Безумцы, стр. 26

— Надень, как окажешься в море. Дно бочки в космах водорослей. Нарви их, запихай в ячеи сетки — будет маскировка. Так и плыви: весь внизу, под водой, наверху одна голова в сетке, из которой торчит трава. Разумеешь? Ногами не очень-то двигай. Пусть тебя несет отливным течением. Как раз попадешь к бонам. А там — действуй, да попроворнее.

— Спасибо!

Джабб показывает небольшой пакет:

— Провизию тебе собрал: шоколад, сахар. Все в резиновом мешке, воды не боится. Передам наверху. Пакет не должен попасть в чужие руки. Поэтому внутрь положил груз. Выпустишь его — он и потонет.

Карцов кивает. Говорить он не может. Матрос в последний раз оглядывает товарища:

— Ну, брат, отвоюемся — буду искать тебя. Город, откуда ты родом, я запомнил. Ты уж того… не помри до тех пор!

И он шутливо тычет кулаком в грудь Карцова. Он нарочито груб, в его голосе, жестах бравада, А глаза смотрят печально…

— Ну, все! — Джабб решительно разрубил ладонью воздух. — Двинули.

Он подходит к двери, стучит.

— В гальюн, — небрежно роняет он в ответ на вопросительный взгляд часового. — У парня свело брюхо.

Посторонившись, часовой пропускает обоих. Джабб берет свой автомат, хранившийся в коридоре, отводит затвор.

— Вперед, — командует он.

Палуба встречает их могильной чернотой теплой пасмурной ночи.

Сеет дождь. С берега тянет горелым углем. Тихо, тревожно. Карцов невольно останавливается.

— Иди! — шепчет Джабб и подталкивает его в спину.

Карцов делает несколько шагов и натыкается на препятствие. Это кнехт, о котором упоминал матрос.

Присев на корточки, он торопливо ощупывает литой чугунный чурбан. Ага, вот он, трос.

— Скорее, — слышит он шепот Джабба, — живее поворачивайся. На-ка, держи!

В руки Карцова переходит пакет с шоколадом и сахаром.

— Бери и это!..

Джабб нащупывает ладонь Карцова и вкладывает в нее тяжелый плоский предмет. Это складной матросский нож.

Нож и пакет опущены в карманы штанов, в одном из которых уже лежит сетка для волос.

Карцов сжимает руку спасителю. Скользнув за борт, повисает на тросе.

Вот и вода.

Он отпускает трос. Тот мгновенно уходит вверх — Джабб спешит убрать его, чтобы не осталось следов.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Черное небо усыпано крупными звездами. Они мерцают, пульсируют.

Иные вспыхивают и, распушив огневые хвосты, бесшумно катятся по небосводу в черную теплую воду. А в воде сотни крохотных световых взрывов: язычки разноцветного пламени всплескивают над волнами, гаснут, вновь озаряют воду нежным сиянием…

И в этом удивительном мире, оставив позади остров и базу, плывет Карпов, плывет неизвестно куда, снова один в ночном океане.

Что ждет его?

Встретит ли он конвой, о котором упоминал Джабб? Очень мало надежды, что корабли появятся именно в эти часы и пловец будет замечен во мраке, взят на борт, спасен…

Карцов закрывает глаза. Он так ясно видит корабль, который вдруг окажется на его пути… Он отдохнет, отоспится, придет в себя.

Промелькнут годы. Отгремит война. И вот он получает приказ явиться на этот трижды проклятый остров. Он придет туда на советском боевом корабле, он будет в парадном мундире, при всех орденах. И он отыщет тех, что допрашивали его и осудили… Но главное — встреча с Джаббом.

К его форменке он привинтит свой самый дорогой орден. Можно представить, какие будут глаза у Джабба! Джабб не промолвит ни слова, только вытянет из кармана штанов кулак, разожмет его — и в нем окажутся две сигареты. И они покурят и помолчат…

С шорохом набежала волна, накрыла с головой. Карцов отплевывается, движением руки отбрасывает назад мокрые волосы. Надо плыть! До цели не меньше двенадцати миль. Цель — это далекая скала, что была видна с борта линкора.

Вероятно, он доплывет до скалы к середине дня. Взобравшись на нее, изучит обстановку в море. Потом — сон. Он проспит целые сутки.

Отдохнув, подкрепится — у него есть еда. Э, дело не так уж и плохо!

Правда, он не имеет пресной воды, но сейчас прохладно, пить не хочется, и Карцев как-то не думает о воде. Кстати, она может найтись на скале — источник или дождевая лужа…

Рассвет подкрадывается незаметно. Кажется, что темно по-прежнему, но вот уже можно различить воду метрах в двух от себя, затем — в трех метрах, в четырех… Постепенно из молочной мглы проступает широкая полоса моря, подернутого колышущейся пленкой.

Где же скала?

Карпов тщетно всматривается в море. Скалы нет, хотя по времени ей пора показаться. Уж не сбился ли он с курса?

Напрягая все силы, он приподнимается в воде; вытянув шею, тщательно изучает горизонт.

Он все больше верит, что скала — это спасение. Вскарабкавшись на нее, он обязательно будет замечен с проходящего корабля. Его увидят, возьмут на борт, доставят на родину. Только бы отыскать скалу!

И тут ударяет шквал. Ветер кромсает море на мелкие злые волны, расшвыривает их в стороны, вздымает к небу клочья теплой пузыристой пены.

По ноздри погруженный в клокочущую воду, Карцов отчаянно борется со стихией. Волны толкают его, бьют в затылок, в лицо; вода заливает рот.

А шторм крепчает. Все тяжелей валы. Каждый, настигнув пловца, вздымает его на гребне, чтобы тотчас низвергнуть, захлестнуть, раздавить.

О том, чтобы держаться нужного направления, Карцов уже не помышляет. Все усилия сосредоточены на одном: не захлебнуться, успеть сделать вдох, прежде чем накроет очередная волна.

Ветер разбросал клочья тумана, и гигантская серая махина возникла внезапно в какой-нибудь полумиле. Карцов видит мрачные крутые стены и ожерелье бурунов под ними. Рифы? Да, скала в кольце рифов.

Большая волна. Пловец на ее вершине. Теперь скала видна лучше. До нее совсем недалеко. Но он уже не спешит. Надо все осмотреть, отыскать подходящее место для выхода из воды.

Снова и снова взлетает Карцов на волнах, приближаясь к скале. Это монолитная громадина, вверху гладкая, а в нижней части испещренная трещинами и углублениями. Перед ней — гряда утесов, выставивших из пенной воды черные зазубренные клыки. Если даже посчастливится проскользнуть сквозь цепочку рифов, шансы спастись невелики — первая же волна может разбить пловца о гранитный бок утеса.

Выход один — обогнуть скалу и подобраться к ней с подветренной стороны, где должно быть затишье.

Карцов круто сворачивает.

Плыть стало еще труднее — теперь он движется наперерез шторму, в хаосе из воды, пены, тугих, как резина, воздушных струй. Он напрягает все силы, но безрезультатно. С каждой секундой грохот прибоя мощнее.

Его сносит.

Несколько гребков — и он оборачивается. Скала совсем рядом — отчетливо видно, как волны врываются в щели и дыры в ее нижней части, выплескиваются оттуда, вновь набрасываются на камни.

Вог-вот Карцова подхватит и понесет на риф.

Он собран и очень спокоен. Видимо, есть грань, переступив которую человек уже не подвластен страху.

До рифов — метры.

Из воды встает камень с зубчатой, как гребенка, вершиной. Волны дробятся на нем, самые крупные перехлестывают через “гребенку”.

Пунктир подводных утесов тянется по обе стороны приметного камня, опоясывая скалу. А между рифами и скалой подобие водного коридора. Кольцо почти тихой воды.

Пловца подтащило к “гребенке”…

Мелькнула дикая мысль — промчаться над ней на вершине волны. Но это невыполнимо: нужна самая большая волна, обычная швырнет на каменные зубья.

Волна поднимает Карцова. Выше, еще выше! Он над рифом.

Неужели желанный “девятый” вал?

Нет, верхушка волны изогнулась, готовая рухнуть.

Ноги резким движением выброшены вперед. Под ступнями опора. Изогнувшись всем телом, он на мгновение встает на верхушке камня.

В следующий миг поток воды обрушивается на пловца, душит его, мнет.

Но, полузадохнувшийся, оглушенный, он уже по ту сторону рифа — возле самой скалы, в полосе относительного затишья. Течение влечет его в сторону.