Атолл «Морская звезда», стр. 46
Вздохнув, покосилась на Хосебу. Та хлопотала возле отца — платком вытирала ему щеки и лоб. Старик уже не стонал, только часто дышал, судорожно разевая рот.
Появилась Луиза. Следом семенил церковный служитель. Он нес медицинский саквояж.
Луиза сразу увидела мать, непроизвольно замедлила шаги.
— Вы и есть врач? — сказала Сизова. — Такая молоденькая девушка! — Она посмотрела на падре, приглашая его проявить инициативу.
— Добрый день, сеньорита, — сказал священник. — Не откажите осмотреть этого человека.
— Мы все молим провидение, чтобы раненый быстро встал на ноги. — Проговорив это, Сизова решительно взяла падре под руку и отвела в сторону: — Возобновим нашу беседу о кондитерской, святой отец. Скажите, доводилось ли вам пробовать персидские сухие пирожки с орехами, миндалем и медом?..
Минуту спустя она оглянулась. Луиза стояла на коленях у края стола и обрабатывала рану старика. Хосеба и Лино помогали, подавая инструменты и лекарства из медицинского саквояжа.
— Ловко вы работаете, — с уважением проговорил Лино. — Пальцы так и мелькают.
— К счастью, рана неглубокая, пуля только скользнула по черепу, кости не повреждены. — Луиза взглянула на Хосебу, поддерживавшую голову старика: — Это ваш отец?
— Да. Я всю жизнь буду молиться за сеньориту!
— Ну-ну, зачем же так долго! — Луиза стала бинтовать голову раненого. — А где вы оставите отца?
— Дева Мария! — девушка испуганно отшатнулась. — Мы унесем его с собой.
— Ваш лагерь далеко?
— Это сельва, берег Синего озера. Четыре дня пути пешком.
— Ваш отец может не выдержать. Оставьте его здесь.
— А кто будет ухаживать за ним?
— Это уже не моя забота. Сами побудьте в городе.
— Сеньорита, — прошептала Хосеба, — нам нельзя оставаться здесь. Могут схватить, отправить в тюрьму… Нет, нет, мы не преступники, никому не причинили зла. Но нас не защищает закон.
Хосеба прервала себя, будто испугалась, что сказала лишнее.
А Луиза напряженно размышляла. Она вызвана сюда, потому что так захотела мать. Но зачем ей это понадобилось? Только ли, чтобы обработать рану? Внезапно обернулась, будто почувствовала на себе чей-то взгляд. Сизова разговаривала со священником, но смотрела поверх его головы — на Луизу. Вот она тронула собеседника за рукав, пошла с ним к Хосебе.
— Мы тут посовещались со святым отцом… Это правда, что вы подверглись нападению вооруженных незнакомцев? Сказать по чести, мы испытываем сомнения на этот счет…
Луиза удвоила внимание: информация предназначалась для нее.
— Все так и было, сеньора.
— С чего вы взяли, что те вооруженные — немцы? Смотрели их документы?
Движением руки Хосеба подозвала Лино. Он уже вернул девушке револьвер и теперь сжимал в руках карабин.
— Лино, объясни сеньорам, как все произошло.
— Это проще простого. Я был на охоте. Преследуя раненую антилопу, забрел далеко от лагеря. Вдруг почувствовал запах дыма. У костра сидели те самые люди: убили большую серую обезьяну и жарили ее на обед. Я подобрался совсем близко, так что слышал каждое их слово. Они говорили по-немецки.
— Вы знаете этот язык?
— Довольно хорошо. Долго работал у здешнего зубного врача-немца. Прислуживал, когда он вел прием больных.
Луиза силилась разобраться в происходящем. Мать интересуют какие-то вооруженные немцы. Не потому ли, что они могут быть связаны с теми, что обитают на острове?
Между тем беседа продолжалась. Священник допытывался, почему старика нельзя оставить в городе на несколько дней. Хосеба не объясняла — только упрямо качала головой.
Падре не выдержал и сказал, что, поступив по-своему, дочь станет убийцей отца: тащить раненого по сельве — все равно что обречь его на смерть.
Аргументы священника были убедительны. Все замолчали. В наступившей тишине послышались всхлипывания. Отвернувшись от стола, Хосеба прижимала руки к лицу. Плечи ее вздрагивали.
Луиза быстро посмотрела на мать. Та чуть заметно задвигала руками — будто вертела штурвал автомобиля. Но Луиза все еще не понимала.
Сизова решилась. Подойдя к плачущей девушке, взяла ее за плечи:
— Не надо убиваться, милочка. Попросите нашего доброго падре. Пусть раздобудет какой-нибудь автомобиль, чтобы вы могли проехать с раненым хотя бы часть пути до лагеря. — При этом она вновь посмотрела на Луизу.
Теперь для Луизы все прояснилось!
— Стойте! — сказала Луиза. — Это сделаю я.
— Что означают ваши слова? — спросил священник.
— То, что раненого старика я повезу в “лендровере”.
— Понимаете ли вы, что автомобилю требуется хотя бы подобие дороги? Ничего этого в сельве нет.
— Будет польза, если старик проедет в машине хотя бы половину, даже треть расстояния до лагеря. — Луиза увидела одобрение в глазах у матери. Войдя в роль, взяла руку священника: — Не отговаривайте меня, святой отец. Сердцем вы на стороне этих бедных людей.
— Сердцем — да. Но разум мой протестует. Ведь я помню о тех вооруженных… бандитах. А есть еще дикие звери и ядовитые змеи. Учитываете ли вы все эти опасности?
— Вы плохо думаете о нас, падре, — сказала Хосеба. — Мои парни не бросят сеньориту на произвол судьбы. Лино и Чако проводят ее. Она вернется домой через неделю.
— В сельве вы проблуждаете месяц!
— Хосеба… — послышался голос старика. Он уперся руками в стол, силясь оторвать голову от носилок. — Хосеба, вспомни о дороге майя!
— Верно, отец! — девушка хлопнула себя ладонью по лбу. — Верно, к Синему озеру ведет древняя дорога… Она вся заросла и разрушилась так, что камни едва видны. Индейцы называют ее дорогой майя.
— И по ней может пройти автомобиль? — спросила Луиза.
— Я не знаю, — Хосеба беспомощно развела руками. — Я никогда не видела на той дороге даже мулов. Это глушь, какую только можно себе представить.
— Все равно мы сделаем попытку.
— Я всю жизнь буду молиться за сеньориту.
— Когда мы должны отправиться?
— Сейчас! — Хосеба покосилась на дверь, понизила голос: — Каждую минуту может появиться полиция.
— Но вы же утверждаете, что не сделали ничего дурного, — сказал падре. — Чего же в таком случае бояться?
— Едемте! — Хосеба умоляюще взглянула на Луизу.
— Ну что же!.. — девушка тряхнула головой. — У меня как раз в запасе четыре канистры с бензином. Достаточно бумаги, холста и красок, чтобы сделать этюды на озере. Ждите здесь, я подгоню автомобиль.
Она пошла к двери. У выхода обернулась. Увидела: мать глядит на нее и улыбается.
— Смелая девушка, — сказала Сизова священнику. — Благословите ее, святой отец.
— Увы, я не одобряю того, что она собирается совершить, — падре осуждающе покачал головой.
ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА
Самолет, о котором пойдет речь, внешне не отличался от лайнеров, находившихся на стоянке в отдаленном секторе аэродрома этого большого города Северной Италии. Жизнь на аэродроме бурлила. Был разгар туристического сезона, и в воздухе стоял неумолчный грохот авиационных моторов. То и дело уходили в полет или приземлялись все новые машины различных компаний мира. И никому не было дела до “Боинга-727”, одиноко приткнувшегося к самой кромке летного поля.
Впрочем, опытный глаз отметил бы, что “боинг” окрашен в пепельный, так называемый “шаровый”, цвет, который подходит истребителям и бомбардировщикам, но не частным воздушным лайнерам. Частным? Да, это тоже отметил бы специалист: машина не имела опознавательных знаков или надписей на борту, которые свидетельствовали бы о ее принадлежности тому или иному государству или компании.
Частный “боинг” простоял на аэродроме с рассвета и до вечера. И все это время возле машины прохаживались два сторожа — крепкие парни в одинаковых костюмах и беретах. Ближе к вечеру появились пилоты. Почти тотчас подкатил заправщик и подъехали “пикапы” с изделиями лучших городских ресторанов.
Наконец поздно ночью автомобили привезли пассажиров. Это были девушки, десятка полтора девиц из числа тех, что вечерами регулярно появляются у стоек баров и ресторанов. Несколько часов назад все они познакомились с элегантным пожилым мужчиной. Встреча состоялась в просторном кабинете фешенебельного ресторана. Элегантный господин курил дорогие сигареты и рассказывал о фильме, который задумал снять.