Гладиаторы, стр. 92

Оказывается, штырь, к которому было припаяно кольцо, вкручивался в стену.

— Ну что же ты? — крикнул египтянин купцу, который с открытым ртом глазел на Гиппатия.

Когда купец отвернул свое кольцо, Сарт направился к выходу, намотав на одну руку цепь, а другой сжимая плечо тюремщика. Не дожидаясь окрика, купец Гней Квинкций побежал за ним. Теперь беглецам надо было снять цепи с ног, воспользовавшись молотком и пробойником, которые, вероятно, находились в соседней комнате.

Стоило Сарту тронуть дверь темницы, как где-то наверху загоготали и затопали. То вернулись разбойники…

И подземелье, которое так жаждал покинуть Сарт, вновь объяло его своей темнотой.

После водворения едва не бежавших узников в темницу старый Гиппатий у них больше не появлялся: Гелерий, главарь банды, внимательно рассмотрел крепления цепей к стене (о том, что цепи так легко отсоединялись от стены, ни он, ни кто-либо другой из банды, кроме Гиппатия, не знал), после чего Гиппатий исчез. Сарту было невдомек, куда делся Гиппатий — то ли старика убили, то ли изгнали, — да это его и не интересовало.

Опять потянулись ночи. Ночи. Ночи… Купца увели — он как-то сумел раздобыть требуемую сумму. Сарт остался один.

Однажды в темницу заглянул Гелерий. С ним был завидного роста человек, бородатый и густобровый. Увидев в свете факелов этого человека, Сарт, до смерти утомленный темнотою, кинулся к нему:

— Вириат!

Звякнула цепь, которой, уже надежно, был прикован Сарт к стене. Вириат признал египтянина — он шагнул к нему, друзья обнялись.

Отстранившись, Вириат сказал с усмешкой:

— Ты зачем швырнул в Таната нож, дружище Сарт? Убить бога Смерти — надо же, до чего додумался… Ну да ладно. Надо отпустить его, Гелерий!

Последние слова были сказаны Вириатом утвердительно, а не просительно, из чего Сарт заключил, что то дело, из-за которого Вириат так долго отсутствовал, завершилось успешно.

— Отпустить… хм… — Гелерий не ожидал от Вириата иного, однако моментально, безо всяких видимых колебаний, свое согласие он дать не решился, опасаясь уронить себя как главаря — это напоминало бы подчинение. — Отпустить… Это, пожалуй, можно. Только пусть твой приятель поклянется, что выполнит любую нашу просьбу, коли такая когда-либо будет произнесена, раз уж мы однажды сохранили ему жизнь. Таков наш обычай сам знаешь…

— Я выполню любую вашу просьбу, если только этой просьбой не будет просьба кого-либо убить, или ограбить, или обворовать, — твердо сказал Сарт.

— Даже не верится, что этот чистоплюй был когда-то гладиатором, то есть профессиональным убийцей, — хмыкнул Гелерий, а затем велел расковать египтянина.

Сарт оглянулся: развязавшие его глаза бродяги, быстро удалялись, расплывались в ночной сырости, пожелав ему на прощание не пытаться их преследовать. Этих бродяг Гелерий дал ему в поводыри: они должны были отвести его от разбойничьего логова так, чтобы он не сумел найти дорогу туда, что они и сделали.

Сарт стоял на выложенной мрамором площадке перед большой клумбой, на которой не было цветов, — какие цветы зимой? Вокруг шелестели ветвями деревья. Сарт знал это место — он был в Саду Саллюстия, в одном из крупнейших парков Рима.

Теперь он мог бежать — в Александрию, столицу Египта, как он вначале и намеревался. Но что-то не отпускало его сейчас, как, впрочем, и тогда, когда он после убийства Калигулы торчал на пристани, будто бы пытаясь уехать в Остию…

Вириат спас его — Вириат помнил его, а он забыл. Напрасно Гелерий обозвал его чистоплюем — он забыл, забыл своего друга Марка. Где Марк? Что с ним? Сарт не знал.

Убегая из Рима, Сарт рассчитывал на то, что Марку после убийства Калигулы простят участие в предыдущем неудачном покушении на Калигулу, а имел ли он право рассчитывать на это? На это он мог только надеяться, не больше, но не основываться на этом, совершая побег из Рима и от друга своего, быть может, нуждавшегося в помощи. И нуждающегося в помощи до сих пор.

Сарт вздохнул. Нет, он не может бежать, он не должен бежать из Рима сейчас — это исключено. Сначала он должен убедиться, что у Марка все хорошо, а уж потом можно будет думать о побеге. Предварительно разжившись сестерциями.

Итак, он должен вернуться. Но вернуться куда? Только один путь, ведущий обратно, не означал для него явную смерть, только один путь мог позволить ему избежать убийц, подосланных Каллистом. Это путь — возвращение к Каллисту.

Каллист руками так называемого купца пытался убить его, опасаясь его осведомленности, но если он вернется к Каллисту, желание убить его у Каллиста пропадет. По крайней мере до тех пор, пока он будет ему служить.

Глава седьмая. Служба

Хотя на лице Каллиста не было заметно и тени удивления, в глубине души он был изумлен — перед ним стоял Сарт, человек, который бежал от него и которого он велел убить. Каллист знал, что нагнавший Сарта убийца был найден мертвым в порту, среди груд мешков, так что египтянину удалось оторваться от погони, но вместо того, чтобы продолжить свое бегство, он предпочел вернуться.

Впрочем, вряд ли стоило так уж сильно удивляться возвращению Сарта. Просто египтянин понял, что везде, где бы он не скрывался, жизнь его была бы в опасности — Каллист способен везде его достать. Так что появление Сарта у Каллиста означало лишь, что египтянин смирился с могуществом грека и осознал, что единственно, как он может продлить себе жизнь, — это продолжить службу у Каллиста.

— Вот ты и пришел, — наконец проговорил Каллист удовлетворенно, словно ожидал прихода египтянина, а не известия о его смерти. — И ты… по-прежнему не прочь помогать мне по мелочам?

— Не только по мелочам, господин мой! Я — как ложка в твоей руке: зачерпни со дна и полную вынесешь!

Сарт всем своим видом показывал, что он — сама покорность, и Каллисту пришлось это по душе, ну а на чем основывалась эта покорность — на дружбе или на страхе, — для грека особого значения не имело.

— Тут вот какое дело… — как бы размышляя вслух, начал Каллист. — Я не уверен в Палланте. Мы были союзниками, пока был жив Калигула, но теперь… Сдается мне, Паллант ищет моей смерти — такое у меня предчувствие. Еще бы! Ведь я, заняв место у уха Клавдия, потеснил тем самым его… Надо Палланта обезвредить: выбить у него зубы, чтобы он не смог укусить, то есть надо отдалить его от Клавдия, надо, чтобы Клавдий перестал доверять ему. А средство достижения этого мне видится только одно: надо Клавдия как следует напугать руками Палланта.

— Но разве можно воспользоваться руками Палланта против его воли? — удивился Сарт. — Это же не перчатки, которыми можно вертеть по своему усмотрению, украв их у хозяина.

Каллист — с усмешкой:

— Ты слишком прямолинеен, дружок! Руки, о которых я говорю, не есть руки телесные, до горла недруга можно дотянуться и другими руками — используя связи, полномочия, влияние. Представь: во дворце совершается покушение на императора, но Клавдий остается жив. Кто виноват, что злоумышленнику удалось проникнуть во дворец? Конечно же, начальник дворцовой охраны. На днях я передал Палланту охрану императорского дворца… А если к тому же защитившим императора от кинжала убийцы будет твой покорный слуга, Паллант после этого не надолго останется во дворце!

— Так это я буду тем человеком, который помашет перед императором кинжалом?

— Ты удивительно догадлив, мой дружок…

— Но как я смогу подобраться с кинжалом к императору и улизнуть после поддельного покушения из дворца, если охрана дворца уже не повинуется тебе?

Каллист со значением поднял кверху палец:

— А вот тут сложность, так что слушай внимательно. Переехав на Палатин, Клавдий пристрастился начиная с полудня около часу прогуливаться в одиночестве по саду: он как-то сказал, что в это время он раздумывает над своими «историями». О прогулках императора знает вся дворцовая челядь. В это время никто не смеет появляться в саду, дабы ничто не прервало течение императорских мыслей, хотя сад, как ты знаешь, очень велик — в нем легко разминуться. Исключение сделано лишь для меня, Палланта, ну и, конечно же, Мессалины… Тот, кто проникнет в этот сад, сможет сделать с императором все, что захочет: преторианцев нет в саду, они сторожат лишь входы-выходы. И преторианцы эти с недавних пор подчиняются Палланту… Паллант сам проведет тебя в сад, когда там будет император, и ты сделаешь то, о чем уже догадался: ты должен пару раз махнуть кинжалом перед носом императора, а я (тоже, кстати, пристрастившийся гулять в саду тогда же, когда и император) «спасу» его от тебя!