Сокровища Атлантиды, стр. 119

Пока Питт боролся с громоздкой махиной “корабля снегов”, стараясь не слишком обдирать его бока о бесчувственный лед, Джиордино сидел на пассажирском месте, держа автомат между колен и напряженно всматриваясь в пограничную зону между полумраком туннеля и выхваченной фарами широкой полосой освещенного пространства. Но тщетно пытался он уловить хотя бы намек на движение – впереди была пустота, и только бесконечная труба с отходящими от нее патрубками змеей тянулась перед машиной.

Явная заброшенность туннеля и полное отсутствие обслуживающего персонала наводили на мысль, что Вольфы вкупе с остальным населением полярной базы либо уже покинули комплекс, либо готовятся к эвакуации на свои суда-ковчеги в самое ближайшее время. Выжимая из “корабля снегов” все, что могли дать его шестидесятилетние дизели, и уже не заботясь о сохранности краски на бортах, Питт гнал и гнал вперед очертя голову. Машину бросало из стороны в сторону, края бортов и выдающиеся ступицы колес то и дело пропахивали глубокие борозды в гладкой ледяной поверхности боковых стен туннеля. “Только бы успеть! Только бы не опоздать!” – неотвязной мыслью билось в мозгу, и с каждой истекшей минутой Питта все сильнее охватывало отчаяние. Слишком много времени потеряно на пути через ледник. Срок, назначенный в несвойственном ему приступе откровенности Карлом Вольфом на приеме в Буэнос-Айресе, – четыре дня и десять часов. Четыре дня, восемь часов и сорок минут уже миновали. Выходит, осталось всего час двадцать до того рокового момента, когда Карл Вольф щелчком выключателя запустит коней света.

По прикидкам Питта, от производственных цехов комбината их отделяло не больше полутора миль. У них не было ни карты, ни плана, ни данных аэрофотосъемки. Когда они доберутся до места, центр управления придется искать наугад. И еще его очень заботил животрепещущий вопрос: высадилась ли уже в расположении базы штурмовая группа спецназа, а если высадилась, то удалось ли ей нейтрализовать охрану? В том, что охранники будут драться до последнего, Питт не сомневался. У каждого из наемников имелся сильнейший стимул – уверенность в том, что его родные и близкие выживут в катастрофе, какая бы судьба ни постигла его самого. И с какой бы стороны ни оценивал ситуацию Питт, анализ его в общем-то сводился к пословице: “Куда ни кинь, всюду клин”.

Восемнадцать минут спустя Джиордино вдруг привстал с сиденья и возбужденно ткнул рукой куда-то вперед:

– Тормози, Дирк, к перекрестку подъезжаем!

Питт сбавил скорость, и машина выехала на круглый пятачок диаметром около сотни футов, в разные стороны о г. которого расходились еще пять туннелей. “Буриданову ослу было легче”, – мелькнула в голове дурацкая мысль. Принимать решение, куда податься, следовало молниеносно, и облажаться он не имел права – времени для исправления ошибки в запасе не было. Питт высунулся из бокового окна и бегло осмотрел ледяную поверхность перекрестка, испещренную следами шин и гусениц. Следы разбегались по всем направлениям, но самые глубокие и многочисленные исчезали в ближайшем справа.

– По-моему, самое оживленное движение в этой трубе, – поделился он с напарником.

Джиордино тут же выпрыгнул из кабины и скрылся в темном отверстии. Через несколько минут вернулся и весело сообщил

– Похоже, ты угадал. Ярдов через двести труба кончается и открывается в большую камеру.

Питт кивнул, выехал на пятачок и повернул направо. Лучи фар выхватывали из темноты какие-то странные конструкции, вмерзшие в лед, непонятные и неузнаваемые, но явно рукотворные, потому что природа не любит прямых линий – это прерогатива одного лишь человека. Через двести ярдов туннель расширился в необъятных размеров камеру или пещеру. Скорее всего, последнее, потому что с ледяного купола гроздьями свисали огромные сосульки, поразительно похожие на сталактиты. Из полудюжины отверстий в куполе просачивался рассеянный свет, но что служило его источником, пока оставалось загадкой. Ледяные сталактиты под куполом причудливо преломляли падающий на них свет, создавая вокруг какую-то магическую, неземную атмосферу и вызывая странное ощущение нереальности происходящего, – как будто этот ледяной грот находился вне времени и пространства. Завороженный удивительным зрелищем, Питт остановил машину и, повинуясь внезапному интуитивному порыву, включил дальние фары. Двое в кабине замерли в восторге и изумленном молчании. “Корабль снегов” стоял на краю бывшей городской площади, окруженной по периметру частично или полностью поглощенными льдом зданиями древнего города.

42

Не укрытый больше за маскирующим метельным экраном – скорость ветра успела снизиться до пяти миль в час, – Клири ощущал себя голым и непривычно уязвимым, продвигаясь вместе со своими рассыпавшимися цепью людьми в белых камуфляжах к обогатительному комбинату Вольфов. Они пользовались для прикрытия полосой торосов, торчащих верблюжьими горбами до самой ограды, протянувшейся вокруг главного комплекса от подножия горы до обрыва над морем.

Разведданные о наемных охранниках, с которыми придется иметь дело его бойцам, были весьма скудными и далеко не полными. Об антарктическом предприятии “Дестини Энтерпрайзес” сведений не собирали – по той простой причине, что ЦРУ не считало деятельность корпорации угрозой национальной безопасности. Истинная подоплека кошмарной угрозы, выявленная, образно говоря, “за минуту до двенадцати”, не позволяла за недостатком времени прибегнуть к обычной тактике разработки и инфильтрации. Посылку десантного штурмового отряда можно сравнить с хирургической операцией по удалению аппендицита. Никаких сложностей, выкрутасов, ювелирной техники – вскрыл, вырезал гнойник и тут же зашил. Быстро, дешево и сердито. Нейтрализовать охрану, отключить систему отделения ледника и продержаться час до прибытия первых подкреплений отряда спецназа численностью в двести человек.

Клири слышал, разумеется, что Вольфы набирали в свою службу охраны только опытных, закаленных профессионалов из элитных боевых частей разных стран. Эта информация поступила по линии НУМА. Но майор склонен был сомневаться в достоверности данных, полученных из чисто гражданского источника. “Вряд ли все эти океанологи, гидрологи и прочие яйцеголовые смыслят хоть что-то в сборе оперативных разведданных”, – снисходительно подумал он, испытывая твердую уверенность в том, что его суперэлитная команда способна сокрушить любого противника, пусть даже вдвое превосходящего ее по численности.

Майор ошибался редко, но на этот раз влип по-настоящему. Хотя откуда ему было знать, что охранников базы не вдвое, а втрое больше, чем у него бойцов, и обучение эти наемники проходили в тех же “котиках”, морской пехоте, отряде “Дельта” и других аналогичных подразделениях.

Двигаясь двумя цепочками, отряд скрытно подобрался к ограде. Издали она казалась одинарной, но при ближайшем рассмотрении оказалась двойной – с глубокой канавой посередине. Еще висела металлическая табличка, – когда-то покрытая белой эмалью, а ныне грязно-серая и сильно облупившаяся, – с надписью по-немецки “Вход воспрещен”. Поверх изгороди из обычной сетки тянулось несколько рядов колючей проволоки, но колючки давно уже ничем никому не угрожали, поскольку покрылись толстым слоем льда. Внешняя ограда вросла в лед больше чем наполовину, и будь его уровень повыше хотя бы на фут, через нее можно было бы просто перешагнуть или перепрыгнуть. Льдом была заполнена и канава; от нее осталась лишь почти сгладившаяся борозда. Внутренняя ограда оказалась орешком покрепче. Она выступала из льда и снега на целых семь футов, но серьезных трудностей тоже не доставила. Пришлось, правда, потратить несколько драгоценных минут на перерезание проволоки, зато группа наконец-то очутилась на территории комплекса. Клири, суеверный, как все десантники, счел хорошим предзнаменованием то, что внешний периметр удалось преодолеть без помех, а главное – без потерь.

Передвижение группы внутри периметра происходило на начальном этапе под прикрытием ряда приземистых строений без окон. Достигнув открытого пространства, Клири жестом приказал следующим за ним бойцам остановиться и достал из кармана сделанную с воздуха фотографию комплекса. Хотя за время полета у него намертво запечатлелись в памяти каждая улица и каждое здание – так же как и у Шарпсберга, Гарнета и Джейкобса, – он все-таки хотел уточнить, на каком конкретном участке они прорвали периметр. И с удовольствием отметил, что это произошло всего в пятидесяти футах от намеченной еще перед отправкой точки проникновения. Впервые с момента приземления, перегруппировки и начала движения он включил рацию: