Гладиаторы, стр. 7

— Но не безразлично живому. Так уж здесь заведено, и нам с тобой этого не изменить.

Вскоре завтрак закончился, и все восемьсот гладиаторов вышли в обширный внутренний двор. Как только протрубили начало занятий, они разошлись по центуриям и, разделившись на пары, задали славную работу своим мышцам, которая была, быть может, менее приятна, чем та, которой они только что с таким усердием нагружали свои желудки, но не менее необходима. Одни принялись фехтовать деревянными мечами, другие — бороться, третьи увертываться от зацепистых сетей.

Командир той центурии, в которую был зачислен Марк, галл Нумитор, медлил с началом занятий. Построив своих подопечных, он сказал:

— Гладиаторы. Наш хозяин, Мамерк Семпраний, сегодня дает вам нового товарища. Все вы знаете, что быть настоящим мужчиной можно только в битве, поэтому наше ремесло так желанно храбрецам и так ненавистно жалким слабакам да презренным трусам. Победа делает вас повелителями побежденных и любимцами зрителей, но чтобы победить, недостаточно смелости, нужно еще и умение.

Повернувшись к Марку, центурион продолжал:

— Здесь тебя научат, как наносить удары и как отражать их, как нападать и как обороняться; здесь ты узнаешь истинную цену жизни, ту цену, которую может назначить за жизнь только смерть. Не владея мастерством гладиатора, ты — всего лишь червяк, которого раздавить разве что противно, но ничуть не трудно. Сейчас ты сам убедишься в этом!..

Тут же Нумитору передали два деревянных меча, один из которых он швырнул Марку. В школе Толстого Мамерка таким способом новичку в первый же день доказывали его ничтожество, чтобы он относился к занятиям с достаточным радением — ведь зрители хотели видеть на арене схватку львов, в крайнем случае — грызню волков, но не резню львами да волками визжащих свиней и блеющих баранов.

Гладиаторы окружили бойцов, и центурион сделал первый выпад.

Публика равнодушно смотрела на развертывающееся перед ней представление, уверенная в победе ветерана, и Марк, не заблуждаясь относительно настроений зрителей, решил подыграть Нумитору. Обменявшись несколькими ударами с противником, он сделал вид, что устал, что слабеет, что вот-вот уронит меч. Превосходство галла казалось несомненным, поэтому, когда его атака стала непрерывной, все подумали, что, видно, время, отведенное Нумитором на это показательное сражение, истекло, подошел конец. Почувствовав, что центурион намерен заканчивать, Марк решил не раздражать своего учителя затягиванием схватки. Молодой римлянин резко подался назад, будто отступая, и тогда Нумитор, вытянувшись, нанес по его мечу прекрасный удар, в который вложил всю свою немалую силу.

Центурион наверняка рассчитывал на то, что этот удар будет последним, и он не ошибся: через мгновение его собственный меч упал к ногам Марка, который сумел не только вовремя отклониться, но и вовремя атаковать, воспользовавшись той мимолетной задержкой, необходимой для расслабления и перегруппировки мышц, которая всегда наступает после резкого движения и которая как раз и сковала Нумитора.

Зрители, изумленные, молчали. Центурион с недоумением смотрел то на свой меч, валявшийся на земле, то на свою руку, только что его державшую.

Вдруг все разом заговорили. Большинство гладиаторов было пока что только удивлено, они смотрели на молодого римлянина, как на какую-то диковинку, и наиболее добродушные из них были не прочь познакомиться с юношей поближе. Однако самыми сообразительными владели иные чувства: у одних преобладала зависть, у других — страх. Да и немудрено, ведь этот столь искусный в сражении юнец — и кто только его обучал? — мог встретиться на арене с любым из них. Чтоб ему провалиться в Тартар [17]!

Нумитор же был свободен от страстей, охвативших наиболее находчивых, — его место ветерана и центуриона само по себе было завидным, и поэтому он не завидовал, а его освобождение от арены избавляло от опасности быть убитым, и поэтому он не боялся.

Окончательно придя в себя, центурион сказал:

— Ну что же… ты, малыш, — прекрасный гладиатор. Я попрошу, чтобы тебя перевели в разряд мастеров, — клянусь Юпитером, ты этого заслуживаешь… Ну а заниматься с тобой буду я сам.

Тут он грозно посмотрел на свою центурию.

— Что стоите, раззявив рты?! Живее принимайтесь за дело!

Гладиаторы немедленно разбились на пары и принялись усердно фехтовать, «желторотые» стремились доказать мастерам свою исключительную даровитость, а мастера — охладить их пыл своим искусством.

Тем временем один из служек донес о происшедшем Протогору, занимавшемуся в другом конце двора с ретиариями. Возмущению германца не было границ. И этот губошлеп, еще не нюхавший горячую кровь, бьющую из горла поверженного противника, осмеливается своей случайной победой бросить тень на мастерство лучших гладиаторов школы!.. Да и Нумитор тоже хорош. Получить щелчок от видавшего виды бойца — куда ни шло, но от римского щенка, только вчера скинувшего протексту [18]‚ — это уж слишком. Молокососу, сумевшему одолеть Нумитора, проведшего полжизни на арене, конечно, не откажешь в обезьяньей ловкости, но куда ему до настоящего мастера!.. Хвала Юпитеру, он, Протогор, еще достаточно силен, чтобы показать мальчишке, что значит школа Мамерка Семпрания.

Германец быстро подошел к месту, где занималась центурии Нумитора, и с досадой плюнул — он увидел, что Нумитор, один из лучших гладиаторов школы, фехтует с новичком с такой осмотрительностью, словно ему приходилось сражаться с опытнейшим противником.

Протогор расшумелся не на шутку. Он принялся проклинать то фортуну, давшую победу этому юнцу, то Нумитора, давшего себя победить, то победителя, имевшего наглость победить. Под конец Протогор заявил, что намерен сам сразиться с новоявленным Геркулесом.

Гладиаторы, оставив свои занятия, вновь образовали круг, и деревянные мечи скрестились.

Марк сразу почувствовал, что перед ним сильнейший противник. Протогор был на двадцать лет старше юноши, но не старее, и тело его, казалось, не знало усталости. Выпад следовал за выпадом, атака за атакой. Однако через некоторое время германец понял, что не сможет долго выдерживать темп, навязанный ему более молодым соперником, а разница в возрасте, как ни странно, не покрывается опытом, которым он так гордился. Протогору ничего не оставалось делать, как прибегнуть к хитрости, — слишком много всего он наговорил до битвы, чтобы потерпеть поражение.

Края одной из плит, которыми был устлан внутренний двор школы, основательно искрошились, и в образовавшиеся щели во время дождей проникала вода, подмывая грунт. Постепенно с одной стороны плиты, там, где земля была более податливой, образовалось углубление, и поэтому плита, с виду стоящая надежно, «плясала» под ногами. Сюда-то и стал отступать Протогор, увлекая за собой своего юного противника. Когда же Марк, вступив на эту шаткую опору, на какое-то мгновение потерял равновесие, германцу удалось выбить меч из его руки.

Конечно‚ Протогор понимал, что все зрители не хуже его знали каждую трещинку двора, в котором им пришлось провести множество часов, но тем не менее он сделал вид, что победил исключительно благодаря своей силе и ловкости; разумеется, никто не стал разубеждать его в этом. Вдоволь нахваставшись, германец отправился к ретиариям. Занятия продолжались.

…Незаметно подкрался вечер, завершая первый день жизни Марка в школе Мамерка Семпрания, который принес ему не только множество друзей, но и немало недругов, потому что любое мастерство вызывает не только симпатии, но и неприязнь.

Глава пятая. Поединок

Мамерк Семпраний, подобно другим ланистам, прилагал немало усилий к тому, чтобы удержать в повиновении своих подопечных. Со времени восстания Спартака прошло уже более ста лет, но римляне не забыли ярость рабов, едва не погубивших их государство, тогда еще республику.