Т. 03 Гражданин Галактики, стр. 176
— Осторожно! Мины!
Опомнившись, я молча выдала директору каменное лицо. Кларк — он такой, он нутром чует, что в его интересах, а что нет.
Д-р Шенштейн отмахнулся от вякнувшего было что-то мистера Пуна и продолжал:
— Однако я, юная леди, вовсе не вправе просить вас о молчании, а вы, как сказал ваш дядюшка, сенатор Фриз, пришли сюда не затем, чтобы шантажировать нас, а посему торг здесь неуместен. Компания «Марсополисские ясли» никогда не остается в долгу, даже если не давала никаких долговых расписок. Итак, я пригласил вас сюда с тем, чтобы обсудить, как мы можем возместить тот ущерб, который безусловно — хотя и без всякого злого умысла с нашей стороны — причинен вам и вашему брату. Ваш дядюшка говорит, что предполагал ехать вместе с вами и вашими родителями, но теперь улетает ближайшим рейсом «Треугольника». Если я не ошибаюсь, как раз через десять дней стартует «Трайкорн». Не будете ли вы чувствовать себя менее ущемленной, если мы оплатим вам и вашему брату круговое путешествие «Треугольника» в первом классе?
Не буду ли я?! «Уондерласт» — одно название что космический корабль, и то на Землю летает; хотя на самом-то деле это старый, медлительный грузовоз. А у «Треугольника» — настоящие дворцы, а не корабли, это любой ребенок знает! Я только и смогла, что кивнуть в ответ.
— Вот и замечательно! Приняв наш подарок, вы доставите нам истинное удовольствие. Смею надеяться, и сами получите от него удовольствие не меньшее. Но… Юная леди, могу ли я просить вас — нет-нет, без всяких условий; просто ради добрых отношений — о некоторых заверениях относительно неразглашения нашей досадной оплошности?
— Э-э… Но я полагала, это входит в условия соглашения…
— Нет-нет, никаких соглашений! Как верно заметил ваш дядюшка, путешествие мы вам должны в любом случае.
— Что вы, доктор — перед отъездом всегда хлопот выше головы, и у меня просто не будет времени кому-нибудь говорить о каких-то оплошностях, в которых вы к тому же скорее всего и не виноваты.
— Благодарю вас, — он повернулся к Кларку. — А ты, сынок, что скажешь?
Кларк терпеть не может, когда его так называют, однако на сей раз чувствам воли не дал и на вопрос ответил вопросом:
— А как дорожные расходы?
Д-р Шенштейн болезненно сморщился.
— О! — заржал дядя Том. — Вот это молодец! Я тебя предупреждал: он у нас прожорливее крокодила. Далеко пойдет, если не отравят вовремя.
— Так что вы можете предложить?
— Погоди, Хайми. Кларк! Смотреть в глаза! Или ты будешь продолжать свои штуки, и я запихаю тебя в бочонок, а кормить стану через дырку для крана, чтобы ты никому ничего не смог рассказать, — а сестра поедет без тебя; или ты примешь эти условия. По тысяче… Нет, по полторы тысячи каждому на дорожку, и ты во всю свою жизнь даже не заикнешься об этой путанице — иначе я лично с помощью четырех крепких, жесткосердых сообщников отрежу тебе язык и скормлю его кошке. Так как?
— Мне еще с ее доли десять процентов следует. Сама бы она не додумалась…
— Никаких процентов! Это мне надо бы с тебя за все это дело комиссионные содрать. Ну?
— Ладно, согласен.
Дядя Том поднялся.
— Готово дело, док. Конечно, он у меня хреновато воспитан, однако положиться на него можно, а о сестре его — и говорить не приходится. Стало быть, не бери в голову. И вы, Ква Ю, можете дышать — разрешаю. Док, чек пришли ко мне завтра утром. Айда, ребятки.
— Благодарю тебя, Том. Если уместно так выразиться, чек будет у тебя дома еще до твоего прихода. Э-э… Можно еще вопрос?
— Валяй, док.
— Сенатор… Вы попали на Марс задолго до того, как я появился на свет; про вашу молодость я ничего не знаю — помимо общеизвестных легенд да статейки из «Кто есть кто на Марсе». За что вас сюда сослали? Если, конечно, сослали…
Мистер Пун в ужасе втянул голову в плечи. Мне тоже стало не по себе. Но дядя Том не обиделся. Он от души рассмеялся и ответил:
— Замораживание младенцев в корыстных целях. Но мне это зазря пришили, я такими штуками никогда не промышлял. Пошли, ребятишки. Пора линять из этого вурдалачьего логова, пока в подземелье не сволокли.
Ночью, уже лежа в кровати, я мечтала в полусне о предстоящем путешествии. Даже мама с папочкой не возражали — дядя Том все уладил по фону еще до моего прихода домой… Тут из детской раздался плач; я поднялась и пошлепала туда. Плакал Дунканчик, кроха моя милая. Он пока что был сухой, просто одиноко стало… Я взяла его на ручки, крепко-крепко к себе прижала; он полопотал немного по-своему, а потом описался. Пришлось менять ему пеленки.
По-моему, он ничуть не хуже тех младенчиков в яслях. Может, даже лучше, не беда, что на пять месяцев младше и глазки у него разбегаются. Я его уложила в кроватку — он тут же засопел — и отправилась к себе…
Стоп! «Треугольник» получил свое название оттого, что занимается перевозками на трех ведущих планетах Системы, однако маршрут зависит от того, как в данный момент расположены Марс, Земля и Венера…
Я помчалась в гостиную, отыскала, слава-те господи, сегодняшний «Боевой Клич», сунула его в проектор, перемотала на космофлотские новости, нашла расписание…
Да, да, да! Я не только на Земле побываю — я еще и на Венеру попаду!
Венера! Интересно, мама разрешит? Нет, лучше ей сейчас ничего не говорить. Заодно и дядя Том, когда мы там окажемся, станет посговорчивее.
Только вот без Дункана я, наверное, скучать буду, без куколки моей маленькой…
Глава 4
Уф! Уже несколько дней совсем не оставалось времени на дневник. Это же немыслимое дело — приготовить все за десять дней! Я бы и не успела, но, к счастью, большинство процедур — прививки от земных вирусов, фотографии, документы — были приготовлены еще до того, как Все-Уже-Было-Рухнуло. Да и мама вышла-таки на время из своего атавистического столбняка и много в чем помогла. Даже к малышам на крик бросалась, оставляя меня, всю в булавках, не сразу, а только через две-три секунды.
Не знаю уж, как готовился к отъезду Кларк и готовился ли вообще. Он все так же молча болтался по дому и на все вопросы отвечал угрюмым бурком, если вообще отвечал. Нельзя сказать, что и дядя Том развил бурную деятельность. За эти сумасшедшие десять дней я его видела лишь только два раза (клянчила у него по чуть-чуть от багажного лимита, и дорогой мой дядечка, конечно же не отказал!), и оба раза приходилось вытаскивать его из-за карточного столика в Клубе Сохатых. Я спросила, как же он намерен успеть все сделать до отъезда, если без конца играет в карты, а он ответил:
— Что значит «как»? Я уже все сделал — новую зубную щетку купил!
Тут я его обняла и сказала, что он дикий, как миллион самых диких медведей, а он засмеялся и взъерошил мне волосы. Интересно, настанет ли у меня когда-нибудь «надоеданс» от космических путешествий? Я ведь буду астронавтом. Но папочка говорит, половина удовольствия от путешествия заключается именно в сборах… Нет уж, мне такого удовольствия и даром не надо!
В конце концов мама доставила-таки меня в городской космопорт со всеми вещами и бумагами — билетами, медсправками, опекунскими правами дяди Тома, деньгами в валютах всех трех планет, туристскими чеками, свидетельством о рождении, разрешением полиции, освобождением от пошлин и еще не помню чем. Под мышкой я тащила сверток с вещами, которые не соизволили вместиться в чемоданы; одна шляпка была у меня на голове, а другая — в руках. Все остальное уложилось в лимит буквально грамм в грамм.
(И куда только подевалась эта вторая шляпка?! Я же ее из рук не выпускала — и все-таки на борт поднялась уже без нее. О чем ни секунды не жалела.)
Прощание вышло нервным и слезливым. Провожали нас не только мама с папочкой (папочка меня крепко обнял, а я обхватила его обеими руками и даже на секунду расхотела улетать). В порт, точно снег на голову, заявились около трех десятков моих одноклассников. Двое впереди тащили большой транспарант:
СЧАСТЛИВОГО ПУТИ, ПОДКЕЙН!