Адвокат дьявола, стр. 56

– Так ты все знаешь.

– И, ручаюсь, что Пол... – тут глаза его изумленно раскрылись, когда до него начало доходить. – Неужели ты не понимаешь?

Он вскочил. Страшная правда поразила в самое сердце, как электрический разряд.

– Что я должна понять, Кевин? Ты пугаешь меня.

– Вот почему они всегда говорили, что фирма – это семья. Так оно и есть. Здесь все связаны кровными узами. Он их отец, их настоящий отец!

– Что-о? – недоуменно скривилась она.

– Я должен был догадаться... по тому, как они говорили о нем. Однажды Пол сказал: "Он мне как отец". И, по-моему, у всех у них время от времени вырывалось что-то такое.

– Правильно. Только они говорили в переносном смысле.

– Нет, нет, теперь я вижу. Когда-нибудь и сын Глории Джеффи вступит в фирму, у него тоже опекун – адвокат. И то же самое... – он перевел взгляд на нее. – То же самое ждет твоего сына, если он появится на свет.

– Ребенок Джеффи... четверть века пройдет, прежде чем он сможет это сделать. И он будет работать в фирме мистера Милтона? Погоди, дай подумать, – сказала она, вычисляя... – К тому времени мистер Милтон будет совсем старой развалиной – ему исполнится сто десять лет.

– Он намного старше, чем ты думаешь, Мириам. Он стар как мир.

– Ну ладно тебе, Кевин, хватит, – она затрясла головой. – Откуда у тебя эти дикие идеи? Тоже от Хелен Сколфилд?

– Нет.

– Тогда откуда?

– Во-первых, меня никогда не обманывала интуиция, которой, – похоже, у них у всех нет. – Он помолчал и, сделав глубокий вдох, признался: – Мириам, ты была права насчет Лоис Уилсон.

– Что ты хочешь этим сказать?

– На самом деле я знал, что она виновна в совращении Барбары Стенли. Девочка просто боялась, что на процессе все вскроется. Сначала она разрешала учительнице ласкать ее, а потом впутала в это дело других девочек, чтобы они выступили ее союзницами на процессе. Одна она никогда бы не решилась открыть правду. Я сразу угадал эту мелкую ложь и воспользовался ею, чтобы защитить зло, куда более крупное. Я пошел на это ради победы. Ради чести, славы, денег, нашего благополучия. Тогда, все, что мне нужно было – это победа.

– Но ты делал то, чему тебя учили и за что тебе платили, – напомнила Мириам.

– Что? Что с тобой произошло, Мириам? С каких это пор ты стала верить в это? Или ты забыла, как отговаривала меня защищать лесбиянку?

– Мы уже обговорили это с Нормой и Джин. Мне повезло, что рядом есть жены адвокатов, которые знакомы с такими проблемами, и есть с кем поделиться и посоветоваться. И, знаешь, они помогли мне, Кевин. И я рада, что благодаря тому самому процессу мы оказались в обществе более интеллигентных и утонченных людей.

– Нет, Мириам, ты ошибаешься, мы оказались в обществе более коварных и злобных людей, более коварных, чем ты можешь себе представить.

– Слушай, Кевин, я в самом деле тебя не понимаю.

Установилась пауза.

– Особенно, – продолжила она, не глядя ему в глаза, – когда ты завел разговор об аборте. – Она сдержанно всхлипнула, и ее нижняя губа задрожала. – Наш первый ребенок...

– Я собирался рассказать тебе все, надеясь, что после этого ты согласишься на аборт, Мириам. Да, я тоже хочу, чтобы у нас был ребенок, хочу его видеть, воспитывать, тискать, учить, как жить на этом свете. Но сейчас ты должна мне поверить.

Он решительно подошел к телефону и позвонил в справочную. Как только откликнулся оператор, Кевин попросил дать ему номер телефона Винсента Робена. Мириам с интересом посмотрела на него, пока он торопливо записывал и затем набирал номер.

– Кто это такой? – спросила она. Кевин сделал знак рукой: "подожди".

– Отец Винсент? Добрый вечер. Мое имя Тейлор, Кевин Тейлор. Мне порекомендовал обратиться к вам Боб Маккензи. Ничего, что я звоню так поздно? Прекрасно. Меня очень интересует то, чем вы занимаетесь, и, кажется, я вынужден просить о помощи. Вы сможете принять меня? Да, сегодня, если это возможно. Я смогу подъехать примерно через полчаса. Да. Спасибо вам огромное. До встречи.

Повесив трубку, он обернулся к Мириам.

– Кто это был?

– Человек, который может помочь.

– Помочь? В чем?

– В борьбе с дьяволом, – сказал он и вышел, оставив ее сидящей на кровати, в полном изумлении.

14

И прежде в его жизни бывали моменты, когда Кевин чувствовал себя так, словно двигается во сне, замечая, что в самый напряженный момент он видит себя как бы со стороны, как посторонний наблюдатель – примерно так же, как в тех постельных сценах с Мириам. Почти то же происходило с ним и сейчас.

Попав в пробку на Седьмой авеню, он заметил, что кто-то стоит на углу, глядя в его сторону. Мужчина в пальто с поднятым воротником, руки в карманах, лицо неразличимо в сумерках, чем-то напоминал его самого, и в этот миг Кевин увидел себя глазами этого человека: ссутулившегося за рулем, с взлохмаченными волосами, диким взглядом и безумным выражением лица.

Светофор переменился, и, когда за ним раздались сердитые сигналы, Кевин надавил педаль газа. Но, когда машина понеслась вперед, пронзая ночь, он еще раз отметил в зеркале заднего вида сумрачную фигуру, поспешно пересекавшую улицу, будто уходя от погони. Он поехал дальше, преследуемый этим образом, застывшим на сетчатке внезапной вспышкой, подобно сигналу светофора.

Кевин хорошо изучил этот район Вилледжа. Сюда он часто заезжал пообедать в одном из окрестных ресторанчиков. Он зарулил прямо на стоянку рядом с домом отца Винсента, опоздав всего на пару минут, нажал кнопку звонка и затем вошел в дверь, открывшуюся с жужжанием автоматического замка.

Отец Винсент отворил дверь своей квартиры, когда Кевин только выходил из лифта.

– Пожалуйте сюда, – сказал он глубоким, хорошо поставленным голосом проповедника.

Кевин поспешил в его сторону.

Невысокий, крепкого сложения человек, с облысевшей головой, в свежей белой сорочке и черных домашних брюках, отступил, пропуская его.

Из волос у отца Винсента остались два седых клочка возле ушей. Они сходились на затылке, оттеняя глянцевую лысину с пигментными старческими пятнами. Седые кустистые брови вопросительно приподняты над васильковыми глазами, живыми и молодыми, открывавшими истинный дух и интеллектуальную энергию этого человека. Лицо приятно-округлое, и весь он – клубок энергии и мыши.

"В этом коротышке и росту всего пять футов, и ладонь у него как у карлика", – подумал Кевин. Однако в быстром рукопожатии Кевин ощутил силу и тепло этих коротких пальцев.

Улыбка вызвала ямочки в уголках рта. Кевин нашел его приятным и проницательным человеком – безбородая уменьшенная версия Криса Крингла.

– Чертовски холодно сегодня, – заметил отец Винсент, сочувственно потирая короткопалые ладони, словно бы часть холода передалась ему через рукопожатие.

– Да, сегодня погода разошлась не на шутку, – в тон ему отвечал Кевин, перед которым в этот момент вновь встала тень на перекрестке, с поднятым от ветра воротником пальто.

– Пройдемте в гостиную, к камину. Располагайтесь, – сказал отец Винсент, закрывая дверь. – Как насчет выпить чего погорячее – или, может, покрепче?

– Думаю... покрепче было бы лучше.

– Бренди?

– Прекрасно. Спасибо.

Кевин проследовал за ним в уютную маленькую гостиную, где вся мебель состояла из гарнитура: диван и два кресла с парой приставных деревянных столиков со стеклянной столешницей. В углу сосновое кресло-качалка соседствовало с торшером на высокой стойке. Стены были заставлены книжными полками. Напротив кресел пылал фальшивым огнем вмонтированный в стену мраморный камин. Электрическое пламя плясало над искусственными дровами. Синтетический, с виду старый, но не потертый светло-голубой ковер устилал пол.

Отец Винсент подошел к небольшому бару и наполнил две рюмки коньяком.

Кевин поблагодарил, принимая рюмку.

– Присаживайтесь, пожалуйста. – Отец Винсент показал на гарнитур, и Кевин сел на диван, расстегнув две верхние пуговицы пальто.