История Нового времени. Эпоха Возрождения, стр. 9

Торквемада поставил церковь на службу государству; в обстановке религиозного воодушевления, вызванного победой, народ сплотился вокруг "католических королей". Фердинанд стал магистром трех духовно-рыцарских орденов и получил в свое распоряжение огромные средства; церковная десятина стала государственным налогом. Испания стала второй – после Франции – абсолютной монархией Европы; так же, как во Франции, в Испании появились постоянные налоги и регулярная армия. Фердинанд и Изабелла заботились о простом народе; было введено ограничение хлебных цен и запрещено ростовщичество; ростовщикам так же, как еретикам, грозили пытки "святой инквизиции". Мятежи и смуты прекратились; дворяне уже не смели грабить на дорогах, и, чтобы прокормиться, шли простыми солдатами в королевскую армию. Правда, этой армии нужно было дать дело: многочисленное и воинственное испанское дворянство – так же, как французское, – требовало войны и добычи, поэтому война между Испанией и Францией была неизбежна. Эта война началась в 1503 году, и главным полем боя стала Италия: богатства Италии влекли к себе и французов, и испанцев, и этой стране было суждено стать первой добычей новорожденных абсолютных монархий.

ИТАЛИЯ ПОСЛЕ ЧУМЫ

Италия была центром европейской цивилизации, самой населенной и богатой страной Запада. Здесь раньше, чем в других странах, началось Сжатие и выросли большие города, возродились торговля, ремесла, искусства. В середине XIII века для Италии настало время социальных революций, «благородные» дворяне лишились власти, а крестьяне получили свободу. В некоторых городах революции привели к власти самодержавных правителей; их звали «синьорами», и они были первыми абсолютными монархами Европы.

В 1348 году пришла Черная Смерть, города и деревни наполнились стенаниями, трупы умерших лежали в домах и на улицах, и нанятые коммунами могильщики свозили их к вырытым на окраинах огромным ямам. Погибло около половины населения Италии; некоторые города были покинуты бежавшим в ужасе населением; дома стояли пустые, с зияющими глазницами окон и провалившимися крышами. Торговля и ремесла пришли в упадок; флорентинское ткачество сократилось вчетверо, и богатые горожане стремились вложить свои деньги в землю, скупая поместья разорившихся дворян. Купцы и ростовщики покупали замки и титулы и превращались в новых баронов и графов, а дворяне становились наемниками, жившими войной и грабежом. Иногда они объединялись в большие отряды – "бандерии" (то есть банды) во главе с "капитанами удачи"; во время войны эти банды нанимались к какому-нибудь синьору или городу, а во время мира грабили всех подряд. Из охваченной огнем Столетней войны Франции приходили французские и английские бандерии – это было бедствие хуже чумы, и так же, как во Франции, гарантом мира и порядка могла стать лишь абсолютная власть монарха.

История двигалась по одной и той же торной дороге – к абсолютной монархии. В 1388 году синьор Милана Джан-Галеаццо Висконти провел налоговую реформу и, забрав в свои руки городскую казну, создал сильную наемную армию; недовольная знать была изгнана или подверглась репрессиям. Висконти начал войну против банд и нанимавших их городов, он мечтал об объединении страны; его войска овладели всей Северной Италией и подступили к стенам Флоренции. Во Флоренции в это время шла борьба между простым народом, "плебеями", и владевшими властью купцами и ростовщиками – городскими патрициями. Патриции жестоко расправлялись с восстаниями угнетенного плебса и одновременно призывали итальянцев на борьбу против миланского "тирана" в защиту "свободы"; не доверяя своим согражданам, они нанимали для этой борьбы французские "бандерии". Джан-Голеаццо разгромил французские банды в битве под Алессандрией и был провозглашен герцогом Ломбардии – однако в ход событий внезапно вмешалась чума; в 1402 году герцог скончался, и Северную Италию снова охватили смуты.

Через двадцать лет сын Джан-Голеаццо герцог Филиппо-Мариа предпринял новую попытку объединения Италии. Флорентинские наемники были разбиты войсками герцога, и во Флоренции начались народные волнения; к восставшему народу присоединился один из патрицианских кланов, клан Медичи, имевший личные счеты с тогдашними правителями. Козимо Медичи был крупнейшим банкиром Европы; его банк был уполномочен папой собирать церковную десятину, и конторы Медичи имелись в каждом крупном городе. Заработанные тяжким трудом монеты, которые приносили крестьяне своим священникам, сливались в сплошной поток, перетекавший в Рим через сундуки и сейфы Медичи, – и этот поток оставлял на дне сейфов золотой осадок, питавший Флоренцию. Все, чего не хватало Козимо Медичи, – это власти над собственным городом, власти, которая позволила бы подавить конкурирующие банки и торговые дома, – и великий банкир решил захватить власть, встав во главе простого народа. В 1433 году народ одержал победу, патрициям пришлось бежать из Флоренции, а те, что остались, были вынуждены платить огромные налоги – и, в конце концов, разорились.

Козимо Медичи стал единственным хозяином города – и в жизни Флоренции произошли удивительные перемены. Банкир, заботившийся лишь о своей выгоде, стал заботиться о своем народе; финансист стал монархом, а банк Медичи – банком Флоренции. На деньги Медичи мостили улицы, создавали мастерские и выдавали пособия беднякам; Флоренция постепенно оживала после Великой Чумы и снова наполнялась трудовым людом. Как раньше, шумели огромные рынки и купцы с гордостью выставляли на продажу свой товар – только теперь главным товаром Флоренции было не сукно, а шелк, переливающиеся шелковые ткани, излюбленная одежда богатых и знатных. Козимо, как рачительный хозяин, ходил по рынкам и вникал во все дела; он не выставлял напоказ своей власти и оставался с виду обычным добрым буржуа. Он страдал подагрой и опирался на палку – но всегда уступал дорогу старикам; на своей вилле он ухаживал за виноградником, словно простой крестьянин, и любил поговорить с сельчанами о хозяйстве. Козимо помогал беднякам, щедро раздавал милостыню и построил много церквей: летописцы говорят, что его до конца жизни мучили укоры совести – ведь Иисус запретил ростовщичество, и Козимо чувствовал себя виноватым перед Господом Богом. В старости его часто видели задумчивым и печальным; Козимо стоял, опершись на посох, в саду своей виллы и часами смотрел на раскинувшийся внизу город, на огромный людской муравейник – он, наверное, не раз сравнивал его в мыслях с древним Вавилоном, где некогда люди вознамерились построить башню высотой до небес. Флоренция была Новым Вавилоном, и на глазах Козимо здесь возводили новую "Вавилонскую башню" – огромный собор Санта Мария дель Фьоре; здесь рождались новая цивилизация и новая культура – и Козимо, опершись на посох, смотрел, как начинается Возрождение.

НОВЫЙ ВАВИЛОН

Когда-то давно Вавилон был символом цивилизации и культуры, и греческие философы ездили на Восток, чтобы приобщиться к знаниям древних народов. Греция унаследовала и преумножила эти знания, но затем пришло время варварских нашествий, и наступила долгая эпоха Cредневековья. Европа погрузилась во мрак невежества, и лишь на Востоке, в Константинополе, в подвалах монастырей сохранялись древние манускрипты, в которых излагались сокровенные знания античных философов. Когда в XV веке к Константинополю подступили полчища завоевателей-тюрок, ученые греческие монахи стали спасаться бегством на Запад. Они привозили с собой драгоценные древние рукописи и учили европейцев греческому языку. Городом, куда держали путь ученые греки, была Флоренция – в тамошнем университете преподавали греческий язык, и греки находили здесь теплый прием; они переводили на латынь привезенные с собой труды Аристотеля, Платона, Полибия и передавали флорентинцам сокровенные мысли древних философов. Козимо Медичи в старости стал страстным поклонником Платона и создал на своей вилле в Кареджи кружок любителей античности, который позже, по примеру афинской школы Платона, назвали «Академией». Многие члены этой «Академии» считали, что знания нужно искать не в Библии, а в изучении «гуманитарных наук» и трудов античных философов, что знания есть плод исследования и разума, а не божественного откровения. Этих свободомыслящих ученых называли «гуманистами», и церковь с неудовольствием смотрела, как они читают проповеди на тексты из Платона и ставят перед его изображением лампады. С помощью «гуманистов» Козимо Медичи основал несколько библиотек рукописных книг – со времен античности это были первые библиотеки в Европе, символ пробуждающейся тяги к знаниям.