагнулся, чтобы трубку поискать, как услыхал чьи-то голоса и треск ветвей. Поднял он голову и обмер: на ветле черти расселись и о чём-то беседуют.
Вот оно что! На этой самой ветле по ночам черти собирались, и молодежь старикам докладывала, кто что за день натворил.
Дед Божил прислушался. Вот один чёрт начал:
— Ничего я сегодня не совершил, только трубку у деда Божила стянул, когда он под ветлой спал. Завтра оборочусь парнишкой и отнесу ему трубку, когда он пахать будет, а у него вола уведу волкам на съедение…
— Только берегись, как бы он у тебя шапку не отобрал, — сказал старший чёрт, — тогда слугой ему станешь и все наши тайны ему перескажешь.
— Ах, боже ты мой! — воскликнул дед Божил и перекрестился.
И тут же ветки ветлы ещё сильнее затрещали, и все черти разбежались, куда глаза глядят, потому что они креста и божьего имени пуще огня боятся.
А дед Божил опрометью назад кинулся, спотыкался, падал, еле до дому добрался, а на самом лица нет.
— Что с тобою, старче? — спросила его старуха.
А он только перекрестился да промолвил:
— Чему быть, того не миновать!
Рано на зорьке дед Божил запряг волов и отправился поле пахать. Провёл борозду, провёл другую — не борозды, а кривули! Ещё бы — пахать-то дед пашет, а сам по сторонам глазами шныряет, откуда, мол, беда придет.
Вдруг выходит из-за кустов парнишка с сумкой через плечо.
— Дедушка, я тут трубку нашёл, не твоя ли?
Дед Божил догадался, что перед ним сам черт стоит, и подумал: «Будь, что будет, а шапку я у него непременно отберу!»
Чёрту пришло в голову, что старик глуховат, и он крикнул погромче:
— Дедушка, я трубку нашёл, не твоя ли?
Подошёл он к старику и показал ему трубку. Дед Божил руку протянул, будто за трубкой, а сам — хвать! — и сорвал с него шапку.