Дитя Всех святых. Перстень с волком, стр. 132

Мелани родила в первый день марта. За две недели до предстоящего события Изабо прислала к ней повитуху, Рейнет де Куси, ту самую, что во дворце Барбет помогала ей разрешиться от бремени маленьким Филиппом.

Роды прошли спокойно. Согласно воле Мелани ей показали ребенка. Это был мальчик. Рейнет де Куси сообщила ей, что королева желает, чтобы он носил имя Рено; мать не возражала.

Выйдя из комнаты, повитуха тут же отправилась с новорожденным в церковь Сен-Совер.

Кюре церкви Сен-Совер Сидуану Флорантену было двадцать пять лет. Он совсем недавно вступил в должность. Он принадлежал к лучшим кругам парижской буржуазии. Кроме того, этот молодой человек был весьма красив. Перед ним открывалось блестящее будущее, но он не мог противиться своему призванию.

Завершив образование и окончательно определившись в своих намерениях, он из смирения попросил своего епископа направить его в самый бедный приход столицы, в Сен-Совер, к которому относились и Двор Чудес и монастырь Дочерей Господних, и с большим рвением принялся выполнять свой пасторский долг.

Рейнет отыскала его, когда он молился перед алтарем. Она приблизилась к священнику, бережно прижимая к груди крошечное тельце.

— Отец мой, вы можете окрестить этого ребенка?

Сидуан Флорантен поднялся с колен. Он внимательно посмотрел на подошедшую к нему женщину. Она не могла быть матерью младенца — слишком стара. Священник наклонился к ребенку. Пеленки и красивое вышитое одеяльце были очень дорогими, наилучшего качества.

— Почему здесь нет его родителей?

— Я не могу рассказать вам, отец мой.

— Кто будет крестными?

— Я буду крестной матерью, а вас я попрошу стать крестным отцом.

— Как его зовут?

— Рено. Фамилию выберите сами.

— Сегодня у нас День святого Обена. Назовем его Рено Сент-Обен.

Кюре приступил к обряду. Когда он закончил, его посетительница не взяла ребенка обратно. Со смущенным видом она стояла перед священником.

— Я прошу вас об огромной услуге, отец мой. Вы можете оставить его у себя?

Сидуан Флорантен взглянул на нее с удивлением.

— Что это значит?

— Я вынуждена хранить тайну. Могу сказать одно: от этого зависит его спасение.

Из складок плаща она вынула синий кожаный кошелек.

— Пожалуйста, возьмите.

Сидуан Флорантен взял предмет в руки. Из его памяти еще не стерлись воспоминания о высшем свете, и он сразу же узнал аромат, источаемый кошельком. Это была «дамасская вода» — редкое и дорогое благовоние.

— Для ваших бедняков и для этого ребенка, если вы пожелаете.

— Но кто вы?

— Благодарю вас, отец мой…

Рейнет де Куси положила младенца перед алтарем, перекрестила его и удалилась. Кюре подошел к младенцу, который совсем не казался встревоженным и тихонько попискивал, улыбаясь жизни, что открывалась перед ним.

Кюре развязал тесемки кошелька и, увидев содержимое, не мог сдержать крика. Он ожидал увидеть довольно значительную сумму, но только не такую: более пятидесяти золотых, целое состояние!

Священник опустился на колени перед младенцем, с изумлением разглядывая его. Да, он примет и воспитает этого ребенка, посланного ему небесами при столь поразительных обстоятельствах. Кюре заговорил с малышом, и голос звучал почти робко:

— Кто ты, Рено Сент-Обен, ты, который родился в роскоши, но будешь жить в нищете? Какая трагедия предшествовала твоему рождению, коль скоро ни богатство, ни власть не смогли избавить тебя от жестокой судьбы?..

Минуту помолчав, Сидуан Флорантен вновь нарушил молчание:

— Я знаю, кто ты, Рено Сент-Обен: ты явление непостижимой воли Господа. Бог послал мне тебя, чтобы ты всегда был перед моими глазами.

И он в обожании простерся ниц перед младенцем, как будто это был сам Дитя Иисус.

Глава 17

БИТВА ПРИ АЗЕНКУРЕ

Король Генрих IV, занятый борьбой со сторонниками Ричарда II, не спешил возобновлять военные действия с Францией. Зато эта война стала первой заботой его сына, Генриха V.

В год вступления на престол, то есть в 1413-м, ему было двадцать пять лет, и выглядел он весьма непривлекательно: круглая голова, водянистые глаза, узкие лоб и нос, резкие черты лица и грубый шрам на левой щеке. Но при этом Генрих V обладал несомненным умом, прекрасно умел владеть собой, был человеком волевым и даже жестким.

Тщательно подготовив почву и использовав для этого, в частности, широкую шпионскую сеть, Генрих V решил, что настало время переходить к действиям. Весной 1415 года он взял себе герб, на котором были изображены и английские леопарды, и французские геральдические лилии, провозгласил себя королем Франции и объявил войну Карлу VI.

12 августа он взошел на борт флагмана. Английский флот состоял из восьмисот кораблей, на борту которых находились две тысячи рыцарей, две тысячи пехотинцев и шесть тысяч лучников…

Адам Безотцовщина, возвратившись в Англию после осуществления своей мести, теперь носил форму английского солдата, где на латах красовался герб с леопардами и лилиями. Погода стояла чудесная, и сам Адам не сомневался в конечном успехе. Близилось время, когда все его надежды будут осуществлены.

Благодаря попутному ветру всего через два дня, 14 августа, флот оказался в устье Сены, у берегов Нормандии. После тридцати пяти лет относительного затишья война возобновилась…

***

Известие о высадке англичан принес в замок Вивре на следующий день посланник графа Ришмона, младший брат герцога Бретонского Иоанна V.

Франсуа читал послание, одетый в скромное серое платье, как он привык одеваться после успешного завершения последней ступени Деяния. Рядом с ним стояла Юдифь, вся в черном, а позади — Шарль и Изидор Ланфан.

Вот уже два года Шарль де Вивре жил у своего деда. За это время он превратился в собственную тень. После смерти Анны он погрузился в беспросветное отчаяние. Поначалу он пытался бороться с этим, как только мог, и прибегал к помощи поэзии. Но ему не удалось заговорить свою боль. Утрата жены сделала его поистине безутешным.

Крестной матерью маленького Анна стала Бонна Орлеанская. Юная герцогиня, которой в ту пору исполнилось лишь тринадцать лет, восприняла новорожденного как чудесную живую куклу и окружила его заботами. Ей помогала опытная компаньонка. Крестный отец Анна, Жан, внебрачный сын герцога Орлеанского, был еще младше — лишь на десять лет старше самого младенца.

По прибытии в Париж Шарль де Вивре узнал о мучительной смерти своего отца. Сломленный этим последним ударом судьбы, он отправился к Франсуа в сопровождении верного Изидора Ланфана. Отныне он ожидал лишь возобновления военных действий и готовился тотчас же принять участие в сражении, откуда не собирался возвращаться…

Его приезд вызвал у Франсуа живейшее волнение: гибель сына и неизлечимый недуг внука, из-за чего молодой человек не мог стать его наследником, — пережить все это было невероятно тяжело. Франсуа только надеялся, что Луи, ставший красной птицей ценой крови, успел перед смертью увидеть свет Севера и что сын Шарля, Анн, сможет когда-нибудь занять его место.

Между тем Франсуа успел чрезвычайно высоко оценить достоинства Изидора Ланфана. Великолепный воин, Изидор обладал интеллектуальными и нравственными качествами, которые ставили его превыше многих и многих. Он умел правильно и трезво оценивать ситуацию, у него было обостренное чувство долга. Если Господу будет угодно, позднее он станет идеальным оруженосцем для юного Анна…

Посланец графа Ришмона передал сиру де Вивре указания. Бретонские рыцари должны собраться в Ренне, французские — в Сен-Дени. Что касается точной даты начала кампании, пока она еще не была определена.

Прощание Франсуа и Шарля оказалось недолгим и весьма тягостным. Франсуа предложил внуку взять меч алхимика, тот самый, закапанный его кровью, — меч, которым была завершена красная ступень Деяния. Но внук осторожно отвел руку деда.