Т. 09 Свободное владение Фарнхэма, стр. 92

Именно таков метод улучшения расы посредством генетического отбора.

Клетка, производящая жизнь, готова разделиться в гонадах самца, чтобы образовать гаметы. Сорок восемь хромосом неистово переплетаются — каждая со своей напарницей. Это соединение столь тесно, что гены или группы генов могут даже меняться местами с противоположными им генами других хромосом. Потом танец прекращается, каждая пара хромосом «разъезжается» — до такой степени, пока в разных концах клетки не образуется скопления из двадцати четырех хромосом. Затем клетка делится, образуя две новые клетки, каждая — со всего лишь двадцатью четырьмя хромосомами; и каждая содержит ровно половину характеристик родительской клетки, а значит — и будущей зиготы.

Одна из получившихся в результате этого деления клеток содержит так называемую Х-хромосому; любая образованная с ее помощью зигота окажется женского пола.

Две клетки делятся вновь. Однако теперь уже разделяются сами хромосомы — вдоль, сохраняя таким образом каждый ген и каждую из двадцати четырех хромосом. Конечным результатом являются четыре живчика — мужских гаметы, сперматозоида, половина из которых может производить женщин, половина — мужчин. Производящие мужчин идентичны в своем наборе генов и представляют собой точное дополнение к тем, что производят женщин. Это — ключевой момент в технике генетического отбора.

Головки сперматозоидов, производящие мужчин, достигают в длину примерно четырех микрон, производящие женщин — приблизительно пяти микрон. Это — второй ключевой момент.

В женских гонадах происходит такая же эволюция гаметы или яйцеклетки — за двумя исключениями. После деления, при котором число хромосом в клетке сокращается с сорока восьми до двадцати четырех, появляются не две гаметы, а яйцеклетка и «полярное тело». Это «полярное тело» представляет собою псевдояйцеклетку. Оно содержит хромосомную структуру, дополняющую структуру настоящей яйцеклетки, однако оно стерильно. Это «никто», которое никогда не станет кем-то.

Яйцеклетка делится вновь, отбрасывая другое «полярное тело», с той же структурой, что и у нее самой. Первичное «полярное тело» тоже делится, производя еще два «полярных тела» с дополнительными структурами. Таким образом, «полярные тела» с дополнительными по отношению к яйцеклетке структурами количественно всегда превосходят те, что имеют структуры, идентичные яйцеклетке. Это — ключевой факт. Все яйцеклетки могут развиться в мужские или женские — пол ребенка определяется отцовской гаметой, мать в этом не участвует.

Вышеприведенная картина очень приблизительна. По необходимости пришлось сократить, преувеличить, опустить детали, воспользоваться переупрощенными аналогиями. Так, например, термины «доминантный» и «рецессивный» весьма относительны, а характеристики организма крайне редко управляются единственным геном. Кроме того, мутации — случайные изменения в самих генах — встречаются чаще, чем явствует из этого описания. Однако в общих чертах картина достаточно верна.

Но как использовать все эти факты, чтобы произвести на свет именно таких мужчину и женщину, каких хотелось бы? На первый взгляд ответ кажется простым и очевидным. Взрослый мужчина производит сотни миллиардов гамет. Яйцеклеток производится не так много, но тоже вполне достаточно. Казалось бы, чего проще: надо лишь определить, какую комбинацию вы хотите получить, а затем дождаться, пока она образуется… Или, в крайнем случае, дождаться комбинации настолько близкой к идеалу, чтобы ее можно было признать удовлетворительной.

Но нужную комбинацию необходимо еще распознать — а это возможно лишь после исследования структуры генов в хромосоме.

Ну так что же? Гаметы мы можем сохранять живыми вне тела, а гены, хоть они и бесконечно малы, все же достигают достаточных размеров, чтобы рассматривать их при помощи современных ультрамикроскопов. Пошли дальше. Смотрим: та ли это гамета, которая нам нужна, или всего лишь один из ее младших братцев? Если последний — отбросим его и продолжим поиск.

Но подождите минутку! Гены столь малы, что сам процесс исследования нарушает их структуру. Излучения, с помощью которых детально исследуют гамету — а ведь о ее хромосомах надо получить исчерпывающее представление! — породят целый шквал мутаций. Словом, того, что вы изучали, больше не существует. Вы изменили его — а может быть, и убили.

Значит, приходится вернуться к наиболее тонкому и вместе с тем самому мощному инструменту исследователя — к выводам. Вы помните, что единственная клетка производит в мужских гонадах две группы гамет, хромосомные структуры которых дополняют друг друга. Женские производители крупнее, мужские — подвижнее. По этому признаку их можно разделить.

Если в небольшой группе мужских гамет исследовано достаточное количество, чтобы определить, что все они восходят к одной родительской клетке, мы можем детально исследовать ту группу, которая производит ненужный нам пол потомка. По хромосомно-генной структуре этой группы можно достаточно обоснованно судить о структуре дополняющей группы, освобождая ее тем самым от опасностей исследования.

С женскими гаметами проблема аналогична. Яйцеклетка может оставаться в своей природной среде, в теле женщины. Исследуются лишь «полярные тела». Сами по себе они никчемны и нежизнеспособны, но их структуры идентичны или дополнительны по отношению к сестринской клетке, причем дополнительные многочисленнее идентичных. Таким образом, структура яйцеклетки может быть точно определена.

Теперь половина карт лежит лицом вверх. И следовательно, мы уже знаем, какие карты лежат к нам рубашкой, и можем начинать делать ставки — или дожидаться следующей сдачи.

Писатели-романтики первых дней генетической эры мечтали о многих фантастических возможностях создания живого существа — о «рожденных в колбе» и чудовищах, сформированных направленными мутациями, о детях, рожденных без участия отца или собранных по кусочкам от сотни разных родителей. Все эти ужасы действительно возможны — что доказали генетики Великого Хана, — но мы, граждане этой республики, отвергли подобное вмешательство в поток нашей жизни. Дети, рожденные при помощи генетического отбора по усовершенствованной методике Ортеги-Мартина, происходят от нормальной зародышевой плазмы, рождаются нормальными женщинами и появляются на свет обычным путем.

Лишь в одном они отличаются от своих предшественников — это самые лучшие дети, каких могли бы произвести на свет их родители!

Глава IV

Встречи

На следующий вечер Монро-Альфа снова посетил свою ортосупругу. Она встретила его улыбаясь.

— Две ночи подряд! Можно подумать, ты ухаживаешь за мной, Клиффорд!

— Мне казалось, тебе хочется пойти на этот прием, — деревянным голосом ответил ей Монро-Альфа.

— Дорогой, ну конечно хочу. И очень рада, что ты меня берешь с собой. Полминуты, я только оденусь, — она встала и с легкостью и изяществом выскользнула из комнаты. В свое время Ларсен Хэйзел была популярной звездой танца — как в записи, так и в прямом эфире. Но у нее хватило ума вовремя бросить сцену и не бороться за место под солнцем с более молодыми. Ей сейчас было тридцать — на два года меньше, чем мужу.

— Я готова, — сказала Хэйзел, едва ли не в точности уложившись в обещанные полминуты.

Монро-Альфе следовало, разумеется, отметить ее костюм, который и в самом деле того заслуживал, — он не только подчеркивал восхитительную фигуру, но своим ярко-зеленым русалочьим цветом замечательно сочетался со всем остальным: волосами, сандалиями, заколками для волос и пряжкой цвета тусклого золота. Во всяком случае, Монро-Альфа должен был оценить, что Хэйзел, подбирая украшения и костюм, учла металлический цвет его собственного облегающего наряда. Но вместо этого он лишь сказал:

— Прекрасно. Мы как раз успеваем.

— Это новое платье, Клиффорд.

— Очень милое. Мы идем?

— Да-да.

По дороге он говорил мало, внимательно следя за движением, как будто их маленькая машина без его помощи не могла отыскать путь в столпотворении транспорта. Когда они наконец опустились на крышу стоявшего на отшибе жилого «крольчатника» и Монро-Альфа начал приподнимать откидной колпак, Хэйзел положила руку ему на плечо.