В трущобах Индии, стр. 32

Сердар бросился вперед… Раздался страшный крик, один-единственный, потому что охотничий нож по самую рукоятку вонзился в тело негодяя, который с пронзенным насквозь сердцем упал, как бык, убитый на бойне… и остался недвижим… Он был мертв!

Сердар был смущен, поражен… В первый раз убивал он человека при таких обстоятельствах, но безопасность его товарищей требовала этого и волнение его скоро успокоилось. Заставив Ауджали схватить хоботом труп, он взобрался к нему на спину и приказал ему бежать через проход со всею возможною для него скоростью.

А между тем отряд сипаев по-прежнему занимал свой пост. Что же задумал Сердар? Одно из героических безумств, которые сделали его имя популярным на всем Индостанском полуострове. Он хотел бросить к ногам сэра Вильяма Броуна, губернатора Цейлона, труп того, которого он считал шпионом, посланным заманить его в западню, где он едва не погиб. Не зная в лицо Кишнаю, которого они видели ночью и то мельком у озера Пантер, он не подозревал, что принял заклинателя змей за предводителя душителей, тень за добычу, и что несчастный, которого он убил, был «одним из самых ничтожных орудий его.

Веллаен, однако, получил давно уже заслуженное им наказание за множество совершенных им преступлений. Он был сообщником Кишнаи и его приверженцев, которые продавали ему шкуры тигров и пантер, убитых ими в лесах Малабарского берега, за что он с своей стороны доставлял им молодых еще невозмужалых девочек и мальчиков, которых в известное время года приносили в жертву на алтарь богини крови и убийства, грозной Кали.

Негодяй похищал их тайком, заманивая сначала к себе, где поил одурманивающим питьем, от которого те засыпали на все время, необходимое ему. В таком виде он прятал их на дне повозки под шкуры ягуаров или тигров и направлялся в джунгли, где отдавал их тугам, получая взамен глиняную посуду, сандал, корицу и меха, — все то, одним словом, чем душители, живущие в лесах, вели торговлю.

Сердар избавил, следовательно, мир от чудовища, такого же опасного и преступного, как и Кишная; не принадлежа к касте душителей и не имея даже права, как последние, оправдываться своими религиозными убеждениями, он совершал страшные злодейства исключительно из корыстолюбивых целей.

Как бы там ни было, но Сердар не подозревал, что собирается бросить к ногам губернатора труп человека, которого тот не знает, тогда как Кишная, скрывшись в самой густой чаще леса, благословлял небо за ошибку, спасшую ему жизнь.

Доехав до вершины прохода у озера Пантер, где расположился лагерем отряд сипаев, Сердар пустил слона галопом. Луна еще не всходила, и ночная тьма была так глубока, что ничего нельзя было различить в двух шагах от себя; кроме часовых, весь отряд спал глубоким сном. На призыв часовых, однако, все солдаты вскочили моментально, схватились за оружие и выстроились. Ауджали пустился прямо на них, и Сердар, не отвечая на приказание офицера, который не видел даже к кому обращается, прорвался сквозь цепь солдат и крикнул на тумальском наречии, на котором он говорил, как туземец:

— Сердар убит! Приказ губернатора! Я везу труп его!

И он пролетел так быстро, что никто из отряда, пораженного его словами, не осмелился остановить его.

IV

Спустя час он был уже в Пуант де Галле.

В этот вечер было празднество у губернатора. Дворец был освещен, как во время какого-нибудь общественного торжества, и все общество из Канди, Коломбо и разных поселений, обжитых колонистами, явилось по приглашению сэра Вильяма Броуна, который давал большой обед, а затем бал в честь генерала Гавелока, собиравшегося принять командование над армией Индии.

Обед уже кончился, и все приглашенные собрались в зале для присутствия на приеме туземных вождей и раджей, который назначен был перед началом бала. Площадь перед самым дворцом была покрыта туземцами обоего пола, привлеченными любопытным зрелищем красных, шитых золотом мундиров английских офицеров, а также богатыми костюмами набобов и раджей; музыканты уланов губернаторской гвардии играли время от времени «God save the Queen Rule Britannia"*, а также, к великому удовольствию толпы, пьесы, аранжированные на мотив сингалезских песен.

></emphasis> * «Храни, Господь, королеву, правительницу Британии», национальный гимн Англии.

Со стороны садов, находившихся против крепостных укреплений, не было зато никого. Все службы и большая часть великолепного дворца против сада были совершенно пусты. В этой части здания находились жилые, семейные комнаты, на нижнем этаже кабинет самого губернатора. С этой стороны Сердар и направился ко дворцу. Приехав в Пуант де Галль, он слегка привязал Ауджали к одной из кокосовых пальм, которых очень много росло на улицах, с единственной целью показать ему, чтобы он ни на шаг не уходил оттуда. Затем, увидя кули, который спал, завернувшись в парусину, у дверей своей будки, пошел к нему и разбудил его:

— Хочешь заработать рупию? — спросил он.

Кули мгновенно вскочил на ноги.

— Сколько хочешь ты за парусину, в которой спал?

— Две рупии! Я заплатил столько.

— Получай!.. Заверни тело этого человека в парусину, положи на плечи и следуй за мной!

Кули повиновался, дрожа всем телом: у незнакомца был такой властный голос, что он не посмел противиться ему. Оба окольными улицами направились к дому губернатора.

Пройдя садами, Сердар без всякого затруднения прошел ко дворцу и по нескольким ступенькам поднялся в первый этаж; не встретив никого на дороге, он дошел до комнаты, в которой по меблировке ее узнал кабинет сэра Вильяма. Все слуги были заняты приемом посетителей и угощением их разного рода напитками. Он приказал положить труп в угол, заставил его двумя креслами и, вырвав листок из записной книжки, наскоро написал на нем несколько слов:

«Сэра Вильяма просят пожаловать в свой кабинет одного — по весьма важному и серьезному делу».

Подписи не было.

— Возьми! — сказал он кули. — Взойди на верхний этаж, передай это первому слуге, которого ты встретишь и скажи, чтобы он немедленно отнес это губернатору. Когда исполнишь свое поручение, вернись получить заработанные рупии и ты свободен.

Пять минут спустя кули вернулся обратно, получил плату и поспешно скрылся, видимо, испуганный тем, что имел, как ему казалось, дело с каким-то злым духом. Да он и в самом деле был почти убежден в том, что встретил самого проклятого ракшазу, а потому, выйдя на освещенную экспланаду, он раз двадцать ворочал и переворачивал полученные им рупии, сомневаясь в их доброкачественности.

Сердару недолго пришлось ждать сэра Вильяма Броуна. Представление высоких раджей и сингалезских вождей было кончено и начинался уже бал, когда один из сиркаров дворца приблизился к своему господину и передал ему маленькую записку, которую он получил от кули. Заинтригованный лаконизмом этого послания и отсутствием подписи, губернатор спросил у слуги, кто передал ему эту записку, но не мог добиться от него объяснения. Предупредив тогда одного из своих адъютантов, что ему необходимо отлучиться на несколько минут и чтобы не беспокоились о нем, он поспешно спустился в свой кабинет и очутился там лицом к лицу с Сердаром, который стоял, небрежно опираясь на свой карабин.

Сэр Вильям Броун не присутствовал на заседании военного суда, который накануне приговорил Сердара к смертной казни; он видел последнего только с верхушки террасы своего дворца, когда он со своими товарищами шел к месту казни. Этого, ввиду значительного расстояния, было слишком недостаточно, чтобы он мог навсегда запомнить черты авантюриста.

Глухое раздражение поднялось в душе его, когда он увидел бесцеремонное отношение этого незнакомца, который не только осмеливался вытребовать его в кабинет, но еще явился к нему в таком небрежном и простом костюме.