Лето золотой раковины, стр. 31

Рассказав все это, Ромка накинулся на сестру:

– И зачем я тебя только послушал!

– Я думала, что ей больше двадцати. И потом, все же говорили, что преступница молоденькая. Что ты от меня хочешь? – огрызнулась Лешка. Раз с братом все в порядке, значит, можно ссориться снова.

Среди студенческого братства нашелся автомобилист. Приладив к верхнему багажнику велосипеды, он отвез друзей в Медовку.

Нина Сергеевна чуть с ума не сошла, увидев хромого, растрепанного и разукрашенного Ромку. Еле удалось ее успокоить. А он улегся на диван в гостиной, но вздыхать и стонать не перестал.

– Очень болит? – посочувствовала Лешка.

– Не очень, но как теперь я буду продолжать поиски?

– Лежи, – сказал Артем. – И без тебя обойдемся.

– А куда вы пойдете? Я считаю, что вы должны… – начал Ромка, но Лешка не стала его слушать.

– Мы пойдем к Петру Ивановичу, – категоричным тоном заявила она и помчалась к выходу. Артем развел руками и побежал следом.

Глава XIX

Обещанному верить

Петр Иванович знал только о том, как Ромка искал ежа, вследствие чего провалился в подземелье и нашел там кусок бивня мастодонта. Лешка с Артемом рассказали ему обо всем остальном.

– Сколько раз обещали мне не проявлять никакой самодеятельности, – просипел бывший милиционер. – Но давайте по порядку. После кражи из музея, говорите, уже пять лет прошло? А эта неизвестная девушка была в Париже на выставке и теперь боится, что Жан-Жак ее узнает, так?

– Так, – подтвердил Артем. – Мы думали, что это почтальон Аллочка, но она ни при чем, и вообще ей только восемнадцать лет.

– Преступница тоже очень молодая, – возразила Лешка. – И Римма Ивановна, и Владимир Владимирович назвали ее молоденькой.

– Я был знаком с этой женщиной, – сказал Петр Иванович. – Здесь же деревня, все старожилы друг друга знают. Скажите-ка мне, как ей позвонить.

Артем нашел в памяти своего мобильника номер Риммы Ивановны и дождался звонка:

– Вот, пожалуйста.

Отставной майор взял трубку и откашлялся, прежде чем начать говорить:

– Римма Ивановна, вас Петр Иванович Сапожков из Медовки беспокоит. Помните, да? Очень приятно. Вопрос у меня к вам один. Девушка к вам сегодня приезжала, Верочкой назвалась. Сколько ей, по-вашему, лет? Сколько? Под тридцать, говорите?

– Как под тридцать?! А нам она сказала, что девушка была молоденькой. Честное слово! – вскричала Лешка.

– А какая она для нее, для семидесятилетней, старая, что ли? – отключив телефон, сказал Петр Иванович.

– Тогда Владимиру Владимировичу она показалась и вовсе юной. Ему и пятидесятилетние небось теперь молодыми кажутся, – усмехнулся Артем. – Послушайте, а вдруг он вспомнил наконец ее имя?

– Что ж, давайте к нему сходим. – Бывший мент повесил на окно табличку с надписью «Перерыв», поднял свое грузное тело и вышел из киоска.

– Владим Владимыч, узнаете? – просипел Петр Иванович.

Старичок долго вглядывался в его лицо.

– Петя я. Милиционер.

– Петя, – обрадовался бывший библиотекарь и поправил крючочек за ухом.

– Он самый. А теперь давайте разберемся, что за девушка вас навещает. Как ее зовут, вспомнили?

– Как ни старался, – развел старичок руками.

– Ну, а певицу? Вы говорили, что знаменитую певицу зовут так же, – заглянула в старческие глаза Лешка.

– Он, наверное, Клавдию Шульженко любил. Или Изабеллу Юрьеву, – пробасил Петр Иванович.

– Ему Майя Кристалинская нравилась, – войдя в комнату, сказала дочь старика и, поздоровавшись с Петром Ивановичем, удивилась: – Что-то мой папа вдруг всем понадобился.

– Хотим узнать, что за девушка у него была, – объяснил Артем.

– Римме Ивановне она сказала, что ее зовут Верой, – напомнила Лешка.

– Вера, Надежда, Любовь… – вздохнул старичок и, замолчав, потер покрытый испариной лоб. Очевидно, в его голове забрезжила какая-то мысль. И совершенно неожиданно он пропел дребезжащим, но громким голосом:

– «Ты сидишь у камина…».

– Красивый романс, – кивнул Петр Иванович.

– А кто его поет? – спросила Лешка.

– Очень многие, – ответил Артем, но дочь старика нагнулась и открыла нижнюю створку шкафа. Там стояли старые-престарые пластинки.

– Надежда Обухова это пела, – сказала она. – Папа раньше очень любил ее слушать. У него когда-то патефон был, потом проигрыватель. Жаль, что сломался, а новый такой больше не купить.

– Надежда? – Лешка вздрогнула, как от удара, вспомнив приветливую улыбку, с которой заговорила с ней на пляже грациозная женщина. И то, как ей сразу захотелось во всем ей подражать, а, став взрослой, быть на нее похожей. И как она делилась с ней своими секретами. – Надя? Нет, это не она, – не желая верить, девочка покачала головой: – Маргарита Павловна ее с детства знает. У нее отец – профессор!

– Ну и что, что профессор? Она тоже блондинка, и газету видела, и кусок бивня, – медленно проговорил Артем. А в его кармане зазвенел телефон. Конечно, это был Ромка, которому не терпелось узнать, как движется дело.

– Вы сейчас где? Выяснили хоть что-нибудь?! – прокричал он.

– Выяснили, – вздохнул Артем. – Это, кажется, Надежда.

– Да? – Ромка переварил информацию и заорал так, что его расслышал вооруженный своим аппаратом старичок. – Я вас и хотел послать за ней последить, да вы не стали меня слушать. Из списка подозреваемых-то я ее не вычеркивал. Н-да, пригрела змею Маргарита Павловна. А Петр Иванович с вами? Подскажите ему, что надо срочно обыскать ее дом.

– Без постановления нельзя, – сказал бывший милиционер, тоже услышав Ромкин совет. – А впрочем… Где она живет?

Лешка с Артемом переглянулись. Адреса Надежды никто из них не знал, а Маргариту Павловну тревожить не хотелось.

– Можно у Вики с Валерой узнать, – сообразил Артем.

Несмотря на свою толщину, Петр Иванович ходил очень быстро, и уже через пять минут вся троица оказалась у особняка с башенкой.

Дома была одна Вика. Прежде чем выяснять, где живет Надежда, Лешка спросила:

– А кто из вас на велосипеде ездит?

– Я же тебе сказала, что у нас нет велосипеда.

– А во дворе следы шин.

– Так это Надя иногда заезжает, – просто ответила Валерина жена.

– А в вашей башне она бывает?

– Часто. Ей там удобно работать, света много.

Лешка с шумом выдохнула воздух. Из башенки Надежда и следила за их домом. Сомнений в ее виновности уже не осталось, но как же не хотелось в это верить!

– А не подскажете, где она живет? – спросил Артем.

– На Еловой. Дом, кажется, – Вика сморщила нос, вспоминая, – кажется, двадцать четвертый. Да вы его сразу найдете, рядом с ним, справа, огромная яблоня растет.

– Не у Еремеича, случайно, она дачу снимает? – сосредоточенно сдвинул брови Петр Иванович.

– Кажется. Такой невысокий дядечка, вечно в кепке ходит.

– Послушай-ка, дочка, – по-отечески проговорил Петр Иванович, – сделай милость, пригласи к себе свою подругу да задержи хотя бы на час. А потом мы все тебе объясним, недосуг сейчас.

– Хорошо, – с удивлением ответила Вика, а Петр Иванович резво припустился на Еловую улицу.

– Это хорошо, что там Еремеич, – на ходу бормотал он. – Мы с ним на рыбалку вместе ездим, а сейчас я к нему по-свойски зайду, а он меня в комнату своей квартирантки сводит, тоже по-свойски. А там видно будет, что дальше делать.

Касающаяся ветвями окон, высоченная яблоня напоминала ту, с которой, пытаясь поймать попугая, свалился Ромка.

– Смотри-ка, и дом этот похож на тот, где живет Федор Игнатович, и яблони рядом с ними одинаковые. Мне кажется, по какой-то причине Надежда спутала улицы Еловую с Сосновой, а мы помогли ей это понять, – прошептала Лешка.

– Я и сам так подумал, – ответил Артем.

Дом Еремеича делился на две части, соответственно имел два входа. В одной половине жил он сам, в другой – его квартирантка. Без всяких раздумий хозяин дома предоставил Петру Ивановичу запасные ключи. Позеленевший баул с аммонитами стоял в углу за диваном. Надежда не особенно его прятала, настолько была убеждена в своей неуязвимости. А поверх каменных ракушек лежал Венечкин телефон.