Наследие, стр. 31

– Другом? Так ведь этот тип хотел тебя изнасиловать во время летнего бала!

Элли ощутила чуть ли не физическую боль, смешанную с чувством протеста и злостью.

– Не забывай, что он спас мне жизнь. Так что я все-таки предпочитаю считать его не насильником, а другом. – По выражению лица Картера она поняла, что ее слова основательно задели его, но так как в ней все сильнее бушевала злость, теперь это не особенно ее волновало. – Да, он поступил по отношению ко мне бесчестно и грубо, и я долго ненавидела его за это. Но потом он сто раз просил у меня прощения, и я уверена, что его все еще мучает совесть. Да ты и сам все это знаешь, только не хочешь признаваться. Запомни, Картер, чтоб тебя черти взяли, – это моя жизнь. И я имею полное право сама выбирать себе друзей. А от тебя хочу только одного – чтобы ты доверял мне.

Картер вскочил со скамейки, будто подброшенный пружиной.

– Элли! Ты меня слушаешь, но не слышишь. Между тем я тоже хочу от тебя только одного: чтобы ты не встречалась с этим человеком. Никогда. – Он говорил усталым, каким-то выцветшим голосом, как если бы ее многочисленные аргументы утомили его по причине полного отсутствия в них смысла и логики.

Элли задумчиво смотрела на него не меньше минуты. Какой смысл спорить и что-то доказывать, если он попросту проигнорировал все, что она сказала?

– Мда… – наконец произнесла она, чтобы нарушить затянувшееся молчание. – Похоже, ты ненавидишь его всеми фибрами души. Так что вряд ли поверишь, если я скажу тебе, что он ищет одной только моей дружбы.

Картер и глазом не моргнул.

– Не поверю. И как твой бой френд говорю: ты не должна с ним встречаться ни при каких условиях.

– Но это же глупо… – протянула она, чувствуя, как поднявшаяся у нее в душе волна смятения и замешательства готовится затопить злость. – Как ты не понимаешь? Ты же не можешь на полном серьезе диктовать мне, с кем дружить, а с кем нет, только потому, что ухаживаешь за мной? Сейчас люди имеют право сами находить себе друзей.

– Я не собираюсь ничего тебе диктовать. Это вопрос выбора. – Картер, не моргнув, выдержал ее изумленный взгляд. – Если хочешь быть со мной, тогда тебе придется дать отставку Сильвиану. По всем пунктам.

По мере того как она осознавала сказанное, сердце у нее в груди словно наливалось свинцом.

– То есть ты хочешь сказать, что если я буду дружить с Сильвианом, то ты прекратишь со мной всякие отношения?

Он промолчал, но проступившее у него на лице упрямое выражение не оставляло никаких сомнений в ответе.

– Боже мой, Картер… Что ты такое говоришь? – Оказавшись в ловушке, она уронила голову на ладони и спрятала лицо за волосами.

«Интересно, если я скажу «нет»… он действительно… меня бросит?»

Сейчас ей было не только тяжело дышать, но и думать. Но выбора у нее не оставалось, и она знала это. Потому что главным человеком в своей жизни считала все-таки Картера.

«Я не могу, не имею права потерять его».

Когда она подняла на него взгляд, в ее серых глазах плескались тревога и боль.

– О’кей, – уныло произнесла она. – Похоже, все складывается так, что мне действительно не придется больше встречаться с Сильвианом.

Счастливый Картер улыбнулся, потянул ее за руки, чтобы заставить подняться со скамейки, после чего заключил в объятия.

– Очень жаль, что нам пришлось схлестнуться, – прошептал он. – Честно говоря, мне совсем не хочется выглядеть в твоих глазах полным ублюдком, но еще меньше хочется видеть тебя в компании этого парня.

Элли положила голову ему на грудь, но ничего не сказала.

Глава одиннадцатая

Всю следующую неделю Элли так много занималась, что у нее почти не оставалось времени подумать о Гейбе и ее споре с Картером, хотя не слишком приятное чувство, оставшееся после этого спора, навсегда засело у нее в подсознании. Что же касается Сильвиана, то избегать общения с ним оказалось нетрудно. Она была слишком занята и в основном занималась или спала. При всем том ей никак не давала покоя мысль, что кто-то из учителей или даже ее друзей тайно сотрудничает с Натаниэлем. Кроме того, ее не оставляло омерзительное ощущение, что тайный агент Натаниэля, кем бы он ни был, постоянно шпионит и наблюдает за ней.

«Но кто же он все-таки такой?»

Всякий раз, когда она разговаривала с Элоизой, то ей, помимо воли, приходила в голову мысль:

«Вряд ли это она. Слишком мила и добра. Да и на великую актрису совсем не похожа».

И хотя Элли всей душой ненавидела Желязны, ей было трудно, почти невозможно представить, что он работает на Натаниэля. Столь преданный Киммерии человек просто не мог, по ее мнению, сотрудничать с самым главным врагом школы. Изабелла, разумеется, в разряд подозреваемых не попадала, но оставался еще Джерри Коул. Последнего, впрочем, Элли считала хорошим порядочным человеком, занятым исключительно точными и естественными науками и очень любившим своих учеников, по причине чего не принимала в рассуждение и его.

Тогда кто же?

«Ну уж никак не Радж Пэтел, не Сильвиан, не Картер и не…»

Интересно, что ее рассуждения по вышеупомянутому поводу всегда заканчивались на этом самом месте. Она не могла вообразить, что кто-то из знакомых ей учеников старших классов и Ночной школы предает Изабеллу и своих товарищей.

Но предатель в их рядах все-таки имелся, и отмахнуться от этого факта не представлялось возможным.

Когда на занятиях по самообороне в Ночной школе выдавалась свободная минутка, Элли изо всех сил старалась убедить Зои в том, что с ней можно дружить. Правда, до сих пор такого рода попытки не увенчались успехом, так как Зои относилась к ним с все возрастающей подозрительностью, поскольку не понимала мотивацию напарницы.

Впрочем, пытаясь приручить Зои, Элли приходилось всякий раз совершать над собой определенное насилие, поскольку выработать в себе по-настоящему доброе отношение к этой совершенно неэмоциональной девушке, отличавшейся механистическим подходом ко всему, что она делала, и впрямь было непросто.

Но прежде всего Элли самой потребовалось немало времени, чтобы понять, что дело того стоит и за роботоподобным фасадом этой девицы с удивительно острым холодным умом скрывается душа тринадцатилетнего подростка.

Зои ненавидела так называемые светские разговоры «ни о чем», так что все попытки Элли вовлечь ее в беседу о модах, мальчиках или современных группах заканчивались тем, что Зои резко замолкала, одарив ее злым взглядом, в котором читалось только одно: какого черта я должна разговаривать обо всей этой ерунде?

Элли решила сменить тему, но когда в один прекрасный день заговорила с Зои о задании по физике, напарница прервала ее посередине фразы.

– Ты слишком много болтаешь, – бросила она и отправилась по своим делам. Элли же, пораженная случившимся, не менее секунды смотрела ей вслед с открытым ртом.

Впрочем, во время тренировок Зои показала себя хорошим партнером и всегда хвалила Элли, когда у нее получалось то или иное движение. Правда, ее комплименты отличались от общепринятых, и говорила она примерно следующее: «Ты выучила это быстрее, чем обычно. Может, случилось что?»

При всем том в Зои чувствовалась некая хрупкость и незащищенность, и лишь это побуждало Элли продолжить попытки к сближению.

– Не могу отделаться от впечатления, что Зои представляет собой нечто вроде недоделанного гения. Если, конечно, такие бывают.

Рейчел хмыкнула.

– Не хотелось бы, чтобы эта фраза когда-либо достигла ее ушей…

– А еще она похожа на гибрид кобры с брошенным котенком, – продолжала упражняться в остроумии Элли, не обратив внимания на предостережение подруги. – Резкая, опасная и жалкая одновременно.

Рейчел тоже не удержалась от возможности пройтись насчет Зои.

– Или на питона-щенка, – высказала предположение Рейчел и тут же добавила: – Но только попробуй брякнуть ей, что это мое изобретение. Я, не моргнув глазом, назову тебя лгуньей.