Последний коршун, стр. 11
— Может, поменяемся? — предложил Мишка.
Горшков схватил свою лопату и молча удрал на другой конец участка.
— Не хочешь — как хочешь!
Синякин вскинул свою безрукую лопату на плечо и расстроенно огляделся. Неподалёку стоял Генка Уханов и внимательно наблюдал за воронами. Они шумели над лесной опушкой и о чём-то громко спорили. Даже отсюда было видно, как они отпихивают друг друга с насиженных мест и перелетают с ветки на ветку. Было их тыща не тыща, но уж точно пятьсот. Синякин подозрительно уставился на Генку: отчего это он так внимательно смотрит на ворон? На всякий случай он обошёл его сзади и подножкой свалил наземь.
— Чего дерёшься? — завопил Генка.
Синякин помог ему встать и дружелюбно похлопал его по плечу.
— Ну ладно, ладно, извини. Это я не со зла, а случайно. Может, сразимся?
— Как это? — заинтересовался Генка.
— Ну, стукнемся разок лопатами и узнаем, чья сильнее — моя или твоя.
Лопата у Генки была точно такая же, как у Саньки Горшкова — с поперечной перекладиной. Мишка объяснил, как сражаться, и тот сразу же согласился.
— Так бы и сказал, а то драться…
— Итак, начинаем, — объявил Синякин.
Мальчики разошлись, затем неторопливо стали сближаться. Они развели лопаты в стороны и с размаху стукнулись. Вам! С коротким шумом с кустов сорвалось серое облачко птиц.
— Ничья! — объявил Синякин. — Начинаем опять!
На этот раз мальчики пошли в индейскую атаку, оглашая поле воинственными воплями. Все ребята оставили работу и сбежались смотреть, чья возьмёт. Бэм! Бум! Бом! Лопаты звенели, как лагерный гонг перед обедом, но прочно держались в руках противников.
— Опять ничья! — вздохнул Синякин.
После короткого отдыха мальчики снова помчались друг на друга, как тевтонские рыцари, но только пешие, а не на конях. Бамс! Дрын! Крак! Что-то громко треснуло. У одной из лопат отвалился черенок.
— Моя победила! — заорал Генка.
— Нет, моя! — закричал Синякин, навалился на Генку и отобрал у него лопату. Он зашвырнул остатки своей лопаты в кусты и ещё громче завопил: — Твоя лопата от моей улетела на небо — ищи её теперь!
Пока они шумно выясняли, кто победил, ребята рассыпались по своим местам и снова взялись за свёклу. На дороге появились Наташа и бригадир Володя с мячом, а за ними — орава сельских мальчишек.
— Молодцы пионеры! — похвалил Володя. — А теперь можно искупаться и в футбол поиграть.
— Ура! — закричали ребята и бросились к Володе, но Наташа попросила всех сдать сперва лопаты. Она сложила их шалашиком, пересчитала, о чём-то задумалась и пересчитала опять.
— Одной лопаты не хватает, — печально сказала она.
Все стали оглядываться на Мишку Синякина, но он беззаботно жевал травинку и незаметно показывал кулак. Кроме вожатой, все заметили это.
— Что же будем делать? — спросила Наташа.
Ребята молчали. Тогда Наташа взяла бригадира под руку. Они отошли в сторонку и о чём-то стали шептаться.
— Да, Наташа, — вдруг громко сказал Володя. — Если лопата не найдётся, имей в виду — тебе придётся отвечать!
— Это почему же? — удивилась Наташа.
— А потому, — строго ответил бригадир, — что ты здесь старшая.
— А что ей будет за это? — спросили ребята.
— А это надо подумать. Придётся, видно, новую такую поискать, только сомневаюсь, что найдёте — лопата штучная, мастер делал её.
— А если не найдётся, что тогда?
— Тогда мне будет худо, — сказала Наташа. — Вы уедете в город после смены, а мне придётся в колхозе работать — такая лопата денег стоит немалых…
— Уй-ю-юй! — ужаснулись ребята, — А как же Кавказ?
— И сама не знаю.
Все знали, что Наташа — альпинистка, каждый год ездила на Кавказ, и ей оставалось сделать только одно восхождение, чтобы получить мастера спорта. Что же, выходит теперь, не видать ей мастера как своих ушей? И всё из-за какой-то лопаты? Хорошенькие дела!
Все пошли к речке. Кто-то из сельских мальчишек подкинул мяч. Володя наподдал его ногой к облакам, а когда мяч упал на землю, ребята покатились за ним гуртом, сбивая друг друга. Один лишь Мишка Синякин не кинулся вслед — он плёлся в хвосте, шмыгал носом и думал. Много ли Наташе придётся пыхтеть в колхозе, чтобы купить лопату? А что, если она уже не станет мастером спорта? Выходит, жизнь у неё прошла напрасно? Разные такие вопросы кружились в голове, жалили — не было от них никакого покоя.
Ребята между тем скатились к реке. Ещё издали Володя закинул в неё мяч, и все, не раздеваясь, бросились в воду. Закипела куча мала. Мяч выскакивал из воды, вывёртывался из одних рук и попадал в другие. Ребята громоздились на бригадира, как на гору, а он вдруг исчезал под водой и появлялся в другом месте. В общем, всем было весело; Всем, кроме Мишки Синякина. Он не купался, за мячом не гонялся, а сидел в кустах и горько думал. О чём? Ну ясно же о чём — о пропащей жизни Наташи. И даже в лагере после отбоя всё время ворочался в кровати, не мог заснуть.
А под утро произошло что-то странное. Над Кавказскими горами летала Генкина лопата, у которой перекладина вертелась, как пропеллер. Синякин бежал внизу и задыхался, пока не упал в яму. Он стал карабкаться вверх, влез на дерево, а тут над ним — опять Генкина лопата. Теперь она свисала с ветки, как ворона.
«Попался! — проскрипела она, — Теперь от меня не уйдёшь!»
Проснулся Синякин, когда все ещё в лагере спали. Он вылез в окно, добрался до беседки и стал следить за домиком взрослых. И дождался, пока не распахнулась дверь и на крыльцо не вышла Наташа. Конечно же, она искала его, Синякина! А кого же ещё!
Наташа подняла голову и улыбнулась. Над лагерем летели дикие утки.
— Привет! — крикнула она и помахала рукой.
Скворец Тимур, сидевший на лагерной мачте, надул мячиком грудь и поздоровался с ней сразу на нескольких языках — утином, курином и голубином. И разбудил всё птичье население. От птичьего переполоха очнулось заспанное солнце — оно пролезло сквозь листву старой груши и своим острым лучом пощекотало нос Кудряша. Пёс чихнул, вскочил, стряхнул с себя шумно росу и побежал на кухню, откуда неслись запахи жареных пирожков.
День начинался хороший, безоблачный и чего только не сулил впереди — и футбол, и купанье, и поход по грибы, а только ничто не радовало Мишку Синякина. Как теперь жить, он так и не знал. Вот до чего довела его лопата!..
Приглашение на арбуз
Солнце вкатилось на самую верхушку неба, остановилось там и закуталось дымкой. Застыла и река, недвижно блестя в своих берегах. Ни ветерка, ни всплеска. Только ребята старательно возились в песке, хороня своего атамана Ваську Чаусова. Они закопали его в песок по самые уши и заунывно пели траурный марш. Жара стояла такая, что даже в воду лень было лезть.
— А хорошо бы сейчас арбузика! — вдруг ожил «покойник». Он выбурился из песка и облизнулся. — Холодного бы арбузика, да!
— А чего ж, на бахче их много, — намекнул Махтай.
Васька смахнул с себя песок и уселся.
— Да, у Дракина поживишься, — сказал он печально. — Такого арбузика задаст, что год чесаться будешь. Фамилия-то у него чуешь какая? А кулачищи видел?
Ребята уставились на бахчу за овражком и долго следили за сторожем. Всё же арбуза сильно хотелось. Даже Васька стал колебаться.
— А может, спит он сейчас? — сказал он так, ни к кому не обращаясь, — Делать-то нечего.
— А чего не спать, — зевнул Махтай, — Ясное дело, спит.
Не сговариваясь, ребята встали и пошли к овражку, откуда было удобно наблюдать. У самой сторожки валялось ведро и земля вокруг была мокрая.
— Порядок, — сказал Васька Чаусов. — Дед недавно обливался, а сейчас дрыхнет и видит во сне свою бабку.
Ребята понимающе рассмеялись.
— Только вот что, — предупредил Васька. — Кому-нибудь одному пойти надо. А то шуму много будет.