Армагеддон у Весты, стр. 45

Кемаль жестом показал Дьюэрни на один борт челнока, обходя его с другого борта. Он бесшумно приблизился к ничего не подозревающему механику. Когда они подошли к челноку, Кемаль увидел человека, лежащего на двух сиденьях. На колене его висела промасленная тряпка.

Кемаль остановился как раз напротив него.

— Эй! — сказал он.

Механик испуганно вскочил, ударившись головой о приборную панель челнока.

— Откуда вы взялись? — спросил он, хватаясь за ушибленное место. — Эй, да вы, кажется, племянник Гавилана! Этот ваш фамильный нос…

Он не закончил своих умозаключений — короткий удар Дьюэрни настиг его со спины, и механик осел.

— Он знает, кто ты, — сказала Дьюэрни. — Когда он очнется, они отправятся в погоню.

— Мы немного задержим ее, — Кемаль взял тряпку, выбрал конец почище и, скатав ее в шар, засунул в рот механику. Затем он связал ему руки его же собственным поясом и плотно закрыл люк.

— Пошли, — скомандовал он. В глазах его плясали огоньки.

— Неплохо для принца, — с оттенком уважения сказала Дьюэрни.

Кемаль обвел челноки взглядом и потянул ручку люка ближайшего из них. Люк открылся. Кемаль забрался внутрь и протянул руку Дьюэрни. Та последовала за ним, занимая кресло второго пилота.

— Я понимаю, что мы куда-то отправляемся, — прокомментировала она.

— Как только Док сможет открыть нам дверь.

— Я вас слышу, — сообщил Хьюэр по линии связи. — Закрывайте люки.

Кемаль стронул челнок с места. Прозрачная пластиковая стена в конце дома приблизилась. Когда уже казалось, что челнок врежется в нее, секция стены скользнула в сторону. Кемаль прошел в проем, и панель вернулась на место.

— Герметичность? — спросил Хьюэр.

— Нормально, — ответил Кемаль. — Системы жизнеобеспечения тоже.

— Открываю выход в пространство.

Кемаль и Дьюэрни услышали тяжелый лязг — сработали затворы шлюзового люка, и он скользнул в сторону. Перед ними открылось бездонное пространство космоса, припорошенное россыпью звездных огней. Кемаль послал челнок вперед, и стартовые ускорители наполнили грохотом тишину кабины служебного катера.

— Сэр, мой компьютер показывает срабатывающие шлюзы в секторе двадцать шесть, — доложил техник центра управления Меркурия Первого, контролировавший несколько секторов станции. Его начальник наклонился через его плечо, разглядывая на экране компьютера план сектора с мигающим красным огоньком.

— Ну и что? — спросил офицер.

— Это открытие произведено не с компьютера.

— Там ремонтный док. Наверное, проводят техобслуживание.

— Я знаю, сэр, — возразил техник. — Но после побега принца Кемаля действует уровень безопасности «А».

Офицер кивнул. Его не вдохновляла перспектива докладывать о том, что Кемаль Гавилан ускользнул со станции.

— Вы правы, — сказал он. — Составьте рапорт. Я проверю системы безопасности.

Техник кивнул и начал набирать на клавиатуре рапорт.

Вашингтон в одиночестве сидел в комнате предполетной подготовки «Спасителя-3». В комнате было темно, и за призрачной пластиковой стеной можно было видеть выстроенные в доке корабли. Его истребитель находился как раз напротив окна, по соседству с шершавым боком пиратского корабля. Огни дока раздражали глаза, и Вашингтон прикрыл их, откинувшись на жесткую спинку пластмассового кресла. Он положил ноги на соседнее кресло и задумался.

Вместе с Баком и Вильмой он был одним из ведущих истребителей НЗО. Их тактика была эффективной, они успешно уничтожали вражеские корабли… Пока не появился Далтон Гавилан. Вашингтон в который раз прокрутил в голове все обстоятельства проведенной Гавиланом операции. Превосходство «Крайтов» по боевым параметрам не спасло их от ловушки Гавилана. Если бы не Черный Барни, они потеряли бы примерно тридцать процентов кораблей. Руки Вашингтона сжались в кулаки.

Он чувствовал себя ответственным за это. Из трех командиров истребителя НЗО он один встречался с Гавиланом до этого. Он должен был приготовиться к приемам Гавилана, но был уверен в своем превосходстве и забыл главное правило боя: оружие опасно настолько, насколько опасен человек, владеющий им.

Он заставил себя успокоится. С этого момента он не будет таким беспечным. Вашингтон нашел в памяти компьютера все записи об операциях Кейна и Далтона и потратил на их изучение два часа своего времени отдыха. Он узнал об этих двоих больше, чем когда-нибудь, и так устал, что информация проходила в его мозг не откладываясь в памяти.

Он откинул голову, расслабившись в позе, которую большинство людей посчитали бы неудобной. Беспокойная жизнь научила его засыпать где угодно и когда угодно. По временам он негромко похрапывал. Дверь щелкнула, и он поднял голову.

— Я думала, здесь никого не будет, — извиняющимся тоном произнесла Эми Иерхарт.

Вашингтон почесал голову, взъерошив коротко остриженные волосы.

— Я тоже, — сказал он.

— Я не хотела помешать, — продолжала она.

Вашингтон посмотрел на нее и улыбнулся. Полумрак комнаты скрадывал выражение лиц.

— Ты — хорошая помеха, — пошутил он. — Я тут думал… Нет никакого настроения.

— Спаслись только чудом, — согласилась она.

Иерхарт сразу поняла направление его мыслей.

— А ты как? — спросил Вашингтон.

— Да я тоже… — ответила она.

Вашингтон жестом пригласил ее войти. Иерхарт шагнула в комнату, и дверь за ней закрылась. Вашингтон обратил внимание, что Иерхарт не стала включать свет. Она подождала, пока глаза привыкнут к темнотеЯ и двинулась в сторону Вашингтона. Он повернул ей кресло, и она села рядом. Она положила голову на плечо Вашингтона, и он обнял ее за плечи. Почувствовал запах ее волос.

— Здорово, правда? — тихо спросил Вашингтон.

— Да, — тихо ответила она.

Они сидели молча, наблюдая, как команды готовят их корабли к вылету. Скоро они выйдут в космос, чтобы преследовать врага. Флот РАМ ждал их — огромный, зловещий, безжалостный. Оба они знали, что все шансы против них, но сейчас они пользовались минутами отдыха, ощущая простое счастье: рука Иерхарт тихо лежала в руке Вашингтона.

ГЛАВА 27

Запертый в своей изолированной тюрьме, Романов размышлял. Заключенный в отдаленной ячейке памяти компьютера НЗО, поисковик Мастерлинка был полон злости. Он сосредоточился в центре схемы — пульсирующий клубок электромагнитной ярости.

Он злился на себя за то, что позволил Хьюэру-ДОС переиграть его. Он злился на НЗОвского компьютерного мошенника. Хьюэр считал, что он умнее Романова. Романов признавал за ним определенные способности к хитрости и коварству, но не более. То, что он все же угодил в простейшую ловушку этого ничтожества, заставляло цепи Романова накаляться. И еще он злился на своего родителя, Мастерлинка. Мастерлинк бросил свое создание, забыл о нем, списал со счетов, как ненужную информацию.

Злоба пронизывала всю его программу. Информационные цепи меняли форму, в сгустке электромагнитного поля проскакивали статические искры. Первой и главной задачей Романова было бежать. За первой мыслью сразу следовала вторая: отомстить. Хьюэр не должен был уйти. Он проследит Хьюэра, где бы тот ни находился, загонит в угол и сотрет его программу. Превратит в белый шум. Для Романова не имело значения, что такая операция неминуемо уничтожила бы и его самого. Он был созданием, сосредоточенным на одной цели.

Попискивание клавишей кодового ключевого пульта станций Марипоза звучало в ушах Кемаля музыкой. Он осторожно касался их пальцем в толстой перчатке скафандра, мало подходящего для таких тонких операций. Защитный комбинезон, входящий в оборудование челнока, вряд ли подходил для занятия электронным шпионажем и диверсиями. Кемаль плавал на расстоянии двадцати метров от «шаттла», соединительный фал развевался за ним, словно белый хвост, второй линь был накинут на опору спутника Марипоза. В своем белом скафандре с круглым пластиковым шлемом Кемаль казался пришельцем из двадцатого века.

Хьюэр настроил линию связи на рабочую частоту кодового пульта. Открытый канал позволял ему помогать Кемалю, подсказывая ему последовательность операций. Кемаль нажал последнюю точку, и электронная мелодия завершилась финальной нотой.