Путешествие по Ливану. В поисках загадочной Финикии, стр. 5

В молчании стояли мы у грота Адониса. По легенде в местах, где капала его кровь, распускались прекрасные анемоны.

Глава 4. Сидон – пурпурная столица

На машине времени сквозь призму веков

Наша машина мчит по автостраде на юг от Бейрута. Наконец сбывается моя давнишняя мечта. Я еду в библейский город Сидон, современную Сайду. Из Ветхого Завета известно, что Сидон был первенцем Ханаана, сына Хама, который, в свою очередь, был сыном знаменитого Ноя. Далее библейская жизнь Сидона воплотилась в городе, носящем его имя.

Жители Сидона, искусные мастера, камнетесы и плотники, принимали участие в строительстве храма Соломона, и храма, возведенного после возвращения евреев из вавилонского плена. Сидонские корабли бороздили просторы Средиземного моря, развозя в самые отдаленные уголки дорогую одежду, посуду, изделия ювелирных мастеров. Особой красотой отличались сидонянки, но только одна навеки вошла в историю. Это красавица Иезавель, дочь сидонского царя Итобаала, персонаж Ветхого Завета. Она вышла замуж за царя Ахава и пыталась ввести в Израильском царстве культ богини Астарты, которую почитала наравне с другим финикийским богом Балом. О красоте Сидона ходили легенды. И это несмотря на то, что, по крайней мере, дважды в своей истории он разрушался до основания. Около 1200 года до н. э. филистимлянами, входившими в состав «народов моря», а в VII в. до н. э. ассирийцами, царь которых Асархаддон [17] при этом гордо изрек: «Я снес его стены и дома и сбросил в море…». Персидский путешественник Насир Хосров писал в XI веке о Сидоне: «Хорошо сложенные стены города имеют четверо ворот. Базары так нарядно разукрашены, что можно подумать: продавцы вот-вот ожидают в гости султана. Сады разбиты с таким вкусом, что могут удовлетворить каприз любого царя».

Город и сейчас славится своей красотой. Широкие проспекты, засаженные цветами и пальмами, соседствуют здесь с узкими улочками и средневековыми базарами.

Пурпурный холм Сидона

Первое, что бросается в глаза на подъезде к Сайде, это Морская крепость (Калаат аль Бахр). Крепость построена крестоносцами на крохотном островке, прикрывающем вход в Северную бухту – единственную из четырех гаваней древнего Сидона, не потерявшую свое назначение как место стоянки кораблей. Большинство исторических мест Сайды сосредоточено в районе этой гавани. Одно из них – холм из раковин, служивших источником добычи пурпурного красителя. В греческой легенде так сообщается об открытии свойств пурпура.

Финикийский бог Мелькарт, покровитель мореплавателей и главный бог Тира, соперника Сидона, как-то прогуливался вдоль средиземноморского побережья вместе со своей собакой и нимфой Тирос. Собака, резвясь на песке, нашла большую раковину и разгрызла ее. Мелькарт обратил внимание, что на песок из пасти его любимца закапала слюна, окрашенная в алый цвет. Бог собрал слюну и выкрасил ею платье и подарил своей супруге.

Чудодейственной силой источать пурпур обладают раковины двух видов Murex trunculos и Murex bandaris. Римский ученый и писатель Плиний Старший [18], автор «Естественной истории» донес до нас технологию этого производства. Из раковин извлекали моллюсков, потом давили их каменным прессом и выдерживали три дня под консервирующим слоем соли. Затем десять дней выпаривали в котлах на слабом огне, после чего опускали в котел ткань и сушили ее на солнце. Уже под действием солнечных лучей происходило волшебное преображение – она становилась пурпурной. Секрет окраски держали в тайне. Ноу-хау приносило финикийцам огромные барыши. Окрашенная в пурпур материя ценилась не только за красоту, но и за то, что не линяла при стирке и не выгорала на солнце, благодаря чему из нее выгодно было шить одежду для армейских подразделений. А что говорить о знаменитых модницах Древнего мира царице Савской, Семирамиде и Клеопатре? Ведь финикийские умельцы добивались самых разных оттенков тканей – от розового до лилового и фиолетового.

Пурпурная материя высшего качества ценилась буквально на вес золота. Во времена императора Диоклетиана высшая цена, которую давали за один фунт окрашенного шелка, достигала сто пятьдесят тысяч денариев, а твердая цена одного фунта золота в слитках составляла пятьдесят тысяч денариев. Теперь понятно, почему одежда из пурпура являлась привилегией царей, высшей знати, жрецов и богатых людей. Высокая цена объяснялась не только высоким спросом на изделие, но, и, в неменьшей степени, трудоемкостью его изготовления. Из килограмма жидкости красителя-сырца после выпаривания оставалось каких-нибудь шестьдесят граммов красящего вещества. В настоящее время очень немногое напоминает нам о древнем финикийском промысле пурпура, ведь большую часть отходов море уносило назад в свою пучину. Поэтому холм из остатков ракушек в самом центре Сайды стал естественным историческим памятником, популярным среди туристов. Покрытый слоем земли с расположенным на нем кладбищем, он дает ученым основание предположить, что в его недрах скрыто более двухсот тысяч кубических метров остатков ракушек. Его необычное расположение в непосредственной близости от древнего Акрополя Сидона делает понятным жалобы людей античного времени на надоедливый дурной запах, который исходил от мест пурпурных промыслов.

В поисках Акрополя

С Ильясом, моим гидом и шофером в одном лице, мы приехали в Сайду, чтобы найти здесь финикийские древности. Мне было известно, что Астарта являлась главным божеством Сидона. Каждый царь старался посвятить богине новый храм. Что говорить тогда царю Эшмуназзару [19], мать которого Амаштарт была главной жрицей Астарты – он воздвиг в честь любимой богини целых два храма. Но найти в Сайде хотя бы один невозможно, потому что, в отличие от Библоса, древний Сидон расположен под современными жилыми кварталами города. На мою долю оставалось найти развалины финикийской крепости и Акрополя. Мы долго кружили по Сайде. Через каждые двадцать метров Ильяс останавливал проходящие машины или просто прохожих, чтобы узнать у них о чем-нибудь хоть немного похожем на древности, или хотя бы путь, указывающий на их присутствие. По моим наблюдениям, он опросил не менее тридцати человек и не получил ни одного вразумительного ответа. Уверен, другой махнул бы рукой, но только не мой спутник. Не забудем, Ильяс считал себя финикийцем, а по мере того, как мы находили все больше мест, связанных с финикийскими древностями, он стал одержим идеей сохранять и популяризовать память о далеких предках в среде современных ливанцев. Наконец мы увидели древние развалины, окруженные металлическим забором. На единственной двери висел огромный металлический замок. – Наверное, это финикийская крепость, – Ильяс едва сдерживал радость.

Я видел, что он наполнен решимостью, как мальчишка даже перебраться через забор, хотя перед поездкой инструктировал меня, что в Сайде нужно вести себя осторожно, по возможности не привлекая внимания окружающих. Сайда район влияния движения Хезболла. Северяне, а Ильяс вырос в горах на севере Ливана, редко заезжали сюда, не ожидая от такой поездки ничего хорошего. Мать и жена Ильяса выступали категорически против нашего вояжа. – Я вовсе не боюсь, – горячился Ильяс вечером накануне поездки. – Если бы у меня не было ни семьи, ни детей (а у него было как раз двое – мальчик и девочка), я бы не сомневался ни на минуту. Не знаю, как удалось убедить его. Возможно, помогло сообщение, прозвучавшее из моих уст в последний момент. Как можно более равнодушно я сообщил, что недалеко от Сайды есть остатки храма Астарты. Теперь я видел, что Ильяс настолько увлекся нашими поисками, что готов пожертвовать принципами. – Нет, Ильяс, – я как мог пытался остудить внезапную радость моего помощника. – Ты ошибся на тысячу лет. Это явно не финикийское сооружение. Судя по всему, перед нами развалины крепости Людовика Святого [20], построенной во время крестовых походов.