Экстремальные услуги, стр. 69
Подвожу курсор к иконке «Общий залп» и яростно нажимаю клавишу. Снаружи доносится рев – взлетают самонаводящиеся снаряды «поверхность – пространство», а пушки выплевывают сверхмощные пакеты квантов.
Орионцы не ожидают нападения с планеты, поэтому вся энергия силовых экранов развернута в сторону имперских кораблей. Орудийные импульсы, выпущенные с дистанции меньше трехсот километров, поражают вражеские крейсера, следом бьют боеголовки. Голограмма монитора превращается в пышное облако помех – сплошные искры, полосы и псевдогеометрические фигуры. Потом возвращается нормальный обзор, и я с радостью констатирую, что залп оказался успешным.
Крейсер «Сильный» просто исчез. Вероятно, разбит на мелкие осколки. Остальные остаются на орбите, но их силовые щиты больше не действуют. Стрелять орионцы тоже прекратили. Вместе оба эти факта означают наличие очень серьезных повреждений. Имперская эскадра немедленно берет курс к планете, сосредоточив огонь на линейных крейсерах. Следом за боевыми кораблями подтягиваются десантные баржи. Еще полчаса – и главные центры Ульса будут заняты нашими войсками.
Испортив миг моего триумфа, слышится слабый плеск. Резко оборачиваюсь и вижу характерные следы на воде, покрывающей пол бункера. В нескольких местах слой жидкости потревожен, словно там ступают невидимые ноги.
Вскинув «ремингтон», стреляю длинными очередями. Мощный всплеск – это упало в воду чье-то прошитое пулями тело. Другие невидимки, забыв осторожность, бросаются в атаку, но я успеваю уложить еще одного. Потом сильнейший удар вышибает пистолет из моей руки, а меня самого нокаутируют. Очень неприятно, когда бьют по голове с такой силой…
Очнувшись, я обнаруживаю, что лежу в луже возле бункера. Надо мной нависает мрачное небо Ульса, снова идет дождь, а вокруг – множество солдат с восьмиконечными крестами на касках. Мелькает неуместная мысль: «Значит, не всех накрыл в гарнизоне торпедой…»
– Вот и все, – формочу я, пытаясь сесть.
Ко мне приближаются знакомые личности: Аль-Зумруд, Розетта, Краун и еще кто-то в штатском. Лицо последнего знакомо, но имени не помню. Кажется, он тоже состоял в Политкоме.
Краун, свирепо скалясь, заносит руку, сложив пальцы для смертельного удара «клюв дракона», но Хаджи Альфонс останавливает генерала:
– Пока он нужен живым. – И поворачивается ко мне: – Ты отвезешь нас на свою планету, Я машинально спрашиваю:
– Что я буду с этого иметь?
– Умрешь без лишних мучений, – обещает Аль-Зумруд.
– Не слишком возбуждает.
Рози кричит:
– Хватит болтать!
Она помята, все лицо в синяках и ссадинах. Наверное, посадка спасательной капсулы получилась жесткой. Кажется, орионская агентесса сердита на меня. Не права, конечно, ведь я мог ее и не катапультировать.
Подбегает офицер из бригады Крауна и, вытянувшись, докладывает обстановку: имперская эскадра начала высадку десанта, бригада Федорина понесла серьезные потери в результате бомбардировки из космоса. Самое странное, говорит он, что замок захвачен неизвестными людьми, разоружившими охрану.
– Скорее всего, взбунтовались уголовники, которым земляне обещали амнистию, – добавляет офицер и в конце сообщает: – Имперские станции передают обращение Совета Консулов…
Он прибавляет звук видеофона, и над развалинами противокосмической крепости гремит голос Виктора Мардука:
–… Единые Миры не допустят насильственного поглощения Ульса и Астрофедерации зарвавшимися милитаристами Малой Галактики…
А на голограмме штабного монитора видно, что «Дракон» с крейсерами полностью блокировали планету, а десантные корабли начинают снижение, взяв курс на главные центры Ульса.
– Отрезаны! – взвыв, Аль-Зумруд отчаянно рвет на себе бороду. – Корабль не успеет проскользнуть в черную дыру!
В панике он запросто может отдать приказ, чтобы меня прикончили прямо здесь. А то и вообще не станет приказывать, отведет душу собственноручно. Поэтому, чтобы предупредить излишние в моем положении осложнения, я спешу его успокоить:
– Корабль не понадобится. Достаточно любой машины с гравигенным движком. Например, этот танк подойдет.
– Это невозможно, – нервно огрызается Рози.
– Для тебя и тебе подобных. Но не для меня.
Посовещавшись, они разрешают мне сесть в танк. В кабину, кроме Аль-Зумруда и Розетты, втискиваются Краун и капитан-спецназовец – тот самый, который командовал отрядом головорезов в «балахонах невидимости». Ну, подожди, скотина, будешь знать, как бить меня по голове…
Капилляр распахнулся прямо на поверхности Ульса, и края ЧД-воронки развернулись, вспахав планету. Грунт встает дыбом, словно исполинская лопата вывернула огромные пласты. Вдобавок гравитационная подушка превратила в фарш все живое в радиусе полукилометра.
«Кажется, возле танка оставалось не меньше батальона предателей», – удовлетворенно прикинул я, направляя танк вдоль кишки свернутого пространства.
3. Персональный ад
Танки, даже летающие, не предназначены для марш-бросков через гиперспейс. Страшная тряска сопровождает каждую мою попытку продавить машину через изгибы каналов и капилляров. Пассажиров с непривычки тошнит, и сие не может не радовать.
Путешествие трудное, но смертельной опасности нет. Гравигены «Молнии» создают поле искусственного тяготения, имеющее вполне достаточную интенсивность, чтобы защитить экипаж от стихии, не слишком энергично бушующей по ту сторону брони. С натугой проталкиваюсь к нужной точке пространства-времени.
Мы вылетаем из каналетто километрах в семидесяти от особняка. Ближе не стоит, чтобы не повредить мой домик, которым я сегодня воспользуюсь в последний раз. ЧД-воронка, распахнувшаяся в момент нашего появления в этом месте, распространяет волну деформации, которая быстро затухает. Лишь рельеф немного покорежен. Танк летит над поваленным лесом, вокруг беснуется песчаная буря. Но вот ветер успокаивается, оседают тучи пыли, становятся видны раздавленные горы позади.
Моя микровселенная, мой персональный рай – теперь здесь больше не будет хорошо даже мне.
– Останови, – умоляет Рози. – Дай вдохнуть свежего воздуха.
Краун тоже плохо переносит путешествие, поэтому требует:
– Хоть несколько шагов по твердой почве.
– Рано, – говорю им не слишком учтиво. – Остановимся на берегу, где Хаджи Альфонс выращивал своих ублюдков. Не бойтесь, уже недалеко.
Вскоре впереди появляется синяя полоса, внешние микрофоны приносят шум прибоя. По морю гуляют белые барашки волн. Я глушу мотор, и гусеницы танка касаются устилающего пляж песка.
Все выходят зеленые после страшного путешествия через капилляр. Истерично вдыхают морской воздух раззявленными ртами. Я подхожу к морю, ополаскиваю руки и лицо, смывая пот и копоть. Хорошо бы выкупаться, но это можно будет сделать и позже, в особняке.
Отдышавшись, Аль-Зумруд недоуменно спрашивает:
– Если ты умеешь уходить в ЧД откуда угодно, почему сразу не сбежал с Ульса? Чего ты ждал столько времени, если не собирался честно помогать нашему делу?
– Он же с Монтеплато, жадный до ужаса, – презрительно говорит ему Рози. – Наверняка до последнего момента надеялся, что вы ему заплатите за работу. Даже выслуживался – подкатывался к Первому, сам вызвался отрегулировать прицелы на истребителях. Думал, за это гонорар повысят. А потом до него дошло, что вы тоже монтеплатовские скупердяи. Поняв, что денег не будет, он обиделся и устроил саботаж.
Ни черта она не поняла. Но объяснять не время. Да и какое значение имеют такие мелочи, если пришел миг возмездия…
Хаджи Альфонс снова строит грандиозные планы. Уже представляет, как возглавит воинство клонов и вернется на Улье, чтобы дать бой имперскому десанту. Они с Крауном обсуждают план сражения. Два идиота!
Закончив военный совет, Аль-Зумруд интересуется, в какой стороне лаборатория клонирования. Показываю на барханы, за которыми три дня назад – полмесяца по здешнему времени – были возведены корпуса обреченного учреждения. Я даже не сообщаю, что время здесь течет не так быстро, как требовал заказчик. Это тоже не имеет большого значения.