Пират королевы Елизаветы, стр. 16

Мы могли торжествовать победу. Враг бежал из города, мы были хозяевами положения. Одно было плохо: вспыхнувшая еще в пути повальная болезнь хотя и потеряла прежнюю силу, но не прекратилась. Даже перенесшие ее не поправлялись, многие теряли память, так что про людей, которые болтали пустяки, говорили : «Он болен калентурой» (испанское название этой горячки). Причиной болезни считают тамошний воздух, очень опасный в часы вечера или начала ночи (по-испански la serena) для всякого, кто не родился и не рос с детства в этом климате. А нашим солдатам приходилось многие часы ночи проводить в карауле на открытом воздухе.

Смертность заставила отказаться от намерения идти на Номбре де Диос, оттуда сушей — на Панаму, чтобы перехватить сокровища и тем вознаградить себя за скучное плавание. На военном совете командиров сухопутных частей было решено, что, хотя все готовы продолжать свою службу по-прежнему и все далеки от мысли об усталости и тем паче об отказе, тем не менее лучше возвратиться домой, так как, во-первых, людей годных к бою, осталось всего около семисот человек и самые лучшие, самые надежные солдаты либо уже погибли, либо больны; во-вторых, добыча, полученная до сих пор и ожидаемая от Картахены, далеко не такова, чтобы удовлетворить ожидания, с которыми участники экспедиции отправились в плавание. Что касается суммы выкупа, то участники совещания пришли к заключению, что нужно отказаться от тех ста тысяч фунтов стерлингов, которые были назначены первоначально, и удовлетвориться двадцатью семью, которые были предложены испанцами, когда город был еще цел. «Мы можем принять эту сумму, не теряя нашего достоинства, — гласило постановление, — так как мы нашли полное удовлетворение в грабеже дочиста всего их домашнего имущества и товаров и в сожжении большей части города». В заключение офицеры отказывались от причитающейся им части с предстоящего выкупного платежа Картахены в пользу тех бедняков, которые рискнули своею жизнью ради благородной борьбы с самым главным и опасным их врагом — испанцем. Некоторые при этом затратили свои последние гроши и теперь заслуживают справедливого вознаграждения.

Это мнение было принято, и решено было собираться домой. С испанцами сошлись на тридцати тысячах фунтов, или ста десяти тысячах дукатов. Когда договор был заключен, подписан и деньги получены, мы покинули город и остановились в монастыре в четверти мили от него. Тогда мы заявили испанцам, что монастырь этот еще наш, так как он не был включен в соглашение, распространявшееся лишь на самый город. Увидя свою ошибку, испанцы поспешили заключить с нами дополнительное соглашение на монастырь и на небольшой блокгауз на берегу. Мы требовали по тысяче крон за каждое из зданий; испанцы отдали требуемое за монастырь, а блокгауз предоставили нам, уверяя, что выкупить его они не в состоянии, так как и без того доведены до последней крайности. Тогда блокгауз был взорван на воздух порохом.

После шестинедельного пребывания на Картахене мы покинули его в последний день марта. Не прошло и двух-трех дней, как большой корабль, захваченный нами в Санто-Доминго в день Нового года и поэтому названный нами Новогодним подарком, дал сильную течь. Мы заметили утром его исчезновение и вернулись назад, обеспокоенные его судьбой. Оказалось, что команда выбилась из сил, откачивая воду. Между тем груз корабля представлял порядочную ценность; на нем были взятые пушки, кожи и другая добыча. Весь флот вернулся в Картахену, где дней восемь мы употребили на перегрузку и размещение команды по другим кораблям.

Было бы неправильно умолчать о том, как генерал принимал живое и непосредственное участие, как самый скромный матрос во всех работах. Так было и в Санто-Доминго и повсюду. Никогда он не полагался слепо на своих помощников, даже самых искусных и надежных. Всюду был его глаз, но особенно там, где была опасность. В таких случаях он всегда предпочитал подвергнуться ей сам, чем подвергнуть другого.

Обойдя Кубу с западной стороны, наша флотилия направилась вдоль восточных берегов Флориды. Было решено проведать наших соотечественников, переселившихся за год перед тем в Виргинию. Генерал предложил им на выбор одно из двух: или он оставит для них корабль с достаточной командой и продовольствием, который будет ждать их в течение месяца и поможет им произвести дальнейшие разведки в глубь страны и по побережью, а затем заберет всех желающих в Англию, или же, если они считают дальнейшие разведки ненужными, они могут все (поселенцев было сто три человека) теперь же присоединиться к флоту. Многие высказывались за первое предложение. В распоряжение поселенцев был предоставлен один из наших кораблей, и они заняли его, так как среди них было много умелых моряков. Но тут разыгралась сильная буря, длившаяся целых три дня, оборвавшая многие из наших канатов и оставившая на дне морском много якорей. Некоторые корабли лишились всех своих якорей, в числе их был и корабль с поселенцами. Избегая берегов, подвергаясь величайшим опасностям, они вынуждены были держать прямой курс на родину, где мы впоследствии и увиделись. После такого происшествия остальные поселенцы решили возвращаться немедленно вместе с нами, и 28 июля 1586 года мы бросили якорь в Портсмуте, окончив свое плавание к вящей славе нашей королевы, нашей родины и нас самих.

Общая сумма всей добычи была определена в шестьдесят тысяч фунтов стерлингов. Из них двадцать тысяч получила команда, остальные сорок — джентельмены-пайщики. На долю каждого матроса и солдата должно было, по-видимому, достаться около шести фунтов. Мы потеряли всего около семисот пятидесяти человек.

Всего мы отняли у испанцев двести сорок пушек, из них на Санто-Доминго — около восьмидесяти, на Картахене — шестьдесят три.

VI. НАПАДЕНИЕ НА КАДИС

Такого страшного удара Филипп еще не испытывал. Итак, ему приходилось не только терпеливо сносить нападения на свои далекие колонии и время от времени лишаться очередных транспотов с золотом и серебром; оказывается, он не был в безопасности и у себя дома, в Европе. Визиты Дрейка могут повторяться к невыносимому позору для кастильской чести. Адмиралы давно убеждали его, что необходимо готовить большой несокрушимый флот, Старый адмирал маркиз Санта Крус представил ему целую программу действий: надо мобилизовать все, весь испанский флот, посадить на суда все войска, надо послать сто пятьдесят больших боевых судов, триста шестьдесят меньших и транспортных, шесть галеасов и сорок галер — всего пятьсот пятьдесят шесть судов и девяносто четыре тысячи двести двадцать два человека всех родов оружия. Перед такими страшными жертвами и затратами Филипп продолжал колебаться.

Из этого состояния нерешительности его вывела казнь Марии Стюарт 8 февраля 1587 года. Это был новый и дерзкий вызов всему католичеству. Теперь английская королева будет низложена, инфанта Изабелла заменит ее, католицизм в Англии будет восстановлен, и для Испании начнется пора мира.

По всем верфям Лиссабона, Кадиса, Барселоны и Неаполя закипела работа: в устье Тахо стали стягиваться корабли с войсками и всевозможными припасами. Экспедиция была намечена на ближайшие летние месяцы.

Королева Елизавета продолжала колебаться. Она надеялась, что войны можно будет избежать. Но настроение ее было переменчиво, и в одну из таких минут ее министры вырвали у нее согласие на экспедицию Дрейка в испанские воды. Задача экспедиции была определена так: «Мешать соединению испанских кораблей из разных портов, не допускать к ним подвоза провианта, преследовать их в случае, если они направятся к берегам Англии или Ирландии». По обычной манере королевы Дрейку был назначен помощником Берроу, который должен был следить за слишком своевольным и энергичным адмиралом. Министры предупреждали Дрейка, что он должен торопиться, так как королева все-таки может изменить свое решение.

И действительно, не успел Дрейк покинуть Плимут, как в гавань прискакал курьер с новыми инструкциями, которые запрещали ему «входить без разрешения ни в один из испанских портов или допускать насилия над испанскими городами или судами в гаванях или какие бы то ни было враждебные действия на испанской земле».