Исповедь гейши, стр. 78

— В счастье и горести, покуда смерть не разлучит вас. — Священник говорил привычные слова, на которые новобрачные должны были ответить «да». Поскольку Тосиэ не понимала по-английски, она не могла знать, когда следует говорить «да». Поэтому Жанетт стояла сзади и должна была дернуть ее за рукав кимоно, когда священник будет спрашивать: «Согласны ли вы взять в мужья мистера Бланша?» Мы несколько раз репетировали этот момент.

В день свадьбы все прошло без сучка и задоринки, и жених с невестой отправились в свадебное путешествие на Ниагарский водопад. Хотя невеста была старше меня, но у меня было такое чувство, словно я выдавала замуж свою дочь. Счастливая пара отправилась проводить свой медовый месяц в традиционное для ньюйоркцев место, и я тоже была счастлива.

После возвращения из свадебного путешествия молодожены перебрались в небольшую двухкомнатную квартиру, и это жилье, конечно, отличалось от традиционного японского жилища.

Здесь, в Америке, комнаты значительно просторней. Там была вместительная кухня и чудесная, выложенная голубой плиткой ванная — все как в жилище состоятельной японской семьи.

Поскольку Тосиэ была крайне чистоплотной женщиной, она постоянно драила до блеска кухню. Каждое утро она готовила там еду, что муж брал с собой на работу. Коробка для завтраков представляла собой чашу вадзима, одну из тех, что в Японии берут на природу по случаю праздника любования цветением вишни. Тосиэ подбирала содержимое чаши в соответствии с красками. Мистер Бланш окрестил ее как Japanese Lunchbox1.

Каждый день мистер Бланш показывал свой чудный Lunchbox другим профессорам и коллегам, которые большей частью приносили в своих простеньких коричневых пакетах гамбургер или хот-дог и пили из банки кока-колу. Хотя у некоторых были самодельные сандвичи, но для этого они приносили с собой хлеб, сыр и ветчину, приготавливая сандвичи на месте. Поэтому изумительный Lunchbox мистера Бланша радовал их глаз.

— Все хотят видеть мой Lunchbox и познакомиться с Тосико, — говорил мистер Бланш.

Тосико было девичье имя госпожи Тосиэ.

— В следующую субботу я представлю им Тосико.

Итак, мистер Бланш пригласил своих приятелей на приготовленный Тосико обед и устроил небольшое торжество. Мы тоже там были… Тосико ловко со всем управлялась. Простая японская домохозяйка так бы не организовала прием. Даже не зная языка, Тосико, как подобает настоящей симбаси-гейше, заботилась о своих гостях. Неудивительно, что жены почти всех заметных политиков эпохи Мэйдзи вроде Ито Хиробуми, Иноуэ Каору, Мори Аринори, Муцу Мунэмицу, Курода Киётака и Оку-ма Сигэнобу были гейшами.

Во всяком случае, обоим не надоедало восторгаться друг другом.

— Тосико каждое утро провожает меня, говорит напутственно иттэрассяй — возвращайся поскорей — и машет мне вслед до тех пор, пока я не скроюсь из виду. Я самый счастливый мужчина во всей Америке, кого жена каждое утро провожает до машины, на прощание говорит: «Возвращайся поскорей» — и смотрит, покуда я не скроюсь. Когда я прихожу домой, она спешит в прихожую, чтобы встретить меня и сказать: «Добро пожаловать домой». Даже обыскав всю Америку, точно говорю, не найти мужчины, которому жена выказывала бы каждый день столько любви.

Конечно, все японцы прибегают к подобным словам, но, когда их переводишь на другой язык, они обретают особый подтекст. Чудесно, что мистер Бланш видит в них знаки любви.

Теперь настал черед похвалам Тосико.

— В субботу мы были у его матери.

Его еще крепкая восьмидесятипятилетняя старушка мать жила с семьей старшего из сыновей, которых у нее было трое, на самом севере штата Нью-Йорк.

— Я познакомилась с его родными и двоюродными, но мой муж выглядит лучше всех. Эту синюю рубашку я купила ему вчера. Ее цвет очень подходит к его голубым глазам.

— Да, да. Ваш муж самый красивый, — говорила Кино.

— Голубые глаза и лысина, — добавляла Нахо.

В этих насмешках сквозила зависть. Но Тосико не переставала хвалиться:

— Он так нежен. Когда я устаю, он заботится обо мне. И даже сам готовит спагетти, которые очень даже ничего. Они не идут ни в какое сравнение с ресторанными. Кроме того, он каждый вечер после еды моет посуду. Он такой внимательный.

— Да, да, нам это известно, — подтверждали все с готовностью. Когда они выходили на улицу, мистер Бланш обращался с изящной Тосико так, словно ему было доверено сокровище.

Тем временем минуло уже двадцать пять лет, и они по-прежнему души друг в друге не чают. После такого ошеломительного успеха я никоим образом не могла закрыть свою «брачную контору».

Гейша в Техасе

Совершенно случайно мне довелось познакомиться с необычной английской четой Джеймс.

Мистер Джеймс был фотографом, а его жена фотомоделью. Они оба уже перешагнули пятидесятилетний рубеж. Миссис Джеймс была высокорослой, статной красавицей, с прямыми, длинными, с проседью волосами, завязанными сзади. Она все еще продолжала работать манекенщицей.

В качестве модели для показа меховых изделий пятидесятилетние женщины здесь в отличие от Японии пользовались большим спросом. В Японии предпочитали молодых манекенщиц, тогда как в Америке норковые шубы часто рекламировали женщины, которым перевалило за семьдесят.

Что меня особо привлекало в этой супружеской паре, так это их страсть к путешествиям. Разумеется, он был всемирно известным фотографом, да и она составила себе имя как манекенщица. Их образ жизни был своеобразен и совершенно невообразим для японцев.

Они жили в большом доме в Лондоне. Однако Лондон был им тесен. Двадцать лет назад они стали вести жизнь путешественников. За границей одного года жизни на одном месте им было мало, тогда как пять лет представлялись неимоверно долгими. Так что почти везде, куда бы их ни заносило, они жили три года. Многие люди путешествуют по миру, но единицы его обживают. Они хотели именно обживать мир. Три года они провели в Риме, три года в Венеции, три года в Швейцарии (в Люцерне), в Париже, в Мадриде и в Мехико, а вот теперь прибыли в Америку.

Свой выбор они остановили на деловом Нью-Йорке, являющемся известной плавильной печью для разноплеменных народов, которые там кишмя кишели, что давало самые любопытные сюжеты для съемок. В заключение им захотелось отправиться в сельскую глубинку, в Колорадо. Следующие три года они намеревались пройти по Великому шелковому пути, а через десять лет отправиться в Японию. Услышав их рассказы, я больше не могла спокойно сидеть на одном месте.

С той поры как со мной столь жестоко обошелся собственный сын, я находилась в подавленном состоянии. Беседы с этой четой позволили мне воспрять духом.

Право же, какой смысл предаваться унынию, сидя в Нью-Йорке? Как бы пасмурно ни было, солнце непременно появится. Работать можно везде. Находясь в такой огромной стране, я знала лишь один Нью-Йорк. Что до сих пор мне удалось сделать? Предаваясь таким раздумьям, я казалась себе столь ничтожной.

Определенно мне нужно куда-то отправиться и там поработать.

Недолго думая я продала свой магазин. Вначале я решила отправиться в Техас. Тогда Техас считался самым богатым штатом Америки. Там была нефть, и техасцы называли свой штат первым в Америке. Поэтому неудивительно, что меня туда тянуло.

Кроме того, Акико, одна молодая женщина, которую я очень любила и с которой охотно работала на выставках, вышла замуж за китайского священника и переехала с ним в Техас. Возможно, даже было письмо, где она приглашала меня навестить ее, что подогрело мою охоту к перемене мест.

Незадолго до этого был убит президент Кеннеди, и мир вокруг постепенно менялся. Перед моей лавкой постоянно сиживали пьяные негры (я бы обстоятельней обрисовала данную ситуацию, если бы не цензура), и белые посетители теперь с опаской обходили мой магазин. Стоило мне начать урезонивать их, как негры сразу начинали запугивать меня: «Вы разве забыли, что у нас равные права?» Тем временем район Бруклина, где находился мой магазин, стал заселяться исключительно неграми.