Т. 05 Достаточно времени для любви, стр. 43

— В самом деле? Какое невероятное совпадение. И моя… у Иштар тоже. И все мы занимаемся одним делом у одного и того же клиента. Гетера и реювенализатор — профессии редкие… интересно, каковы шансы подобного совпадения?

— Они невелики, — сказала Иштар, — обе профессии требуют умения сопереживать. Если хочешь выяснить, спроси Минерву, а мне дай халат. Терпеть не могу фонов и не хочу простыть за едой. Гама, сладкая моя, а почему ты не пошла по стопам матери? С твоею внешностью ты была бы звездой.

Гамадриада пожала плечами.

— О, я знаю. Но мать способна увести у меня мужчину, просто поманив его пальцем, — так что лучше не пробовать. Красота здесь ни при чем — вы же видели, как меня сегодня отверг мужчина. Лазарус сегодня поведал нам, что делает человека художником — это духовное качество можно только чувствовать. Мать моя обладает им, а я — нет.

— Я поняла тебя, — проговорила Иштар, когда через лоджию они прошли в буфетную. И принялась разглядывать меню, присланное из располагавшейся внизу кухни. — У моей матери тоже есть это качество. Она не красавица, но у нее есть то, что нравится мужчинам. До сих пор, а ведь она уже отошла от дел.

— Длинные Ножки, — скромно вставил Галахад, — у тебя это самое тоже есть.

— Благодарю тебя, мой рыцарь, но ты ошибаешься. На одного у меня этого самого хватит. Ну, от силы — на двух. Иногда дела настолько поглощают меня, что я совсем забываю про секс. Я ведь говорила тебе, сколько лет прожила монашкой. И я бы так и не нашла тебя, дорогой, не согласилась бы на «семь часов», если бы не нервное напряжение, которое создает во мне этот клиент. На самом деле, Гамадриада, я наивна, как школьница в летнюю ночь. Но Тамара — так зовут мою мать, Галахад, — способна наделить этим всякого и всегда. И ничего не просит взамен — ее просто заваливают подарками. Сейчас она уже немолода, подумывает о реювенализации. Но дружки по-прежнему не оставляют ее — от предложений отбоя нет.

— Не то что я, неудачник, — скорбно произнес Галахад, — да знать, таким уж уродился. Если мужчина попробует заняться подобным делом, то и месяца не протянет.

— Лучше ешь и набирайся сил — сегодня мы положим тебя между нами в середину.

— Следует ли считать это предложением? — осведомилась Гамадриада.

— Если хочешь. Скорее я навязываюсь вам. В душевой Галахад честно сказал, что рассчитывает сегодня именно на тебя, а обо мне и не вспомнил.

— Да что ты! У него на тебя всякий раз… — я же чувствую.

— Да, у него… ладно, покончим с этим. Бифштекс с гарниром? А то, может, каждый закажет себе сам? У меня сегодня не хватает фантазии.

— Идет. Иш, тебе надо бы заключить контракт с Галахадом, чтобы он не отбился от рук.

— Это мое личное дело, дорогая.

— Извини. Выпалила, не подумав, просто вы оба мне нравитесь.

— Эта толстопопая распутница за меня не пойдет, — заметил Галахад. — Я такой тихий, чистый и скромный. Правда, возбудимый. А ты пойдешь за меня, Гама, душа моя?

— Что? Галахад, не надо дразниться. Ты же не только не хочешь этого; ты знаешь, что я буду со старейшим, хоть он и отказал мне. До тех пор пока Иш не прогонит меня — если такое может случиться.

Заказав еду, Иштар выключила экран.

— Галахад, не дразни нашу детку. Я хочу, чтобы мы с Гамад-риадой были свободны от всяких контрактов, пока существует возможность, что наш клиент увлечется идеей совместного проживания, или рождения потомства, или и тем и другим вместе. Чтобы все было серьезно, без шалостей.

— Да? Тогда зачем, во имя всех богов плодородия, ты устроила нам эту беременность? Не понимаю. Я вижу следствие, но не могу понять причины.

— Потому что я не могу ждать, глупенькая. Директриса может вот-вот вернуться.

— Но почему именно вы двое? Ведь в вашем распоряжении тысяч десять матерей, согласных на искусственное оплодотворение. И почему сразу обе?

— Дорогой мой, извини, что я назвала тебя дураком — ты не глуп, ты всего лишь мужчина. Мы с Гамадриадой прекрасно знаем, чем рискуем и почему. Беременность пока не заметна — до этого еще несколько недель, а если кому-нибудь из нас удастся склонить Лазаруса подписать контракт, на аборт уйдет ровно десять минут. Профессиональные эрзац-мамаши для этого не подойдут: именно я должна в какой-то мере контролировать ход беременности, к тому же я должна доверять им. Плохо уже то, что пришлось обратиться к специалисту по генной хирургии и пойти на риск — операция-то запрещенная. Айра выгонит меня на улицу в случае неудачи.

Но и ты, сладенький наш, прекрасно знаешь, что даже самый нормальный клон может взбрыкнуть. Мне нужно четыре женских живота, а не два. Лучше восемь… или шестнадцать. Чтобы получить один нормальный плод. Через какой-нибудь месяц — когда ничего еще не будет заметно — мы узнаем, что внутри нас. И если обеих ждет неудача… что ж, я готова начать снова, и Гамадриада тоже.

— Столько, сколько потребуется, Иштар, клянусь.

Иштар похлопала ее по руке.

— Все будет в порядке. Галахад, Лазарус получит идентичного близнеца — собственную сестру. Это я могу обещать, а после этого никаких разговоров о самоубийстве и кнопке… о том, чтобы дать деру от нас, словом, никаких фокусов, пока она не вырастет.

— Иштар!

— Да, Гамадриада?

— А если через месяц окажется, что у нас обеих нормальные эмбрионы?

— Тогда, дорогая, ты можешь сделать аборт; ты это знаешь.

— Нет-нет-нет! Я не буду! А близнецы — разве плохо?

Галахад заморгал.

— Иш, не надо отвечать. Позвольте, я вам выскажу мужскую точку зрения. Мужчина, способный бросить двух дочек-близнят, еще не родился. Во всяком случае, Лазарус Лонг не таков. А что, дорогуши, нельзя ли еще каким-нибудь способом повысить ваши шансы? А?

— Нет, — тихо ответила Иштар. — Пока можно сказать только, что анализы засвидетельствовали беременность у обеих. Остается только молиться. Но я не знаю, кому молиться…

— Значит, еще есть время, чтобы научиться.

ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ: V

Минерва заказала Лазарусу ужин и проверила, как накрыли стол.

— Что-нибудь еще, сэр?

— Не зною. Ах, да. Минерва, ты не закусишь со мной?

— Благодарю вас, Лазарус. Я согласна.

— Не за что меня благодарить, это вы, миледи, оказываете мне честь. Что-то мне грустно сегодня. Садись, дорогая, и развлеки меня.

Голос компьютера переменился и шел теперь с другой стороны стола, за которым сидел Лазарус, словно напротив него расположился кто-то из плоти и крови.

— Создать изображение, Лазарус?

— Не стоит так хлопотать, дорогуша.

— Это не хлопотно, Лазарус, у меня много свободных блоков.

— Нет, Минерва. То голоизображение, которое ты мне показала, — идеальное, реалистичное, двигавшееся, как живая женщина, — это была не ты. Я знаю, на кого ты похожа. Хм-м… Пожалуй, выключи свет, оставь его только над моей тарелкой. Тогда я смогу увидеть тебя без всяких голоизображений.

Освещение изменилось — комната утонула во тьме, только лучик света падал на безукоризненный прибор и салфетку перед Лазарусом. Глаза старика не сразу привыкли к темноте, чтобы что-то увидеть перед собой, нужно было вглядываться, — но он не вглядывался.

— Ну и как я выгляжу? — поинтересовалась Минерва.

— А? — Он ненадолго задумался. — Такая внешность подходит к твоему голосу. Хм-м-м, за то время, что мы провели с тобой вместе, я невольно создал для себя твой образ. Дорогая моя, а ты понимаешь, что мы с тобой гораздо ближе, чем муж с женой?

— Наверное, нет, Лазарус. Ведь я не знаю, что значит быть женой. Но я рада, что близка вам.

— Дорогая моя, быть женой — это не только спать вместе. К моей детке Доре ты относишься как мать. О, я знаю, что Айра у тебя на первом месте… Но ты похожа на Ольгу, о которой я говорил; у тебя столько всего, что хватит не на одного мужчину. Впрочем, я ценю твою верность Айре.

— Благодарю вас, Лазарус. Но я люблю — если я правильно употребляю это слово, — и вас, и Дору.