Экстремальные услуги, стр. 74

Увидев содержимое пещеры, мои дети временно теряют дар речи. Когда-то и я вот так же разинул пасть, обнаружив десятки тонн самоцветов – громадные глыбы рубинов, изумрудов и россыпи монокристаллов углерода.

Это случилось лет десять назад. Внезапно состарившись, я вскоре ушел из «Black Global» и вернулся на Монтеплато Работал диспетчером космодрома, изредка принимал участие в рейдах Межзвездной Разведки. Уже после омоложения, обратившего вспять процесс деградации клеток, я вылетел в этот сектор без напарника и обнаружил кокон пространства – банальный пузырь в гиперспейсе, вместивший две звезды и восемь планет. Эту планету с ее сокровищами я назвал Николь… Вывожу наследников из ступора, и мы набиваем камушками гравигенные кузовки. Когда возвращаемся на посадочный модуль, нагруженные не одним центнером драгоценностей, Гай-Юлий спрашивает, хихикая:

– Сколько еще потрясений ждет нас?

– Вроде последнее было… – Я призадумываюсь – о чем я еще не рассказал? – Да, точно последнее. В ближайшие несколько лет ничего особенного вам узнать не придется.

Теперь задает вопрос Миранда:

– Это и был тот самый магический кристалл, вокруг которого возникло столько легенд?

– Угу. Как вы понимаете, разговоры о волшебном кристалле – бред. На самом деле я нашел россыпь громадных рубинов и прочего барахла, которой изредка пользуюсь. На первую партию самоцветов купил заводское оборудование для семейного предприятия, а на остаток открыл свою фирму.

– Жаль, – говорит Миранда. – Хорошая была легенда. Красивая.

Мы совершаем прогулку за следующей партией кристаллов. Больше брать не стоит. Конечно, такие камушки давно перестали быть основой финансовой системы, но появление на рынке слишком внушительной партии драгоценностей может привести к легким потрясениям.

Шаттл возвращает нас на «Паровоз», и я веду космолет в места, которые принято называть «обычным пространством». Хотя, если хорошенько подумать, понятие «обычного пространства» совершенно условно и ничего не выражает.

Когда мы покидаем гиперкокон, Гай-Юлий спрашивает, что я собираюсь делать с этой порцией булыжников. Равнодушно отвечаю:

– Часть отвезу родне на Монтеплато, часть оставлю себе… – После паузы развиваю тему: – У нас прекрасные ювелиры. Сделают для вас симпатичные безделушки. Будете в центре внимания, когда появитесь перед кланом.

Миранда опасливо интересуется:

– А меня не заставят выйти замуж за кого-нибудь из членов клана?

– Смешная ты. Можно подумать, на дворе какой-нибудь двадцать первый век… Кланы не вмешиваются в личную жизнь. Наоборот, желательно искать супругов на стороне, тем самым расширяя влияние клана. А заодно и генофонд… Правда, родственники без конца делают мне мозги: мол, жениться надо.

– У тебя кто-нибудь есть? – немедленно спрашивает любознательный сын.

Я решительно отметаю любые происки в этом направлении:

– Это еще не повод, чтобы жениться! Миранда, хихикнув, сообщает:

– Мои девчонки увидели папочку, когда он в последний раз был на Земле, так потом целую неделю выпытывали, что за чувака я подцепила. И намекали, чтобы познакомила. Две даже обиделись, когда я сказала: мол, не про вас товар.

– Зря ты так, – говорит Гай-Юлий, осуждающе присвистнув. – Старику бы твои подружки вполне пригодились. В его возрасте самый резон на малолеток бросаться.

– Точно. – Я энергично киваю. – Помню этих девиц – среди них были очень даже пригодные к употреблению экземпляры. Надеюсь, они совершеннолетние?

– Ты серьезно? – ужаснувшись, восклицает Миранда. – Они ж в три раза младше тебя!

– Возраст в наши дни суть понятие относительное, вроде «обычного пространства». Все, решено. Через месяц приеду к тебе на день рождения.

По дороге меня потянуло на лирику, и я в общих чертах рассказываю кое-что про старые войны, в которых довелось участвовать.

– Жутенькие истории, – резюмирует Гай-Юлий. – Что заставляет тебя вести такую жизнь на грани смерти? Неужели только желание восстановить справедливость, которой так не хватало в дни твоей первой молодости?

Его вопрос застал меня врасплох. Но, поразмыслив, я утвердительно киваю.

– Пожалуй… Стремление к справедливости – одно из самых могучих в человеке. Из-за него случаются революции, из-за него я готов рисковать шкурой, лишь бы привести в исполнение приговор.

– И поэтому ты так ревностно служишь Империи?

Неожиданно для себя самого я разражаюсь длиннющей – наверное, это еще один признак старости – речью:

– Мне кажется, Империя – почти мистическая идея. Наша общественная модель на практике реализовала извечную мечту человечества о золотом веке. Этим царством добра и справедливости грезили еще люди античности, создавшие – пусть только в легендах – счастливый мир первой Утопии. Ту же идею в разной степени предлагали мировые религии. Затем, отбросив мистику, Золотой Век пытались построить коммунисты и унитаристы. И – обрати внимание – во все времена люди стремились к имперскому устройству, объединяющему в одной державе множество несхожих народов. Александр Великий, Юлий Цезарь, Алларих, Мохаммед, Наполеон, Ленин и другие вожди прошлых веков – все они пытались создать новый мир из смеси различных культур, спаянных общей целью. Многие из этих правителей были кровожадными маньяками, но массы принимали и поддерживали их, потому что тяга к великой державе заложена в нас на генетическом уровне. В двадцать первом веке это почти удалось Аркадскому и его партии унитарчстов, но окончательное рождение государства мечты случилось двести лет назад, когда четырнадцать планет сплотились, выбрав себе идеальную систему власти…

– Единые Миры, единый этнос, единая цель, – процитировал Гай-Юлий. – Мне всегда нравился этот лозунг.

На этом пришлось прерваться, потому что «Паровоз» завершил последний зигзаг по ЧД-каналам, и мы вышли в трехмерность. За кормой светит багровой бахромой черная дыра, расположенная всего в миллионе километров от планеты, на которой сейчас гостит экспедиционный корпус Единых Миров. Если я не слишком ошибся с отклонением осей времени, здесь прошло не

больше часа.

На полпути к планете Миранпа издает дикий вопль и захлопывает одну за другой голограммы блокнота. Надо же, она работала до последней минуты Я как раз собрался спросить о результатах, но помешал вызов коммуникатора.

Появившийся на мониторе Фаттах небрежно интересуется, почему я возвращаюсь так скоро. Потом сообщает:

– Я только что разговаривал с Мендосой. Пятнадцатого августа состоится большой сбор клана. Нас с тобой приглашают особо.

Повернувшись к детям, и говорю:

– Слышали? Нас ждут. Советую прихватить выходные шмотки. Будет бал, надо блеснуть.

Укоризненно посмотрев на меня, Миранда произносит нараспев:

– Папочка, ну о чем ты думаешь в такой момент… Ведь я расколола координаты Древних. Хоть сейчас собирайся и лети к любой из девяти цивилизаций.

5. Локальный конфликт

Я отдохнул, побыв немного с родными, так что вполне могу отправиться туда, где назревает новая война, к которой, кстати сказать, мы не очень-то готовы.

Локаторы и передовые дозоры следят за перемещением неприятельских флотов. Корабли ангелоидов по-прежнему стоят на границе национальной зоны Драй. Соединение орионцев движется от окраин Малой Галактики в сторону артефакт-канала. Наши силы тоже подтягиваются к Зеленой Пирамиде.

Оливейра показывает на схеме расположение сторон:

– Они надеялись, что их отряд, посланный к Ульсу, оттянет на себя целую эскадру. Но мы побили их, немного улучшив соотношение сил…

– Вы? – переспрашиваю я. – Кого это вы побили?

– Ну, ты. Ты их побил. – Фаттах смеется. – Ты тщеславен, горец.

– Просто я люблю справедливость. Оливейра медлит, потом говорит немного напряженно:

– Поступило донесение разведчиков. Ангелоиды послали флот к Зеленой Пирамиде.