Неуловимые, стр. 42

Шеф абвера Иоганн Вейс отправился в школу Вальтера Гасселя. Путешествие длилось около двух часов — школа находилась довольно далеко. Наконец, автомобиль въехал в рощицу, куда вело ответвление магистрального шоссе. Машина запрыгала по грунтовой дороге с глубокими колеями, полными воды и грязи, и вскоре остановилась у массивных тяжёлых ворот. Здесь у генерала тщательно проверили документы, хотя о приезде начальника абвера посты были уведомлены заранее.

Школа и прилегающая территория были обнесены колючей проволокой в три кола, затем — высокой каменной стеной с утыканным битым стёклам гребнем. По углам возвышались будки с круговым обзором и обстрелом, в которых располагалась охрана с пулемётами. За стеной, уже на территории школы, виднелись столбы, между которыми была протянута толстая проволока — к ней пристёгивались поводки догов и овчарок, нёсших ночную охрану.

Оглядев все это, Иоганн Вейс многозначительно поджал губы. А когда он увидел ещё и парные патрули, шагавшие вдоль стен с автоматами наготове, то удовлетворённо кашлянул. Гассель хорошо знал своё дело!

Начальник школы встретил генерала у крыльца.

— Ну, — сказал Вейс, — как идут дела?

— Все в порядке. Люди готовы. И если вы пожелаете…

— Пожелаю. Идёмте, покажите мне все.

По широкой пологой лестнице они поднялись на второй этаж и оказались в просторной комнате. Здесь Гассель придвинул шефу абвера кресло.

— Будете смотреть всех?

— А сколько их?

— Двадцать один.

— Ого! — Вейс рассмеялся. — Счастливое число.

Начальник школы терпеливо ждал.

— Ладно, — сказал генерал, — начнём с номера один.

— Пришлите Хофта, — сказал Гассель в трубку телефона.

— Кто он? — поинтересовался Вейс.

— Немец. Долго жил в России…

В дверь постучали, и в комнату вошёл человек в форме советского лейтенанта. Он молча остановился у порога.

— Подойдите ближе, — сказал генерал на русском языке.

Агент сделал несколько шагов вперёд.

— Кто вы? — спросил Вейс.

Вошедший заговорил тоже по-русски. И всякому советскому человеку, будь он сейчас в этой комнате, показалось бы, что перед ним и впрямь офицер Советской Армии, направляющийся в отпуск из госпиталя, где он залечивал простреленную руку. Его речь, манера держаться — все было очень убедительно и не вызывало подозрений.

Генерал поинтересовался документами «раненого». Тот с готовностью вытащил пачку бумаг. Здесь было удостоверение личности, история болезни, заключение экспертной комиссии, отпускное свидетельство, различные справки, вещевой и продовольственный аттестаты. Все это были весьма хорошие документы, ничем не отличавшиеся от подлинных. Только один недостаток отметил генерал.

— Печати не годятся, — оказал он.

Гассель внимательно посмотрел на печати, потом взглянул на начальника, стремясь понять, чем тот недоволен.

Группенфюрер Вейс поморщимся и пояснил:

— Каждая из этих печатей так и кричит: не подумайте, что я фальшивая, посмотрите, как меня тщательно оттиснули!.. А я как раз и подумаю… — Он сменил шутливый тон на официальный, резкий: — Переделать!

Гассель наклонил голову в знак того, что понял. Он хотел было отправить агента, но генерал потребовал, чтобы тот разделся. Шеф абвера внимательно осмотрел его бязевое бельё, пилотку, задумчиво пощупал новые байковые портянки, затем несколько минут разглядывал розовый шрам на плече агента. Шрам был хорош — разве только рентген мог установить, что это плечо никогда не было прострелено, а шрам является результатом специальной операции.

Человек оделся. Затем по требованию генерала он назвал свою основную явку и вторую, запасную, на случай провала первой.

Гассель доложил об экипировке шпиона. Все готово, проверено и находится в полном порядке. Намечен пункт, где агента спустят на парашюте. С ним будет портативный передатчик. Приземлившись и устроившись, Хофт выйдет на связь, и тогда ему будет сброшено остальное — взрывчатка и яды.

Вскоре перед шефом абвера стоял агент номер два — предатель, перебежавший к гитлеровцам. Это был человечек с маленькими тёмными глазками, беспокойно шнырявшими глубоко подо лбом. Генерал поморщился: на такого было мало надежд.

Несколько часов провёл группенфюрер Вейс в приёмной Гасселя. Перед главами начальника абвера прошла целая галерея агентов. Попадались среди них люди, подобные человеку номер два. Но в большинстве выпускники школы Вальтера Гасселя оставляли впечатление агентов хорошо обученных, умелых, надёжных.

Сделав такой вывод, генерал занялся проверкой документации группы. Гассель провёл его в небольшое помещение в подвальном этаже. У входа стояли два часовых с автоматами. Вейс и Гассель вошли и оказались в камере без окон, освещённой сильной электрической лампочкой. Здесь, у массивного вделанного, в стену сейфа также находился часовой.

Начальник школы осмотрел печати на сейфе и сделал часовому знак выйти. Затем несколькими ключами, вставляемыми поочерёдно в одну и ту же замочную скважину, он отпер шкаф. За первой стальной дверцей оказалась вторая — она была защищена особым замком, отпереть который можно было, только установив в прорезях заранее известную комбинацию из цифр. При наборе любой другой комбинации автоматически включалась электрическая печь и лежащие на ней документы уничтожались. Кроме того, срабатывала специальная сигнализация.

Гассель извлёк из сейфа толстую синюю папку. Шеф абвера раскрыл её и долго изучал содержащиеся там бумаги.

— Недурно, — сказал он, возвращая папку, — сроки выхода на связь, пароли, явки, запасные берлоги — все расписано. Хвалю!

Сейф был заперт, опечатан.

— Когда намечена выброска? — опросил группенфюрер.

— Люди готовы. Несколько часов, чтобы устранить отмеченные вами недоделки, и можно заказывать самолёты.

— Хорошо, — сказал Вейс. — Сегодня я доложу.

Аскер сидел в своём кабинете, когда подъехал автомобиль группенфюрера. Разведчик видел в окно, как Вейс вылез из машины, неторопливо поднялся по ступеням крыльца управления.