Т. 11 Угроза с Земли, стр. 52

Харриман заглянул в глаза Диксона:

— Дэн, ты никак не можешь понять? Я лечу! Если сможешь — задержи корабль. Если ты расставишь вокруг шерифов — я найму громил, чтобы вышвырнуть их вон.

Диксон заметно опечалился.

— Я не хотел говорить об этом, Делос, однако тебя остановят и без меня.

— Это кто же?

— Твоя супруга.

— А она-то здесь причем?

— Она хоть сейчас готова подать на тебя в суд на алименты: она узнала о полисах. А когда услышит о твоих последних выдумках, уж точно притащит тебя в суд и получит возможность проверить бумаги с учетом твоих активов.

— Это ты ей подсказал!!!

Диксон колебался. Он знал, что миссис Харриман ввел в курс дела Энтенса — со злости. Но что толку подливать масла в огонь?

— У нее и своя голова имеется, — сказал Диксон, — чтобы кое-что выяснить о положении своих собственных дел. Я, честно говоря, беседовал с ней, но она сама меня пригласила.

— Да я вас обоих засужу!

Харриман прошел к окну и выглянул наружу. Окно было настоящим, приятно иногда было вот так подойти к нему и смотреть в небо.

Подошедший Диксон положил руку ему на плечо.

— Не расстраивайся так, Делос. Никто не собирается отнимать у тебя твою мечту. Однако сейчас тебе не следует лететь. Ты не имеешь права подводить нас. Мы вместе с тобой зашли слишком далеко, и ты обязан быть с нами до последнего.

Харриман молчал. Диксон продолжил:

— Ну ладно, я тебе не очень-то нравлюсь. А Джордж? Он ведь с тобой, и вы оба против меня. Однако ему больно от одной только мысли о том, на что ты его обрекаешь. Именно обрекаешь — если не доведешь дело до конца. Как же быть с Джорджем, Делос? Ты и его готов подвести?

Не обращая на Диксона внимания, Харриман резко обернулся к Стронгу:

— Джордж, что скажешь? Ты тоже считаешь, что я должен остаться?

Стронг потер руки, пожевал губу, и, наконец, поднял глаза.

— Со мной полный порядок, Делос. Делай, что считаешь нужным.

Харриман долго глядел на него. Похоже было, что он сейчас заплачет. Потом он хрипло выговорил:

— Ладно, крысы. Ладно. Я остаюсь.

То был один из великолепных вечеров, что, впрочем, обычно для пика Пайк после того, как гроза очищает небо. Трек катапульты прямой линией устремился к вершине горы, для этого пришлось срыть весь склон. Во временном здании космопорта Харриман в компании других почетных гостей прощался с пассажирами и экипажем «Мэйфлауэра».

Толпа почти вплотную подошла к рельсам катапульты. Не было надобности держать людей на расстоянии: двигатели не включатся, пока корабль не окажется на вершине пика. Охранялся лишь сам корабль да сияющие рельсы.

Диксон и Стронг вместе — ради Компании и для взаимной поддержки — держались у края площадки, отведенной экипажу и гостям. Они смотрели, как Харриман подшучивает над улетающими:

— До свиданья, доктор. А вы, Жанет, с ним построже: нечего там лунных дев искать!

Потом они принялись наблюдать, как он, о чем-то заговорив с Костером, хлопнул его по спине.

— Не вешает носа, верно? — шепнул Диксон.

— Может, надо было его отпустить? — спросил Стронг.

— Что? Ерунда! Он нужен здесь. Во всяком случае, место в истории ему обеспечено.

— Да что ему история, — серьезно ответил Стронг. — Он ведь просто хотел слетать на Луну…

— Да, черт его побери… Пусть летит — только сначала с нашим делом пусть закончит. В конце концов, он же все это затеял! Все это сделал он!

— Я понимаю.

Обернувшись, Харриман увидел их и направился в их сторону. Они тут же замолчали.

— Ладно, нечего там, — весело сказал он. — Все в порядке. Полечу в следующий раз. К тому времени дело должно уже само собой двигаться. Посмотрите, — он повернулся к «Мейфлауэру», — каков красавец, а?

Внешний люк был задраен, вдоль трека и с контрольной вышки мигали огни готовности. Завыла сирена.

Харриман подошел поближе.

— Пошел!

Кричала вся толпа. Громадный корабль мягко тронулся вверх по треку, набирая скорость. Через некоторое время он, уже совсем крохотный, достиг вершины и устремился в небо. На долю секунды он завис над землей, затем из его сопел вырвался сноп пламени — включились двигатели.

Потом он превратился в светлое пятнышко — огненный мячик — и вскоре совсем исчез. Улетел — вперед и вверх, на рандеву с танкерами.

Едва корабль достиг вершины, толпа переместилась к западному краю платформы. Харриман остался на месте. Диксон и Стронг тоже не пошли со всеми. Они остались втроем. Харриман был самым одиноким из них — он, казалось, не замечал никого вокруг. Он смотрел в небо.

А Стронг смотрел на него. Наконец он шепнул Диксону:

— Ты Библию читал?

— Кое-что.

— Он совсем как Моисей, тот, наверное, выглядел точно так же, когда созерцал землю Обетованную [22].

Харриман опустил голову и увидел компаньонов.

— А, вы еще здесь? Пошли, работа не ждет.

ДАЛИЛА [23] И

КОСМИЧЕСКИЙ МОНТАЖНИК

Чего там греха таить — хлебнули мы горя пока монтировали Первую станцию.

А все работнички, им за это спасибо.

Спору нет, отгрохать такое сооружение, да еще за двадцать две тысячи триста миль от Земли — дело непростое. Это и называется инженерный подвиг: куда до него какому-нибудь Панамскому каналу, египетским пирамидам или даже ядерному реактору на Саскуэханне. Впрочем, это неудивительно, строил ее Крошка Ларсен, а раз уж он берется за дело, то делает его до конца.

В первый раз я увидел Крошку, когда он играл защитником в команде полупрофессионалов Оппенгеймерского Технологического — в нем он и начинал свою строительную карьеру. С той поры, пока Крошка учился, всякий раз на летних каникулах он подрабатывал у меня. Так он и пошел по строительной части, только теперь уже он, а не я, ходил у другого в начальниках.

Крошка такой — ни в жизнь не возьмет работу, пока не дознается наверняка, что проект хорош на все сто. А Первая станция изначально имела в своем составе узлы, которые если монтировать, то уж никак не людям в скафандрах — будь они хоть трижды здоровяки, — а по крайней мере обезьянам о шести лапах.

Крошка вынюхал все ляпы и минусы — ни тонны не отправилось в космос, пока он лично до последнего болтика не перелопатил всю документацию и чертежи.

И только люди… Вот единственный материал, доставлявший нам головную боль. Женатых на станции почти не было, все больше — отпетые холостяки: одни попали сюда, гонясь за длинной деньгой, других попутал бес приключений. Кто-то был разжалованным космонавтом, иные имели специальность, вроде электриков с прибористами. Где-то половину составляли водолазы-глу-бинники, а для них, как известно, скафандр, что для другого пижама. Были еще кессонщики, монтажники, сварщики, разметчики и даже два цирковых акробата.

Четверых мы погнали за пьянку на рабочем месте, Крошке даже пришлось сломать одному руку, уж слишком тот не хотел увольняться. И вот ведь что интересно — где эта пьянь брала выпивку? Источник мы не сразу, но отыскали: один умелец-разметчик соорудил низкотемпературный самогонный аппарат, использующий космический вакуум. Так и гнал потихоньку сивуху из ворованной на складе картошки. Если честно, расставаться с ним было жалко, да уж чересчур большой оказался нахал.

А игра в кости! Вы думаете, раз невесомость и станция находится на геостационарной орбите, так и играть нельзя? Вот и нет! Радист Петерс вам быстро доказал бы, кто прав. Это он придумал одно хитроумное приспособление. Представляете, стальных костей нет, магнитной доски нет, а главное — отсутствует элемент случайности. За последнее-то его и пришлось уволить.

Мы собирались отправить радиста на Землю ближайшим транспортным кораблем — как раз на подходе был «Полумесяц». Я сидел у Крошки в каюте, когда «Полумесяц» начал делать корректировку курса.