Речные заводи (том 2), стр. 30

После этого все они сели на коней и выехали из деревни. Сложив руки и подняв лицо к небу, Сун Цзян вознес благодарность богине и дал клятву отблагодарить ее.

У Юн вместе со всеми, кто оставался охранять лагерь, пришел в Цзиньшатань навстречу возвращающимся. Сначала все прошли в большой зал и там приветствовали друг друга, как это положено.

– А где же мой отец? – с беспокойством спросил Сун Цзян.

Чао Гай распорядился пригласить старого Суна. Через некоторое время показался Сун Цин Железный веер; он шел, поддерживая паланкин, на котором несли старика отца. Старому Суну помогли выйти из паланкина, и все вошли в зал. Увидев своего отца, Сун Цзян почувствовал такую радость, словно она была послана ему самим небом. Лицо его озарилось широкой улыбкой, и, кланяясь отцу, он сказал:

– Дорогой мой отец, тебе пришлось пережить большое беспокойство. Я оказался плохим сыном и причинил тебе много неприятностей.

– Этот проклятый Чжао Нэн и его брат, – сказал тогда старый Сун, – каждый день присылали солдат и стерегли нас в ожидании приказа из Цзянчжоу о нашем аресте. Когда ты постучал в задние ворота усадьбы, в комнате сидело семь или восемь солдат. А потом они вдруг куда-то исчезли, и мы даже понять не могли, как это случилось. Ночью во время третьей стражи сотни две удальцов ворвались к нам в усадьбу, посадили меня на носилки, а брату твоему велели уложить сундуки и корзины и затем подожгли усадьбу. Не отвечая на наши вопросы, они доставили нас прямо сюда.

– Поблагодарим наших братьев за то, что мы снова встретились, – сказал Сун Цзян и велел своему брату Сун Цину поклониться, как положено, предводителям горного стана. А Чао Гай и все остальные в свою очередь почтительно кланялись старому Суну. После этой церемонии устроили пир в честь встречи Сун Цзяна с отцом и братом. Веселье долго не прекращалось, и разошлись все поздно. А на следующий день пиршество возобновилось.

На третий день Чао Гай пригласил всех к себе. Во время пира Гун-Сунь Шэну пришла в голову мысль о том, что и он давно уже не был дома и не знает, как живет его старая мать в Цзичжоу. Пока все присутствующие выпивали, Гун-Сунь Шэн поднялся и, обращаясь ко всем начальникам, сказал:

– Я должен поблагодарить всех вас за то, что вы так хорошо относились ко мне и милостиво обходились со мной. С тех пор как я, скромный монах, пришел сюда с начальником Чао Гаем, мы постоянно пируем и веселимся. Но я ни разу не навещал мою старую мать. Боюсь также, что и мой старый учитель магии разыскивает меня. Поэтому я хочу пойти домой и навестить мать и учителя. Мы расстанемся с вами месяцев на четыре-пять. Я повидаюсь с учителем, позабочусь о матери, а потом вернусь в горный стан.

– Я слышал, – сказал Чао Гай, – что ваша почтенная мать живет на севере совершенно одна и некому о ней заботиться. Сейчас, когда вы об этом заговорили, я не могу удерживать вас. И все же мне не хотелось бы расставаться с вами. Я надеюсь, что через сто дней вы вернетесь к нам, как небожитель, верхом на священном журавле. Вы должны сдержать свое слово. Но если уж вы решили идти, то подождите хоть до завтра, и мы проводим вас.

– А почему бы вам не взять с собой несколько человек и не доставить вашу матушку сюда? – спросил Сун Цзян. – Тогда вы могли бы сами всегда заботиться о ней.

– Моя мать всегда любила спокойную и тихую жизнь и не переносит никаких волнений. Поэтому-то я и не могу привезти ее сюда. Дома у меня есть усадьба в горах, и мать может вести там хозяйство.

– В таком случае мы должны повиноваться вашим желаниям, – сказал Сун Цзян, – и надеяться на ваше скорое и благополучное возвращение.

Чао Гай наполнил блюдо золотом и серебром и поднес Гун-Сунь Шэну, но тот сказал:

– Мне много не нужно, я возьму лишь на дорожные расходы.

Однако Чао Гай настоял на том, чтобы он взял с собой не менее половины, и подвесил ему деньги к поясу.

Гун-Сунь Шэн поблагодарил. В этот день они пировали до тех пор, пока не напились допьяна, и лишь потом разошлись отдыхать. На следующее утро около перевала все выпили вина и распрощались с Гун-Сунь Шэном. А он, в одежде странствующего монаха, с сумой у пояса и волшебным мечом за спиной пустился в путь. На плечо он повесил шляпу из коры пальмового дерева, а в руке держал черепаховый веер. Но тут Ли Куй Черный вихрь, не отходя от перевала, громко зарыдал.

Сун Цзян поспешно спросил:

– Дорогой брат, что тебя так огорчило?

– Обидно мне! – плача отвечал Ли Куй. – Один идет к отцу, другой хочет повидать свою мать, а что же я – из ямы какой-нибудь вышел, что ли?

– Так чего же ты хочешь? – заинтересовался Чао Гай.

– У меня тоже есть старая мать, – отвечал Ли Куй, – а мой старший брат живет в людях, и он, конечно, не может заботиться о ней и сделать ее жизнь счастливой. Я хочу пойти разыскать свою мать и привезти ее сюда, – пусть она хоть немного поживет хорошо.

– Ты правильно говоришь, брат мой, – похвалил его Чао Гай. – Я пошлю с тобой несколько человек, и вы привезете ее сюда. Это будет доброе дело.

– Нет, нет, – вмешался Сун Цзян. – Известно, какой нрав у нашего брата Ли. Если мы отпустим ето, это к добру не приведет. Если даже послать с ним кого-нибудь, то из этого тоже ничего хорошего не получится. Брат Ли горяч, как огонь, и по дороге обязательно с кем-нибудь да поскандалит. К тому же он в Цзянчжоу перебил не мало людей, и кто там теперь не знает Черного вихря? За это время власти успели разослать приказ об его аресте. Как только он появится там, его схватят! Да и вид-то у нашего брата Ли очень страшный! Родина его далеко отсюда. Случись с ним беда, так мы об этом и не узнаем. Лучше уж переждать, пока все уляжется. И тогда не поздно будет навестить мать!

Однако эти слова только рассердили Ли Куя, и он закричал:

– Вы несправедливый человек, старший брат! Ваш отец здесь и счастлив, а моя мать должна жить в одиночестве и страдать! Разве этого недостаточно, чтобы лопнуть от злости?

– Не сердись, дорогой брат, – сказал на это Сун Цзян. – Но если ты хочешь идти, тебе придется выполнить три условия. Только тогда мы отпустим тебя.

– Какие же это условия? – спросил Ли Куй.

Подняв два пальца, Сун Цзян изложил ему три условия. И как будто суждено было, чтобы из-за этого Ли Куй

Что же Сун Цзян сказал Ли Кую, – об этом вы узнаете из следующей главы.

Глава 42

Дальше рассказ пойдет о том, как Ли Куй, обращаясь к Сун Цзяну, спросил:

– Дорогой брат, скажите, какие же это три условия?

И тот отвечал:

– Когда ты пойдешь в уезд Ишуй, округа Ичжоу, за твоей матушкой, то по дороге туда и обратно ты не возьмешь в рот ни одной капли вина – это первое условие. А второе – ты слишком горяч и вряд ли кто-нибудь согласится пойти с тобой. Отправляйся один в путь, соблюдай осторожность, захвати с собою мать, да смотри нигде не задерживайся и возвращайся поскорее. И третье условие: ты не возьмешь с собой свои топоры; сдерживай себя, иди быстро и поскорее возвращайся обратно.

– Да что же тут невыполнимого? – удивился Ли Куй. – Дорогой брат, вы можете быть за меня совершенно спокойны. Я сегодня же отправлюсь в путь и нигде не буду задерживаться.

Ли Куй тут же принарядился, подвесил к поясу кинжал, взял меч и большой слиток серебра, да еще лян пять мелочью. Затем, выпив несколько чашечек вина, он поклонился и ушел; спустившись с горы, Ли Куй переправился на другой берег. Его провожали Чао Гай, Сун Цзян и остальные вожаки. Возвратившись в лагерь, они уселись в большом зале. На душе у Сун Цзяна было неспокойно, и, обращаясь к остальным, он сказал: