Дикое сердце, стр. 6

Глава 2

Вечеринка проходила в самом укромном уголке пляжа, где не было ветра и песок был твердым и ровным, а бухточки, окруженные скалами, и заливчики создавали атмосферу, напоминающую сборище контрабандистов. В кругу, выложенном из серых камней, горел костер, а шум волн смешивался с музыкой радиоприемников, поставленных в удобных местах. Кто-то приготовил пунш, который шел очень хорошо.

Лора поискала глазами в толпе Мэгги, но ее нигде не было. Видно, что-то ее задержало. Она все еще не вернулась, когда Джеймс приехал за Лорой, и Лора оставила Мэгги записку, чтобы она шла сюда.

Лора не могла сидеть спокойно. Она все время вертелась. Пальцы ее босых ног ворошили песок, проделывая в нем маленькие канавки. Посасывая свой пунш, она подошла к воде, нашла удобное место, где могла сидеть и смотреть, как волны с шумом разбиваются о берег, превращаясь в пену.

Вынув из сумки небольшой этюдник, она стала набрасывать быстрыми уверенными штрихами контуры просторного изгибающегося побережья бухты.

Появление в ее жизни Дэниела сделало ее не уверенной в себе. Впрочем, он всегда вызывал у нее такое чувство, с самой первой встречи…

У нее были каникулы, и она помогала в магазине, когда он впервые вошел туда. Его высокая внушительная фигура, казалось, заполнила собой весь магазин. Волосы у него были темные, почти черные, и коротко подстрижены; лицо властное, худощавое. Такое лицо вызывает волнение, подумала Лора. Подбородок его был решительным, бескопромиссным, рот твердый, с оттенком жестокости. Она подумала, что он будет решительным противником тому, кто окажется настолько глуп, что вступит с ним в борьбу. Одет он был неброско, но чувствовалось, что его костюм стоит дорого. Одежда не скрывала его ладной мускулистой фигуры.

Без каких-либо предварительных разъяснений он сказал:

— Я ищу Кэлама Брэнта. Он здесь? Его властный тон заставил ее напрячься. Она довольно робко ответила:

— Он вышел. Может быть, я могу вам помочь?

Когда она вышла из-за прилавка, его холодные серые глаза окинули ее фигуру, оценивая. На ней была обтягивающая майка и джинсы, тоже довольно узкие. Ей не понравилось, что он так ее разглядывает.

— Вы, должно быть, Лора, — произнес он задумчиво. — Я — Дэниел Ворвик. Она кивнула и сказала:

— Вы из Окли? Отец говорил мне, что вы должны приехать.

Правда, Кэлам не сказал ей, что за дела у него с Ворвиком. Просто сообщил, что тот должен приехать. Отец казался озабоченным, даже немного сгорбился от усталости. И ей показалось, что лицо его стало бледным. Она не знала, отчего, но ей показалось, что предстоящая встреча с Ворвиком тревожила его. Ему не хотелось его видеть, но она знала, что спрашивать, почему, было бесполезно: он был не таким человеком, чтобы делиться с кем-то своими трудностями.

— Он ушел посмотреть на карточный столик эпохи Регентства, но должен скоро вернуться.

— Ничего. Я пришел немного раньше, чем мы договорились.

Он стал ходить по магазину, осматривая вещи, выставленные на продажу. И она спросила:

— Вы интересуетесь старинными вещами? — Она положила руку на резной шкафчик, проведя пальцем по замысловатой инкрустации, — Смотря какими, — небрежно заметил он, быстро окинув взглядом стоявшие в магазине вещи. — Ваш отец, кажется, интересуется картинами. Есть здесь что-то стоящее?

Лора вспомнила, что говорили о замечательной коллекции картин, собранных Ворвиками, и сухо ответила:

— Боюсь, что вы не найдете здесь ни полотен Моне, ни картин Ренуара. — А потом добавила:

— Именно это вы ищете, не так ли?

— Вы так считаете? Почему? Пожав плечами она ответила:

— Так пишут в газетах.

Его серые глаза диковато поблескивали.

— Не стоит верить всему, что пишут в газетах.

Она холодно на него взглянула:

— Чему из того, что о вас пишут, я не должна верить? — спросила она. Рот его скривился в усмешке. Он оценил ее ответный удар.

— Вот, например, очень неплохие работы маслом. Вот эта написана пятьдесят лет назад. На картине был изображен парусник с грузом, прикрытым брезентом, на фоне черного штормящего моря. Картина напоминала время, когда под прикрытием темноты контрабандисты доставляли в страну шелк, бренди или пряности.

Он внимательно изучал картину. Наконец повернулся к ней и спокойно спросил:

— Вам здесь интересен сюжет? Или же вас привлекает манера письма?

— Вы явно не романтик, — ответила она. — Вас ничто не интересует, ведь так? — Она нахмурилась.

— А вас? — спросил он.

— Мы собираем такие вещи, которые нравятся нашим покупателям, — ответила она, раздраженная тем, что он заставляет ее защищаться. — Мы должны на что-то жить.

— Сомневаюсь, что вы сможете жить на то, что у вас здесь собрано. — Он прошел в заднюю комнату, и Лора последовала за ним, несколько расстроенная. Вещи покупал ее отец. Возможно, они были не высшего класса, но магазин работал многие годы. Какое право имеет этот Дэниел Ворвик приходить сюда и утверждать, что отец делает все не так, как нужно?

Он стал изучать картину, которая висела на противоположной от двери стене. Дэниел Ворвик считался знатоком изобразительного искусства. «Интересно, что он скажет об этой картине?» — подумала она, нахмурившись.

Подпись на картине ничего не могла ему дать. Ее подписала мать своей девичьей фамилией, Кэстелл, так что он не сможет никак связать ее с семьей Лоры.

Картина была написана во Франции: маленькие белые домики спускались по склону к морю; на воде мирно покачивались яхты, вечернее солнце освещало лучами бухту. Это было единственное, что осталось от матери. Она будет беречь всю жизнь это полотно, напоминающее ей о прошлом. Она взяла себя в руки, ожидая, что он скажет.

А он медленно произнес:

— В этом что-то есть. Картина проникнута искренним чувством, оно передается вам, кажется, что художник хорошо знал это место и любил его.

Лора почувствовала, как по телу ее разлилось тепло. Только она знала, как ее мать любила это маленькое рыбачье село, где они прожили всего несколько коротких лет.

— Сохранилось так мало оригиналов произведений Джейн Кэстелл, — пробормотал он себе под нос.