Экстремальные услуги, стр. 51

– Охрана что-нибудь слышала? – мрачно спрашивает член Политкома.

– Только звук вроде слабого взрыва. Старший наряда постучал и спросил, не случилось ли чего, но мистер Кассандро не ответил. Система безопасности вышла из строя, к видеофону никто не подходил. Я на свой страх и риск приказал взломать дверь… – Офицер растерянно добавляет: – Сэр, внутри был только труп. Никаких признаков убийцы.

Неожиданно для меня Хаджи Альфонс Аль-Зумруд начинает выть, как волк-переросток. Он пинает мебель и бьет кулаком об стол. Спустя минуту, взяв себя в руки, выкрикивает:

– Усилить охрану, оцепить замок, никого не выпускать!

– Все уже сделано, сэр, – рапортует офицер в черном. – Преступник наверняка проник в кабинет по вентиляционным трубам, но он не мог уйти далеко.

Дав отбой, Хаджи Альфонс поворачивается, и я вижу лицо, искаженное гневом и страхом. Я понимаю его состояние, но не могу удержаться, чтобы не пошутить:

– По законам классического детектива, подозрение падает на тебя

Он вздрагивает и боязливо на меня смотрит.

– Каким образом?

Усевшись поудобнее, начинаю перечислять:

– Ну, во-первых, ты меньше всего подходишь на роль убийцы, а это уже подозрительно. Во-вторых, у тебя наверняка есть мотив – все убитые в той или иной степени были твоими конкурентами. В третьих, главное. Ты привез на Улье приятеля, который потихоньку ликвидирует твоих конкурентов. Но ты допустил просчет, когда проболтался, назвав меня чародеем. Потянув за эту ниточку, умный детектив легко вычислит преступника. И тогда нас с тобой повесят на одной перекладине. Нервно поежившись, Аль-Зумруд жалобно бормочет:

– Ты не мог убить Чезаре Кассандро, потому что все время сидел около меня.

– Ты просто обеспечивал мне алиби! На самом деле в это время я пролез по трубам в квартиру душки Чезаре, застрелил его, а потом эвакуировался.

– Не сходится. – Он мотает головой. – Камеры слежения зафиксируют, что ты все время сидел в моей комнате. В начале нашего разговора бедняга Кассандро был еще жив, и за эти полчаса ты никуда не отлучался.

Я продолжаю упорствовать:

– Наверняка ты нашел способ обмануть видеокамеру. Например, подкупил операторов, и они подменили запись. Кстати, тебе же лучше, чтобы эта версия оказалась правильной. Если мы с тобой не убийцы, то сами можем оказаться следующими в списке киллера…

Хаджи Альфонс с сомнением смотрит на меня, потом вдруг раздраженно кричит, чтобы я прекратил болтать глупости и убирался. По его словам, прямо с утра мне предстоит работенка в черной дыре.

Еле волоча ноги, иду по коридору. Никак не возьму в толк, с чего это у Аль-Зумруда так резко испортилось настроение. Хотя, пожалуй, понял. Он из тех, кто болезненно реагирует на шутки о смерти. Что и говорить, денек для мятежных политиков выдался неважный: кто-то сначала безнаказанно положил кучу подонков на космодроме, потом прикончил еще одного прямо в замке. Наверное, Аль-Зумруд чувствует себя не лучшим образом, когда вспоминает о затаившихся поблизости киллерах…

Спускаясь по лестнице, неожиданно замечаю застывшую в раздумьях пикантную худощавую шатенку – одну из той парочки, с которой договаривался утром. Только вот – хоть убей – не вспомню, как ее зовут.

Заметив меня, она возмущенно восклицает:

– Куда ты девался? Мэри не может, ее муженек сегодня дома сидит. А я вот свободна.

Стало быть, она – Кэт. И не объяснишь, что я измотан и не спал вдвое дольше, чем дозволено в мои годы. К тому же – ай да я! – при виде ее форм, усталость мгновенно испаряется.

– Пошли скорее, – нетерпеливо говорю я, потряхивая ключиком. – Добрый ангел подарил нам уютное гнездышко.

У нее чудесные длинные ноги, но грудь оказалась не лучшего качества – слишком размятая и отвисающая. Любовью Кэт занимается с энтузиазмом, но немного однообразно, словно выполняет надоевшую работу. Так оно, наверное, и есть.

В перерыве я завожу разговор по душам и выясняю немало любопытных деталей. Родители Кэт – авалонцы, ее отец командовал бригадой добровольцев, взявшихся за оружие, чтобы поддержать Фурушиту. После разгрома мятежников отцу удалось бежать, и он долго мотался по дальним окраинам Ойкумены.

Кэт родилась в лазарете какой-то шахты на планете, население которой состояло из трех сотен рудокопов. С четырнадцати лет она выступала в стриптиз-шоу, мечтая о карьере кинозвезды или видеомодели. Три года назад отца нашли вербовщики Освободительной армии. Вместе с родичами Кэт оказалась на неизвестной планете, где был пригодный для дыхания воздух, а в небе светили два солнца – красное и голубое, лун же было не меньше трех. Там она познакомилась с Мэри, и подруги вышли замуж за молодых офицеров-авалонцев.

– На той планете был гарнизон… – говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал безразлично. Кэт презрительно фыркает.

– Скажешь тоже. Там было что-то типа военной школы. Учили всяких придурков, как правильно держать винтовку.

Она не должна заподозрить, что меня интересует дислокация тренировочного лагеря. Поэтому я делаю вид, будто хочу возобновить интимную игру, однако дело не пошло.

– Извини, – говорю я, прикрывая рукой зевок. – Старая история. Женщины быстро надоедают.

– Точно как у меня с мужиками, – сочувственно замечает Кэт. – Ну, до завтра.

Наконец-то я остался один. Время еще не позднее, но я немедленно натягиваю одеяло и закрываю глаза. Конечно, следовало бы собраться с мыслями и хорошенько обдумать все, что удалось узнать. Только нет на это сил.

Заснул я почти мгновенно.

4. «Империя и Клан не забывают…»

На рассвете я собираю очередной гербарий в парке и незаметно для себя поднимаюсь по склону до самой вершины. Здесь меня накрывает упавший с неба конус прожекторных лучей. Над головой кружит летающий броневик, и солдаты что-то орут, высунувшись из люков. Сначала я решил, что залез в какую-нибудь запретную зону, однако все оказалось намного прозаичнее: меня вызывают к начальству.

Не прошло и часа, как я доставлен на орбиту и принимаю под командование бульдозерный корабль «Ахилл» из флотилии разорившейся фирмы «Singular», остатки которой мне предлагали купить на Просперити Даже помощничка дали – жизнерадостного верзилу с помятым лицом хронического алкаша. Его зовут Алонсо Бергман, и прежде он служил дыролазом в той же фирме Кроме него для полного счастья экипаж пополнили офицером-авалонцем по имени Вроцлав Радецки. Этот капитан-лейтенант неизвестно какого флота – профессиональный пилот, а по совместительству – муж моей вчерашней подружки Кэт. Можно сказать, близкий родственник.

– Вчера могли бы удостовериться, что не сбегу, – обиженно ворчу я. – Нечего ко мне надсмотрщиков приставлять.

– Так надежнее, – строго говорит Аль-Зумруд, – Корабль большой, в одиночку не управишься. И вообще перестань капризничать.

Я понимаю его нервозность: где-то по соседству обосновалась банда пресловутых «охотников за головами», так что сам Хаджи Альфонс в любой момент рискует схлопотать пулю. Или порцию яда… А что, неплохая мысль.

В общем, я прекращаю пререкания и велю Вроцлаву осмотреть двигатели. Авалонец мрачно сообщает:

– Уже любовался этим чудом техники. Полное дерьмо. Половина гравигенов тянет не больше сорока процентов.

– Ясно, – говорю я, запуская тестирование. – Алонсо, ты раньше работал на этом бревне?

– Было дело, – развязно откликается дыролаз.

Я врезаю ему каблуком в промежность, а затем, когда Алонсо скрючился, добавляю «коготь тигра» в печень. Он грохается на пол, и я официальным тоном объясняю:

– В дальнейшем будешь отвечать: «Так точно, шеф». Аль-Зумруд удивлен, Вроцлав одобрительно хмыкает, а дыролаз хрипит:

– Так точно, шеф.

Ответы приходится вытягивать из него клещами, но основное удается понять быстро. Корабль в ужасном состоянии. Понятно, почему Диомедио Родольфо обанкротился. Любой бы обанкротился, так глупо экономя на ремонте и техобслуживании. Истинная экономия не в том, чтобы глупо беречь деньги, а в том, чтобы умно их расходовать…