Борьба за огонь. Пещерный лев, стр. 34

Наступил вечер. Сильный ветер прогнал тучи. С протяжным воем пролетал он по увядшей траве и по черным деревьям. Красное солнце, как холм, еще возвышалось на западе. Племя собралось в кучу, с тревогой ожидая наступления ночи. Скоро ли вернутся те дни, когда пламя, ворча, поедало поленья? Когда запах жареного мяса разносился в сумерках, теплая радость разливалась по телу, когда волки, медведь, лев и леопард убегали от сверкающей жизни огня?

Солнце потемнело; на обнаженном западе замер свет. Ночные животные вышли на охоту.

Старый Гун, которого лишения состарили сразу на несколько лет, простонал, полный отчаяния:

– Гун видел своих сыновей и сыновей своих сыновей. Огонь всегда был среди уламров, теперь больше нет огня! Гун умрет, не увидав его!

Расщелина скалы, где укрылось племя, была вроде пещеры. В хорошую погоду это было неплохое убежище, но теперь северный ветер бичевал незащищенную грудь старика.

Гун продолжал:

– Волки и собаки с каждым днем становятся все более смелыми и дерзкими.

Он указал на крадущиеся тени, число их увеличивалось с наступлением темноты. Вой становился более протяжным и более угрожающим. Последние сумеречные отсветы держали их еще в отдалении. Дозорные в беспокойстве шагали под холодными звездами, на холодном ветру.

Вдруг один из них остановился и вытянул голову. Другие последовали его примеру. Затем первый сказал:

– На равнине люди!

Все племя взволновалось. Некоторые испугались, сердца других преисполнились надеждой. Фаум, вспомнив, что он еще вождь, выбрался из расщелины, где он отдыхал.

– Пусть все воины возьмутся за оружие! – приказал он.

В эту тревожную минуту было не до распрей, уламры беспрекословно подчинились. Вождь прибавил:

– Пусть Гум возьмет с собой трех молодых воинов и пойдет на разведку!

Гум колебался, недовольный тем, что получает приказания от человека, который уже потерял силу. Вмешался старый Гун:

– У Гума глаза леопарда, слух волка и нюх собаки. Он сразу узнает, кто подходит, – враг или друзья.

Тогда Гум с тремя молодыми воинами отправился в путь. По мере того как они подвигались вперед, хищники бежали по их следам. Воины скрылись из виду. Племя с тревогой и нетерпением ожидало возвращения разведчиков. Наконец в темноте раздался протяжный крик.

Фаум, выскочив на равнину, воскликнул:

– Это идут уламры!

Необычайное волнение охватило всех.

Гун спросил:

– Кто идет: Аго и его братья или Нао, Нам и Гав?

Снова раздались крики под звездами.

– Это сын Леопарда! – радостно прошептал Фаум.

В глубине души вождь боялся свирепого Аго. Но большинство уламров думало лишь об огне. Если Нао принесет огонь, они готовы пасть перед ним ниц; если же нет – гнев и презрение восстанут против его слабости.

Между тем к становищу подкралась стая волков. Сумерки сменились непроглядной ночью. Последние отблески дня погасли, звезды тускло светили в ледяном небе. О! если бы увидеть, как возрождается теплое красное животное, чувствовать его дыхание на своей груди и на своем теле!

Наконец показался Нао. Его могучая фигура чернела на серой равнине. Фаум закричал:

– Огонь! Нао несет огонь!

Орда заволновалась. Многие замерли на месте, как оглушенные ударом топора, другие повскакивали с неистовыми криками:

– Огонь! огонь!

Сын Леопарда держал его в своей каменной клетке. Это был маленький красный огонек, слабая жизнь, которую без труда могло задуть детское дыхание. Но уламры знали, какая огромная сила таится в этом слабом огоньке; задыхающиеся, безмолвные, страшась, что он исчезнет, смотрели они на огонь.

Затем поднялся такой шум, что даже волки и собаки испугались. Все племя столпилось вокруг Нао с жестами покорности, обожания, радости.

– Осторожно, не убейте огонь! – крикнул старый Гун.

Все отступили. Нао, Фаум, Гаммла, Нам, Гав, старый Гун образовали в толпе ядро и направились к скале. Уламры бросились собирать сухие травы и ветки. Когда костер был готов, сын Леопарда поднес к нему дрожащий огонек. Сначала он скользнул по сухим сучьям, потом со свистом и ворчаньем стал пожирать сучья и ветки. Увидев пламя, волки и собаки убежали, охваченные страхом.

Тогда Нао, обратившись к Фауму, сказал:

– Сын Леопарда выполнил свое обещание! Сдержит ли свое слово вождь уламров? – Он указал на Гаммлу, освещенную багряным светом.

Девушка тряхнула длинными, пышными волосами, трепеща от гордости при виде Нао.

– Гаммла будет твоей женой! – покорно ответил Фаум.

– И Нао станет вождем племени! – смело добавил старый Гун.

Он сказал так вовсе не для того, чтобы высказать презрение к Фауму, но чтобы уничтожить соперничество, которое он считал опасным. В этот торжественный момент никто не посмел бы ему противоречить. Все племя радостно приветствовало его предложение. Но Нао видел только Гаммлу: ее длинные волосы, ее прекрасные глаза. Глубокая жалость поднималась в его сердце к человеку, который отдавал ему в жены свою дочь. Тем не менее он понимал, что ослабевший, искалеченный вождь не может больше управлять племенем. И он воскликнул:

– Нао и Фаум будут вместе управлять племенем уламров!

Все в изумлении замолчали. Жестокий Фаум впервые почувствовал смутную нежность к человеку, который не был ему родственным по крови.

Между тем старый Гун, самый любопытный из всех уламров, спешил узнать о приключениях, пережитых тремя воинами. Память о них была так свежа в уме Нао, будто все происходило накануне.

В те времена люди не обладали большим количеством слов, речь их была отрывочна, но выразительна.

Храбрый воин рассказал о сером медведе, о льве–великане, о тигрице, о пожирателях людей, о мамонтах и рыжих карликах, о людях без плеч, о людях с синими волосами и о пещерном медведе. Однако осторожный Нао не раскрыл уламрам тайны камней, которую он узнал от ва. Треск огня сопровождал его рассказ. Старый Гун воскликнул:

– Не было воина, равного Нао, среди наших отцов и не будет среди наших детей, среди детей наших детей.

Наконец Нао произнес имя Аго. Все вздрогнули, как деревья в бурю, ибо все боялись сына Зубра.

– Когда сын Леопарда видел Аго в последний раз? – спросил Фаум, бросив испуганный взгляд в темноту.

– С тех пор прошли две ночи, – ответил Нао. – Сыновья Зубра перешли реку. Они появились у скалы, где были Нао, Нам и Гав. Нао бился с ними.

Наступило глубокое молчание. Слышно было лишь потрескивание костра, завывание северного ветра и отдаленный крик какого–то хищного зверя.

– И Нао их победил! – объявил гордо уламр.

Мужчины и женщины переглянулись. Радость и сомнения боролись в их сердцах. Му выразил их неясные чувства, спросив:

– Нао убил всех троих?

Сын Леопарда ничего не ответил. Он погрузил руку в складку медвежьей шкуры, которая была на нем, и бросил на землю три окровавленные руки.

– Вот руки Аго и его братьев!

Гун, Му и Фаум осмотрели их, им хорошо были знакомы эти огромные толстые руки, покрытые шерстью, как у зверей. Нельзя было не узнать их. Все вспомнили тот ужас, который наводили на племя эти руки. Соперничество погасло в сердцах завистливых и сильных; слабые соединили навсегда свою жизнь с Нао; женщины почувствовали, что род их не умрет. И Гун Сухие Кости провозгласил:

– Теперь уламрам не страшны враги!

Фаум, схватив Гаммлу за волосы, простер ее грубо перед победителем и сказал:

– Вот! Она будет твоей женой! Я снимаю с нее мою власть. Ты ее господин! Она будет отыскивать и приносить на плече добычу, которую ты убьешь на охоте. Если она ослушается тебя, ты волен убить ее.

Нао опустил руку на плечо Гаммлы и нежно поднял женщину.

Пещерный лев