Т. 08 Ракетный корабль «Галилей», стр. 116
— М-м-м… может быть, лучше перенести его ко мне?
— Вряд ли в этом есть необходимость. Вы обратили внимание на дверной замок? Здесь он в безопасности.
Они распрощались, и Виллис замолчал.
Фрэнк что-то свирепо бубнил себе под нос.
6. ПОБЕГ
Джим потряс его за плечо.
— Приди в себя и помоги мне, а то я не успею.
— Интересно, как бы ему понравилось зимовать в Хараксе? — тихо сказал Фрэнк. — Приятно бы ему было просидеть взаперти одиннадцать-двенадцать месяцев или выходить из дому при сотне градусов ниже нуля?
— Да уж, интересно. Ну, давай помогай.
Фрэнк вдруг вскочил, снял с вешалки скафандр и бросил его Джиму, потом снял скафандр и начал натягивать его.
— Эй, ты что? — уставился на него Джим.
— Я иду с тобой.
— Чего?
— Думаешь, я буду сидеть здесь и учить уроки, когда мою мать хотят вынудить зимовать в Южной колонии? Мою родную мать! У мамы слабое сердце, это ее убьет. — Фрэнк открыл шкаф и начал выбрасывать из него вещи. — Давай шевелись.
Джим колебался:
— Это все так, Фрэнк, но как же твои планы? Если ты сейчас бросишь школу, тебе уж не быть космическим пилотом.
— Ну и пусть. Есть вещи поважнее.
— Я и сам могу рассказать про то, что затевается, не хуже тебя.
— Как я сказал, так и сделаю.
— Ладно. Я просто хотел убедиться, что ты твердо решил. Пошли.
Джим надел скафандр, тщательно застегнул его, затянул ремни и стал укладывать свои пожитки. Большинство вещей пришлось оставить — в сумке он собирался везти Виллиса.
— Слушай, парень, — сказал Джим, взяв Виллиса, — мы едем домой. Я хочу, чтобы ты сидел здесь, тут хорошо и тепло.
— Виллис поедет?
— Виллис поедет. Но я хочу, чтобы ты сидел в сумке и ничего не говорил, пока я тебя не достану оттуда. Понятно?
— Виллис не говори?
— Виллис ничего не говори, пока Джим не достанет его из сумки.
— Ладно, Джим. — Виллис подумал и добавил: — Виллис играть музыку?
— Нет! Ни звука, ни слова. Никакой музыки. Виллис заткнется и будет молчать.
— Ладно, Джим, — грустно ответил Виллис и сделался гладким. Джим сунул его в сумку и закрыл «молнию».
— Пойдем, — сказал Фрэнк. — Сначала к Смитти — забираем пистолеты и вперед.
— Солнце взойдет не раньше чем через час.
— Ну что поделаешь. Слушай, а сколько у тебя денег?
— Немного. А что?
— А за проезд чем платить, балда?
— Ох! — Голова у Джима была занята другим, и он не подумал о билетах. В школу они ехали бесплатно, но на дорогу домой у них не было льготы, придется платить.
Мальчики объединили свои капиталы — их не хватало даже на один билет.
— Что будем делать? — спросил Джим.
— Возьмем у Смитти.
— Как это?
— Возьмем, и все.
— Не забудь свои коньки.
Смайт жил один, что следовало Приписать его незаурядной натуре. Когда его потрясли, он сразу проснулся и проговорил:
— Да-да, офицер, я пойду сам.
— Смитти, — сказал Джим, — нам нужны наши пакеты.
— Я ночью закрыт. Приходите утром.
— Они нам нужны сейчас.
Смайт вылез из постели.
— Ночное обслуживание, разумеется, по повышенной таксе. — Он встал на койку, открыл вентиляционную решетку и, просунув глубоко руку, вытащил свертки.
Джим и Фрэнк достали пистолеты и прицепили их к поясу. Смайт наблюдал за ними, подняв брови.
— А еще нам нужны деньги. — Фрэнк назвал сумму.
— А я тут при чем?
— При том, что я знаю — у тебя они есть.
— Да? А почему я их должен вам давать? За красивые глаза?
— Нет. — Фрэнк достал логарифмическую линейку, красивый круглый приборчик с двадцатью одной шкалой. — Сколько дашь за нее?
— Ну-у… шесть кредиток.
— С ума сошел, отец за нее отдал двадцать пять.
— Ну, восемь. Мне ее больше чем за десять не продать.
— Возьми в залог за пятнадцать.
— Десять наличными. У меня не ссудная касса.
Линейка Джима ушла за меньшую сумму, за ней последовали двое часов и еще несколько вещиц подешевле.
Друзьям больше нечего было продать, кроме коньков, а с ними расстаться они отказались, хотя до нужной суммы не хватало еще двенадцати кредиток.
— Остаток придется поверить нам на слово, Смитти, — сказал Фрэнк.
Смайт уставился в потолок.
— Ну, поскольку вы были хорошими клиентами, я вам скажу: я собираю еще и автографы.
— Чего?
— Дадите мне одну долговую расписку на двоих, из шести процентов в месяц.
— Хорошо, — сказал Джим.
Наконец, они собрались уходить. Смайт сказал:
— Мой кристальный шар говорит мне, что вы, джентльмены, собираетесь слинять. Это каким же образом?
— Каким? Уйдем, и все, — сказал Джим.
— М-м-м… вы, должно быть, не обратили внимания на то, что входная дверь теперь на ночь запирается. Наш друг и ментор мистер Хоу лично отпирает ее, когда приходит утром.
— Врешь!
— Иди сам посмотри.
Фрэнк дернул Джима за руку.
— Пошли. Взломаем замок, если надо.
— Зачем эти крайние меры? — возразил Смайт. — Идите через кухню.
— Значит, задняя дверь не запирается?
— Почему же, запирается.
— Тогда нечего давать дурацкие советы.
— Я бы обиделся, если б не знал, от кого это исходит. Хотя задняя дверь и заперта, братец Хоу пока не додумался запирать мусорный люк.
— Мусорный? Еще чего! — взорвался Джим.
— Как угодно. Это единственный способ выбраться наружу.
— Мы согласны, — решил Фрэнк. — Пошли, Джим.
— Погодите, — остановил их Смайт. — Если один из вас выбросит в мусор другого, кто же выбросит его? Он застрянет.
— Все ясно — это будешь ты, — сказал Фрэнк.
— А что я получу взамен?
— Провались ты, Смитти, по башке получишь! Ты уж и так вытряс из нас все, кроме глазных зубов.
— Разве я против? — пожал плечами Смайт. — В конце концов, это я показал вам выход. Очень хорошо, я записываю это в накладные расходы, добровольно, в рекламных целях. Не люблю, когда мои клиенты вступают в конфликт с законом.
Все отправились на большую школьную кухню. Осторожное продвижение Смайта по коридорам указывало на длительную практику нарушителя. Когда пришли на место, он уточнил:
— Итак, кто первый?
Джим брезгливо осмотрел мусоропровод. Это был металлический цилиндр в форме бочонка, вделанный в стену. Его можно было вращать вокруг оси с помощью рычажка на стене. Отходы закладывались внутрь и через большое отверстие выбрасывались наружу, причем давление в здании не нарушалось — это было простейшее шлюзовое устройство. Внутренность цилиндра наглядно показывала, для какой цели он предназначается.
— Я пойду первым, — решился Джим и натянул маску налицо.
— Погоди секунду, — сказал Фрэнк, глядя на банки с консервами, стоящие на стеллажах вокруг кухни. Он выбросил из сумки какую-то одежду и начал совать туда банки.
— Скорее, — торопил Смайт. — Я хочу вернуться к себе, пока не прозвонили подъем.
— Ну зачем они тебе? — поддержал Джим. — Через несколько часов мы будем дома.
— Да так, на всякий случай — чутье. Все, я готов.
Джим залез в мусоропровод, поджав колени и прижав сумку к груди. Цилиндр повернулся — сразу изменилось давление воздуха и повеяло леденящим холодом. Джим поднялся с земли на задворках школы.
Цилиндр со скрипом вернулся в исходное положение, и рядом с Джимом приземлился Фрэнк. Джим помог ему встать.
— Здорово ты извозился! — сказал он, стряхивая со скафандра Фрэнка картофельное пюре.
— Ты тоже, только некогда этим заниматься. Ну и холодина!
— Скоро потеплеет. Пошли.
На востоке уже розовело, хотя ночной холод еще держался. Они вышли переулком на улицу позади школы и повернули направо. Эта часть города была совершенно земная, можно было подумать, что находишься на Аляске или в Норвегии, но древние башни Малого Сырта, словно выгравированные на светлеющем небе, перечеркивали земной вид улицы.
Друзья вышли, как и было задумано, на отводной канал, сели и надели коньки. Коньки были беговые, с 22-дюймовыми острыми, как бритва, лезвиями, рассчитанные только на скоростной бег. Джим управился первым и спустился на лед.