Дитя Всех святых. Перстень с волком, стр. 60
— Зачем мы едем на Гревскую площадь?
— Чтобы присутствовать при казни монахов.
— Монахов?
— Бенедиктинцев Пьера и Ланселота. Должно быть, немало вы вчера выпили, раз все забыли!
Действительно, в этот день на площади должны были четвертовать двух монахов, королевских лекарей, которые, проявив преступную неосмотрительность, объявили, что на короля навел порчу его брат, герцог Орлеанский. Они тут же были осуждены за оскорбление величества.
Франсуа попытался было собраться, но ничего не мог поделать. Ему казалось даже, что после пробуждения разум его не прояснился, но, напротив, притупился еще больше. Франсуа без сил упал на кровать. Маго подняла его за плечи и встряхнула.
— Не засыпайте. Пойдемте
— Мне не нравятся подобные зрелища.
— Все равно, вы пойдете ради меня. Вставайте!
Она протянула ему руку, и он, покорный любовнице во всем, повиновался. Маго улыбнулась…
Немного спустя они оказались среди возбужденной толпы. Маго д'Аркей сияла, поддерживая Франсуа, едва стоящего на ногах. Время от времени ей приходилось встряхивать своего спутника, чтобы он не упал.
Казнь должна была состояться в полдень. Появились Пьер и Ланселот. Одетые только в рубахи, они стояли на телегах. Первый с большим достоинством молился, второй метался из стороны в сторону, завывая, как зверь. Их заставили спуститься, сорвали одежду и, уложив на двух коротких помостах, кубах со стороной в метр, закрепили железными скобами.
Руки и ноги, свисающие с помостов по четырем углам, привязали к лошадям. Пьер читал молитвы, Ланселот продолжал выть. Двое палачей хлестнули животных, которые рванули в разные стороны. Для Пьера все закончилось быстро. То ли он оказался менее крепким, чем его товарищ, то ли Господь внял его молитвам, но его члены оторвались почти одновременно. Маго со звериной радостью захлопала в ладоши.
Четыре другие лошади по-прежнему рвались в разные стороны, выбиваясь из сил. Напрасно их нахлестывали плетками — руки и ноги Ланселота держались крепко, и несчастный, испытывая нечеловеческие страдания, испускал чудовищные крики. В какой-то момент лошади, привязанные к ногам жертвы, рванулись в противоположную сторону, и конечности умирающего стало буквально выворачивать из туловища.
Маго трепетала от возбуждения, ноздри ее раздувались.
В этот момент Франсуа окликнули:
— Отец…
Он обернулся. Перед ним стоял Луи.
— Мне сказали, что я найду вас здесь.
Внезапно Луи заметил Маго.
— Кто вы?
— Его подруга. А вы?
— Его сын… Отец, я здесь. Отец, вы меня не узнаете? Что с вами?
Вместо Франсуа ответила Маго:
— С некоторых пор с ним случаются провалы в памяти, помутнение сознания. Возраст, сами понимаете…
В это мгновение палачи, из сочувствия к жертве или просто устав ждать, решили положить конец мучениям Ланселота. Они разрубили мышцы рук и ног, которые разлетелись в разные стороны. Над толпой разнесся дикий крик. Это орал окровавленный кусок мяса.
Маго живо потянула за собой Франсуа, который пошел как сомнамбула и так и не сказал сыну ни слова. Тот последовал за ними, держась на расстоянии.
***
Франсуа проснулся в своей спальне. Сколько прошло времени? Он не смог бы этого сказать. У изголовья кровати стоял Луи.
— Как вы себя чувствуете, отец?
— Луи! Но…
— Вы вне опасности. Должен сообщить вам одну вещь: госпожа д'Аркей только что арестована и отвезена в Шатле.
Франсуа выслушал эту новость, не слишком осознавая ее смысл.
Луи продолжал:
— Ее обвиняют в разврате и в том, что она прибегала к магии. Если будет доказано, что она воздействовала на короля, ее ожидает участь Пьера и Ланселота.
У Франсуа в голове все перемешалось. Он с трудом произнес:
— Что вы здесь делаете? Так это вы…
— Я сопровождаю английскую делегацию. Отдыхайте, отец, вам необходим отдых. Эта женщина навела на вас порчу. Главное, вам следует успокоиться: опасности для здоровья никакой нет. Пока вы спали, вас обследовали врачи. Они уверяют, что вы вне опасности.
Франсуа захотелось оправдаться.
— Я сделал это… чтобы иметь наследника.
— У вас есть наследник.
— Не понимаю.
— Ваш внук. Его зовут Шарль, ему скоро будет три года.
— Так вы женаты? Я думал…
— Я размышлял о ваших словах, которые вы сказали мне тогда, в Вивре. Когда я встретил Маргариту, то не колебался.
— Но ваша миссия?
— Маргарита не похожа на других. Рядом с ней я ничем не рискую. Она, как и я, — шпионка. Мы сражаемся бок о бок.
— Расскажите мне все.
— Вы слишком слабы, отец. Позже…
— Расскажите!
Франсуа рассматривал сына, которого не понимал и не ценил по достоинству, пока тот был ребенком, юношей. Он протянул сыну руки. Луи взял их своей единственной и улыбнулся отцу.
— Это долгая история.
Глава 9
ЛУИ МОЛЧАЛИВЫЙ
Как все, что имеет отношение к шпионажу, характер деятельности Луи де Вивре определить было довольно сложно. Официально он считался подданным герцога Бретонского Иоанна IV и в Англии должен был способствовать свержению Ричарда II, настроенного к Франции весьма благосклонно.
В действительности же Луи являлся французским шпионом. Приказы он получал непосредственно от короля, а со времени болезни последнего — от герцога Орлеанского. Ему было велено устроиться на службу к Ричарду II, чьи интересы совпадали с интересами Франции, а Ричард, в свою очередь, попросил Луи внедриться в ряды заговорщиков, которые, как ему было известно, плели интриги против него самого.
Следовательно, Луи являлся двойным шпионом. На первый взгляд он делал то, за что герцог Бретонский платил ему жалованье, то есть сплетал заговор против английского короля, а Иоанн IV весьма ценил сведения, которые представлял ему его агент.
Без всякого труда Луи удалось проникнуть в тайное общество заговорщиков. Ему даже не пришлось ни о чем просить: его кузен Реджинальд Синклер сам порекомендовал своего родственника.
Реджинальду было двадцать пять лет, но выглядел он младше. Рыжеволосый, зеленоглазый, с россыпью веснушек, внешне он казался подростком. Его отец, Эдуард Синклер, старший брат Ариетты, умер в 1388 году в результате несчастного случая на охоте — вскоре после того, как оказался замешан в деле о попытке переворота. Реджинальд был убежден, что в действительности отца убили, и всей душой мечтал отомстить за него. Он жаждал этого так страстно, как только может хотеть человек неосмотрительный, буйный, склонный к необдуманным поступкам.
Реджинальд представил Луи другим заговорщикам, которые почти сразу приняли его в свой круг.
Самым высоким среди них по положению был Томас, герцог Глостерский, родной дядя короля. Младший сын Эдуарда III, он был на двадцать пять лет младше своего старшего брата, Черного Принца, отца Ричарда П. У Глостера было худое лицо и холодный взгляд властолюбца. Он походил на герцога Бургундского, дядю Карла VI, но таилось в нем нечто еще, куда более жесткое и твердое. Он-то и был истинной душой заговора.
За ним следовали еще двое знатнейших дворян Англии: Ричард Арундел и Томас Уорвик. А, кроме того, заговорщики заручились поддержкой еще одного человека, самого таинственного из всех, — Генриха, графа Дерби. По положению и титулу он был почти равным герцогу Глостеру, поскольку являлся сыном герцога Ланкастерского, брата Ричарда II, и, следовательно, был кузеном короля.
Граф Дерби достиг двадцати пяти лет, как и Реджинальд, однако возраст — единственное, что имелось у них общего. Светловолосый, с голубыми глазами, он, несмотря на юный вид, обладал непререкаемым авторитетом. Для Луи не представляло никаких сомнений, что Генрих, граф Дерби, являлся самой сильной фигурой заговора. Впрочем, никто не знал, о чем тот в действительности думает. Молодой граф демонстрировал предельную осторожность.
В течение многих месяцев Луи де Вивре присутствовал на их собраниях, со все возрастающей тревогой осознавая серьезность ситуации. Сила заговорщиков заключалась в том, что они были не одиноки. Им сочувствовала большая часть дворянства и даже простого народа. Англичане не любили французов и решительно отказывались понимать, почему с ними прекратили воевать, ведь их уже фактически разбили. За спиной Ричарда II замышлялся отнюдь не дворцовый переворот, это походило на настоящее народное восстание.