Диггер по прозвищу Жгут (Нечто), стр. 68
Что-то мешало. Мысли вихрем кружились, но только одна из них, четкая и яркая, светилась сквозь всю мешанину эмоций.
КВАДРАТ.
Мерзкая крыса в нелепом костюме и дурацких очках, из-за которого он вынужден сейчас валяться на земле, запеленутый в скисшие от плесени тряпки, нюхать смрад отходов, из-за которого ему пришлось устроить ад у «Метрополя» и убить столько людей. Эта крыса наверняка сейчас развлекается в «Баклане» с накрашенными шлюхами и наслаждается своей гнусной жизнью.
«Ишь как заговорил… – зашептал внутренний голос. – А миллионное состояние в спортивной сумке, которым ты обладаешь, ничего не значит? Ведь именно благодаря Квадрату ты стал богачом…»
Да, это верно. Но именно из-за этой спортивной сумки его настойчивыми поисками заняты люди Квадрата. Кстати, откуда у них его фото? Не иначе, с паспорта…
Рост вдруг отчетливо понял – он не сможет просто так уехать отсюда. Засыпая, он принял решение убить Квадрата.
47
Через два дня ожидание стало невыносимым. Поговорка «с глаз долой – из сердца вон» ни в какую не действовала, и Юра понял, что он во что бы то ни стало должен увидеть Алису. Черт с ней, с этой соседкой.
Он купил цветов, фруктов и пошел к Анне Сергеевне. Однако на вызов по домофону никто не отвечал, и это его не на шутку обеспокоило. Он прошел в подъезд с какой-то женщиной и, не дожидась лифта, бросился вверх по ступенькам. Тяжело дыша, остановился у нужной квартиры, после чего нажал на кнопку звонка.
«Бим-бом!» – тренькнуло где-то внутри квартиры. Господи, Юра даже забыл, что когда-то раньше были такие звонки. Как в антикварных часах. Он прислонил ухо к двери, позвонил снова. Тишина, только взволнованный стук собственного сердца. Перекладывая цветы, он выронил пакет с фруктами. Из пакета посыпались груши с апельсинами.
«Бим-бом! Бим-бом! Бим-бом!!!
Он звонил до тех пор, пока не заболел палец. После этого повернулся спиной к двери, стараясь собраться с мыслями. Он пытался размышлять логически, но паника поднималась внутри, как адское варево в котле ведьмы. В мозгу выкристаллизовывались образы один другого страшнее, наслаиваясь друг на друга нелепой мозаикой. Все то же самое, как в тот день. В день смерти Алекса, когда Алиса попала в автокатастрофу.
Где Алиса? Там, внутри? Или нет? И где эта сраная Анна Сергеевна, которой так безоглядно Надежда доверила ангела?!
Он зажмурил глаза, пытаясь отогнать от себя заполнившие мозг образы. Это удалось, хотя и с трудом. Может, они просто вышли погулять? Однако тварь, глодавшая его изнутри, отвратительно запищала, что пожилая Анна Сергеевна никогда бы в жизни не смогла самостоятельно выкатить на улицу коляску.
Он вышел на улицу, волоча за собой цветы, как веник. Осыпающиеся с роз лепестки оставляли за ним алый след, как капли крови. Он опустился на лавку, положив рядом с собой полуразвалившийся букет.
Так он просидел четыре часа. Анны Сергеевны не было.
В какой-то момент у него возникла мысль вызвать слесаря и взломать дверь. Однако от этой идеи пришлось отказаться – он не имел никакого отношения ни к этой проклятой двери, ни тем более к квартире.
Да, все верно. «Но я имею отношение к тому, кто находится в этой долбаной халупе, к ангелу», – подумал в отчаянии Юра. И возможно, ей требуется помощь. Ощущения от этой мысли были равносильны иглам, вгоняемым под ногти. Позвонить в милицию? Отличная получится картина. Тягушев Юрий, подозреваемый в массовом убийстве бомжей, теперь пришел просить милицию о помощи. Нет, обойдемся без ментов. Он вернулся домой.
Как только стемнело, он вышел на улицу. Плечи оттягивал небольшой рюкзак, в котором были аккуратно сложены толстая веревка, фонарь, клей и пара газет.
Подойдя к подъезду, он дождался, когда из него вышел какой-то мужик с коккер-спаниелем, и проскользнул внутрь.
Поднявшись на последний этаж, он осмотрел чердачное помещение, ведущее на крышу. Замка на дверях не было, петли скреплены медной проволокой, и все. Он вынул из петель проволоку и поднялся на чердак. Под ногами сразу захрустел керамзит, запахло птичьим пометом. Перед ним было два окошечка, размером с дырку в собачьей конуре. Выбрав нужное, он выбрался на крышу. Лицо обдал ночной воздух, ветер растрепал волосы. Юра достал веревку и стал закреплять ее на металлическом ограждении. Убедившись, что узел достаточно прочен, он обвязал конец веревки вокруг пояса и осторожно пополз к краю крыши.
Наскоро прочитав про себя «Отче наш», Юра стал спускаться. На удивление, это оказалось довольно просто. Уже через мгновение его ноги коснулись захламленного пола балкона. Какие-то старые деревянные ящики, мешок с алюминиевой посудой, картонные коробки и еще черт знает что. Юра развязал веревку и потянул на себя балконную дверь. Черт, закрыта. Да и в комнате темень. Похоже, в квартире действительно никого нет. Он тут же осекся – когда он был на улице, то видел свет, только в другой комнате. Он вынул из рюкзака клей, быстро намазал балконное стекло, после чего прилепил газету. Разгладил, подождал немного, затем резко ударил локтем. Стекло послушно ввалилось внутрь, и Юра без труда открыл дверь.
Он шагнул в квартиру.
– Алиса? – хрипло спросил он. У него неожиданно запершило в горле, будто туда попал песок. Откуда-то из комнаты послышалось неуверенное тявканье. Сэм. По крайней мере, собака дома, и она жива. Неслышно ступая, Юра прошелся по комнате, включил свет. Пусто. Он вышел в коридор и зашел в другую комнату.
Анна Сергеевна лежала на полу. Глазные яблоки, подернутые сероватой пленкой, вылезли наружу, рот раззявлен в немом крике. То, что она мертва, Юра понял сразу. Это его не волновало, как и причина смерти пенсионерки. Он во все глаза смотрел на Алису. Она сидела рядом, у стола, уставившись остекленевшими глазами на давно остывший чай и блюдечко с пряниками.
Юра бросился к ней, целуя прохладные щеки и шепча слова любви. Нет, его ангел не может умереть, она жива, просто она… она в шоке… или уснула.
Он тормошил Алису, как тряпичную куклу, ее голова болталась из стороны в сторону.
– Алиса… Солнышко мое, проснись… Пожалуйста, не пугай меня, малыш, – бормотал Юра, начиная хлестать Алису по щекам. Уже находясь в полубессознательном состоянии, он подумал, а не укусить ли ее, как вдруг ресницы девушки задрожали, глаза обрели осмысленное выражение.
– Ю…ра-а-а-а-аааа, – едва различимо прошелестела она, но Юра был готов умереть от счастья. Осыпая поцелуями ангела, он тем не менее вспомнил слова Надежды.
Инсулин. Гребаный инсулин, если его не колоть, Алиса может умереть.
– Сейчас, сейчас, – шептал он пересохшими губами, отыскивая на столе ампулы. Есть, вот они! А вот и упаковка шприцев.
– Я люблю тебя, – сказал он, отламывая кончик ампулы. – Только ты должна мне сказать, как делать эти чертовы уколы.
Из-под кровати снова послышалось жалобное тявканье, однако наружу мопс не вылезал.
– Я тоже-е-е люблю тебя-а-а… – слабо улыбнулась Алиса, странно растягивая слова.
– Почему ты мне раньше не сказала, что у тебя диабет? – спросил Юра, наполняя шприц, но Алиса устало прикрыла глаза.
Когда все было сделано, Юра стал искать ключи. Наивная Анна Сергеевна хранила их прямо у двери на гвоздике. Соблюдая все меры предосторожности, он поднялся на крышу, отвязал веревку, после чего вернулся в квартиру. Взглянул на часы. Пол-одиннадцатого. Еще пару часов, и можно выдвигаться. О том, чтобы сообщить о смерти Анны Сергеевны, он даже не думал. Просто закрыл ее посиневшее лицо старой линялой скатертью, и все. Алиса к тому времени снова отключилась. Замечательно, это избавит его от необходимости отвечать на некоторые вопросы.
Он отвезет своего ангела к себе на дачу. И пусть кто-нибудь осмелится встать у него на пути. Порвет в клочья. Правда, оставался Сэм. Юра стал звать мопса, однако в ответ услышал только озлобленный лай. Плюнув, Юра решил оставить собаку дома – рано или поздно квартиру вскроют.