Парад скелетов, стр. 72
– Так лучше? Ты готова? Она кивнула.
– Только имя. Крикни «Рай» и все. Она снова кивнула. Умная девочка.
Я полностью убрал руку, и она закричала:
– Рай, беги!
Я готов был убить ее. Я потянулся к ее глазам, но остановился на полпути. Пустозвон бросил свои беспомощные попытки взломать дверь и побежал... Побежал к нам... Побежал под действием бессмысленного рыцарского порыва. Мне это понравилось. Очень приятно. Я снова убрал руку и прошептал:
– Давай, девочка, давай.
– Беги! – снова закричала Шлюха, предсказуемая, как заводная игрушка.
Такие крики действуют как магнит. Пустозвон мчался прямо на нас. Не останавливаясь! Я снова отпустил ее, и она закричала, только подстегивая его. Он мчался в темноту, слепой, как нищий в Бенгалии.
– Давай сюда, – прошептал я, вытаскивая пистолет. Я взвел курок, освободил руку, а Шлюха завизжала:
– Стой! Стой!
Она умоляла его от всей души. Самоотверженно, не так ли? Какое... самопожертвование.
Ее рот открылся еще шире, когда она закричала снова. Засунуть пистолет в это влажное теплое убежище не составляло никакого труда. Дуло так напоминает член, который она, скорее всего, так обожает.
А он все бежал и бежал. Я ясно его видел. Дикая, животная паника на его лице – отражение ее вульгарного страха. Его я чувствую через пистолет, по судорогам ее языка, десен, губ, глотки, гортанных звуков, исходящих из заткнутого рта.
– Стоять! – кричу я ему.
Пустозвон подчинился. Он увидел, что я засунул ей в рот металлический член своего пистолета. Ах, ее искривленные губы, охватившие стальное дуло. Думаю, у меня бы она так сосать не стала. Пустозвон поднял руки, словно мне нужен этот никчемный знак капитуляции. Мне нужна была всего лишь его помощь, и я ее получу. Он вылезет из штанов, желая следовать моим указаниям. Перед нами большие задачи, и они займут всю ночь. А когда все будет сделано, я улыбнусь заваленной шахте и даже не вспомню о ее теле, погребенном внутри. Я поприветствую рассвет, отмечающий первый день моей новой жизни.
Глава тридцатая
Обжигающая боль в горле вернула Лорен к жизни. Пистолет. Она вспомнила, как дуло врезалось в рот и последующие судороги перед тем, как она потеряла сознание.
Штасслер поставил ее на ноги. По лицу бил дождь. Она чувствовала, что ее толкают. Мимо проплыли неясные, словно бормотание, слова, которые она не могла разобрать. И тут Рай обнял ее. Они пошли к строениям. Ее взгляд на влажную от дождя почву пустыни, на то, как напоминающие провода стебли растений пожирают влагу, запасаются ею на весь грядущий день. А вот Лорен было нечем запасаться. Она утратила все чувства, кроме голода и страха. Голод мучал ее, хотя она и представляла себе, как ей мучительно будет глотать.
Штасслер под дулом пистолета заставил их идти к сараю и включил свет. После длительной темноты она вынуждена зажмуриться.
Он погнал их к последнему стойлу слева, где с момента побега Керри осталась открытой дверь.
– Спускайтесь, – приказал Штасслер настолько спокойным голосом, что это раздражало. – Вас ждет работа. Если замешкаетесь хотя бы на секунду, я разделю вас.
Даже эту угрозу она едва услышала. Ей потребовалось время, чтобы понять смысл: не «Я убью вас», а «Я разделю вас». Именно это он и делал с другими. Именно это он и собирается сделать с ними.
Рай протянул руки и помог Лорен спуститься по лестнице. Она увидела клетку и задумалась о том, не собирается ли Штасслер засадить их туда после того, как они сделают ту работу, которую он имеет в виду. Затем она увидела стол с застежками из нержавеющей стали и потеряла всякую надежду. Штасслер указал на скелеты.
– Вы перенесете все это в литейку. А ну, пошевеливайтесь! Ни она, ни Рай не сказали ни слова. Лорен, пожалуй, и не могла, так как ее горло сильно саднило, а Рай, очевидно, был слишком поражен коллекцией мертвецов.
Затем он удивил ее тем, что повернулся к Штасслеру и сказал:
– Я вел репортажи о военных преступниках и убийцах. Ты из той же вонючей бочки, – Рай взглянул на скелеты и его глаза расширились, словно масштаб этой бойни был для него вызовом. – Что бы ты ни сделал – это не стоит того...
Штасслер заставил его замолчать, приставив дуло пистолета к голове.
– Еще слово, и ты присоединишься к ним. А теперь пошевеливайся.
Штасслер продолжал держать около его головы пистолет, когда Рай приблизился к маленькому скелету в голубой плисовой юбочке и розовом свитере. На груди свитера была вышита морда плюшевого мишки. Детская одежда. Он подал скелет Лорен.
От запаха костной пыли Лорен стошнило. Она испытывала ужас от прикосновения к ним, от чувства хранившейся когда-то в них жизни. А потом, неожиданно для себя, она прижала кости к груди, словно хотела успокоить ребенка, и без слов понесла его к лестнице.
Ее ноги настолько ослабли, что ей приходилось следить за каждым шагом, чтобы не упасть.
Штасслер выдавил из нее последние силы. Она впервые подумала о смерти как об облегчении. Вновь поднялась волна захватывающего ужаса. Лорен почувствовала, как надежда оставляет ее.
Она поднялась в сарай, даже не помышляя о побеге. Несколько часов назад она пыталась убежать, но это длинное путешествие с его страхами и мучениями привело ее обратно на ранчо. Физическая невозможность очередной попытки убежать казалась столь убедительной, что она не хотела об этом и думать. Теперь побег казался ей таким же нереальным, как воздух или предрассветные сумерки.
Штасслер, похоже, тоже понимал это, так как указывал ей дорогу, а пистолет держал наведенным на Рая. Тот нес два скелета, в то время как у Штасслера был в руках только пистолет.
Они вышли под дождь. Он так и не прекращался. Под крупными каплями дождя и резкими порывами ветра они пересекли двор и подошли к литейке, где Штасслер показал вход в шахту.
Лорен поняла, что будь она немного энергичней, когда он показывал ей дом, она бы погибла намного раньше. Единственным утешением оставалось то, что Керри удалось спастись. Но даже это было омрачено вмешательством Рая. Теперь независимо от того, что бы ни сделала Лорен, кто-то должен погибнуть вместе с ней.
Когда она бросила скелет в темную дыру, нога трупа зацепилась за лестницу, а голубая юбка обмоталась вокруг берцовой кости. Рай подошел и освободился от своего груза. Скрежет костей о металл вызывал дрожь. Лорен взглянула на Штасслера, и ей очень захотелось сбросить в шахту именно его скелет. Но даже это острое желание притупилось от усталости.
Когда остались последние три скелета, Штасслер сделал перерыв.
– Это Вандерсоны, – объявил он, обведя скелеты театральным жестом, словно Лорен и Рай прибыли на званый ужин, а ему выпала честь представить их остальным гостям. – Джун Кливер, Веселый Роджер и сынишка, я хочу представить вам Шлюху от прессы и Пустозвона.
«Так вот как он меня прозвал», – подумала она. Однако она не поняла смысла этого имени. А потом все имена приобрели смысл, единственный смысл. Он лишал своих пленников индивидуальности, присваивал им издевательские клички. Очевидно, он делал это со всеми, кого похитил и лишил человеческого облика задолго до того, как убил. Независимо от того, как он называл свои серии, Семейное планирование №1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8 и так далее, все это были голые цифры, призванные сохранить анонимность.
– Когда будете в литейке, то увидите, что я сумел из них создать.
Он так взглянул на Лорен, что ей показалось, ее ужалила оса. Она очень быстро отвела взгляд, но увидела только одетые скелеты, застывшие в странных живых позах.
Да, она видела эти унылые зеленые формы и от этого с легкостью смогла представить их живыми. Еще проще посмотреть на эти кости и представить боль, которую испытывали люди в тот момент, когда расставались с жизнью.
Рай аккуратно передал ей мальчика, одетого, как манекен, в джинсы и красную футболку. Когда она поднималась по лестнице, ее глаза, хотя и уставшие, вновь начали воспринимать детали окружающего ужаса. Она родилась художником, и она стала художником. Это утешение было не таким уж маленьким, как могло бы показаться.