Лунная долина, стр. 10

Она запела «Когда кончится жатва», Берт и Мери вторили ей. Но едва Билл попытался присоединить к ним свой голос, как Берт толкнул его ногой, и ему пришлось замолчать. Саксон пела чистым, верным сопрано, голос у нее был небольшой, но очень приятный, и она чувствовала, что поет для Билла.

— Вот это пенье так пенье, — заявил он, когда она замолчала, — Спойте еще раз. Да ну же, начинайте! У вас так хорошо выходит, просто замечательно!

Его рука потянулась к ее руке, забрала ее целиком в свою, и когда она опять запела, то почувствовала, как его сила, словно тепло, проникает в нее.

— Посмотрите, они держатся за ручку! — насмешливо сказал Берт. — Чего вы боитесь? Берите с нас пример! Да придвиньтесь же, наконец, друг к другу, мямли! Не то я могу подумать… и уже думаю, вы что-то скрываете!..

Намек был слишком прозрачен» и Саксон почувствовала, как ее щеки вспыхнули.

— Ну, ты не очень-то увлекайся, — укоризненно остановил его Билл.

— Замолчите, — рассердилась и Мери. — Вы ужасно грубы, Берт Уонхоп, я больше не желаю с вами знаться, вот вам!

Она разомкнула объятия и оттолкнула его, но через несколько минут уже простила, и они уселись по-прежнему.

— Пойдемте еще куда-нибудь вчетвером, — не унимался Берт. — Ведь время детское. Кутить так кутить! Сначала к Пабсту в кафе, а там видно будет. Ты как на этот счет, Билл? А вы, Саксон? Мери пойдет.

Саксон ждала, мучительно волнуясь, что ответит этот сидевший рядом с нею юноша, которого она узнала так недавно.

— Нет, — медленно проговорил он. — Мне завтра рано вставать и предстоит тяжелый рабочий день; девушкам, я думаю, тоже.

Тут Саксон простила ему его немузыкальность. Она знала, она чувствовала, что такие люди должны быть на свете. И такого человека она ждала. Теперь ей двадцать два; первое предложение она получила, когда ей было шестнадцать, а последнее — всего месяц назад — от старшего мастера прачечной, человека доброго и порядочного, но уже немолодого. Этот же был силен, добр и молод. Она сама еще слишком молода и не может не тянуться к молодости. Правда, с тем, из прачечной, она жила бы спокойно и отдохнула бы от вечных утюгов, но какая же это безрадостная жизнь! А вот с этим… Саксон поймала себя на том, что чуть не пожала его руку, в которой все еще лежала ее рука.

— Нет, Берт, не приставай, он прав, — сказала Мери. — Надо же поспать. Завтра ведь опять эти крахмальные оборки и весь день на ногах.

Саксон вдруг кольнула мысль, что она, вероятно, старше Билла. Она взглянула украдкой на его свежее лицо с гладкой кожей, и та юность, которой дышало все его существо и которая так нравилась ей, вдруг стала ее раздражать. Конечно, он женится на девушке моложе себя и моложе Саксон. Сколько ему может быть лет? Неужели он действительно слишком молод для нее? Становясь недостижимым, он тем самым становился еще привлекательнее. Он был такой сильный — и в то же время такой мягкий. Девушка вспомнила весь проведенный с ним день. Он не совершил ни одного промаха, относился к ней и Мери с неизменным уважением, он разорвал ее программу и танцевал только с ней одной. Если бы она ему не нравилась, он, конечно, так бы себя не вел.

Она пошевелила пальцами и ощутила его жесткую, покрытую мозолями ладонь. Ощущение это было необыкновенно приятно. Он тоже слегка повернул руку, применяясь к ее движению, и она ждала с трепетом, что теперь будет. Саксон очень не хотелось, чтобы он поступил, как другие мужчины, — она, кажется, возненавидела бы его, если б он воспользовался этим легким движением ее пальцев и обнял ее за талию. Но он не обнял ее, и в сердце Саксон вспыхнуло горячее чувство к нему. Оказывается, в нем есть и деликатность, он не пустоголовый болтун, как Берт, не груб, как другие мужчины, с которыми ей случалось встречаться! Она пережила в этом смысле много неприятного и очень страдала от отсутствия того, что можно было бы назвать рыцарством, хотя Саксон, конечно, и не догадывалась, что это именно так называется.

Кроме того, он был боксером. При одной мысли об этом у нее перехватило дыхание. Правда, он нисколько не подходил к тому представлению о боксерах, которое она себе составила. Ведь он в сущности и не боксер. Он же сказал, что нет. Саксон дала себе слово расспросить его подробнее, если… если он когда-нибудь опять ее пригласит. Да, наверно, так и будет, ведь когда мужчина танцует с девушкой чуть не целый день, он об ней тут же не забывает. Ей даже захотелось, чтобы он все-таки оказался боксером. В этом было что-то манящее и жуткое. Боксеры — страшные, таинственные люди! И поскольку они не принадлежат к числу заурядных рабочих, вроде плотников и прачечников, они, несомненно, фигуры романтические. Они работают не на хозяев, но для публики, в героическом единоборстве своими силами отвоевывают себе у мира, далеко не щедрого, роскошную жизнь. У иных даже собственные автомобили, и путешествуют они с целой свитой тренеров и слуг. Может быть, Билл только из скромности сказал, что он бросил бокс? Однако на его руках мозоли, значит он говорит правду.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

У ворот они простились. При этом Билл смутился, и это Саксон очень понравилось. Он, видно, не из тех парней, которые считают себя вправе фамильярничать с девушкой. Остановившись, оба замолчали, и она сделала вид, что хочет войти в дом, хотя на самом деле с тайным трепетом ждала тех слов, которые так мечтала от него услышать.

— Когда же я опять вас увижу? — спросил он, не выпуская ее руки.

Она радостно засмеялась.

— Я живу в восточной части Окленда, — продолжал он. — Знаете, там, где наша конюшня; и работаем мы больше в тех краях, так что в вашей местности мне бывать почти не приходится. А все-таки, — продолжал он, и его рука крепче сжала ее руку, — все-таки нам непременно нужно еще потанцевать вместе. Я вам вот что предложу: в Ориндорском клубе танцы бывают по средам. Если вы не заняты… Или вы заняты?

— Нет…

— Значит, в среду. В котором часу зайти за вами?

Когда они договорились обо всех подробностях и он согласился, чтобы она танцевала некоторые танцы с другими парнями, они еще раз пожелали друг другу спокойной ночи, его рука сжала ее руку, и он привлек девушку к себе. Она слегка, но твердо воспротивилась: таков был обычай, да она и боялась, что Билл может неверно истолковать ее уступчивость. Но все же ей так хотелось поцеловать его, как ни одного мужчину. И когда она подставила ему свое лицо, она почувствовала, что поцелуй его честен. В нем не было никакого скрытого умысла, скорее что-то целомудренное, непосредственное и доброе, как он сам. Этот поцелуй показал, что Билл не слишком опытен в прощаниях с девицами. «Видно, не все мужчины скоты», — подумала она.

— Спокойной ночи, — прошептала Саксон; калитка скрипнула, и она быстро пошла по узкой дорожке, которая огибала двор и вела к ее дому.

— Так до среды? — вполголоса бросил он ей вслед.

— До среды, — откликнулась она.

Но в сумраке узкого прохода между двумя домами она остановилась, с трепетом прислушиваясь к звуку его шагов, удалявшихся по асфальтовому тротуару, и вошла в дверь, только когда шаги замерли совсем. Саксон поднялась по черной лестнице и прошла через кухню в свою комнату, благодаря судьбу за то, что Сара не проснулась.

Она зажгла газ и, снимая с головы бархатную шляпку, почувствовала, что на ее губах еще горит его поцелуй. А ведь такой поцелуй ровно ничего не доказывает. У молодых людей это принято. Они все так делают. Но их поцелуи при прощании никогда не жгли, а поцелуй Билла жег не только ее губы, но и мозг. Что же произошло? Откуда это? Подчиняясь внезапному порыву, она подошла к зеркалу. Ее глаза сияли счастьем; щеки, обычно чуть окрашенные нежным румянцем, теперь пылали. Из зеркала на нее смотрела прехорошенькая девушка. И Саксон улыбнулась, радостная и довольная своим видом; улыбка эта стала еще шире, когда в зеркале отразился ровный ряд ее крепких белых зубов. «Почему бы это личико не понравилось Биллу?» — задала она себе безмолвный вопрос. Другим мужчинам она ведь нравится. Даже подруги одобряют ее внешность. И, судя по тому, как Чарли Лонг преследует ее и отравляет ей жизнь, можно сказать наверняка, что он считает ее привлекательной.