Навстречу счастью, стр. 63

– Одна наконец готова.

Она начала подбирать детали для другой, но Мэй сказала:

– Не надо, Ида. Ты должна позвать Конроя, чтобы тот проверил рубашку, прежде чем начинать другую. Возможно, тебе придется доработать эту.

Джемайна позвала:

– Мистер Конрой, я закончила рубашку! Конрой подошел.

– Слишком долго. – Он взял рубашку, потянул за рукава, за бока и наконец проворчал: – Будем считать готовой. Но тебе надо ускорить темп, девушка, иначе до конца дня ты не заработаешь даже на ножницы и наперсток.

Когда он ушел, Джемайна заметила:

– Он не стал проверять твои рубашки, Мэй.

– В этом нет необходимости. Он знает, бесполезно тратить время, чтобы разорвать мои швы.

Вскоре пальцы Джемайны разболелись от уколов иглы, а спина и ноги – от долгого сидения склонившись над столом. Тусклый свет проникал через узкие подвальные окна, и в помещении царил полумрак, отчего глаза были в постоянном напряжении. Джемайна чувствовала сухость во рту и жжение в пояснице, несколько раз у нее затуманивались глаза, и она ничего не видела.

К полудню жара в мастерской стала невыносимой, хотя два окна были открыты. В неподвижном воздухе летали крошечные частички ткани, попадая в глаза, нос и вызывая зуд.

На лбу у Джемайны выступил пот, который стекал на глаза, затрудняя работу. Она вытирала его пальцами, раздраженно ворча.

Обратившись к Мэй, Джемайна спросила:

– Неужели они не могут прибавить света?

– Масляные лампы стоят денег, милочка. Конрой говорит, что если не можешь шить при Божьем свете, то следует заняться чем-нибудь другим. Правда, зимой он зажигает одну или две лампы.

– Мне кажется, здесь при таком освещении можно быстро потерять зрение.

– Верно, милочка. Так и случилось с женщиной, которая работала раньше за твоим столом. Ее зрение настолько испортилось, что она больше не могла орудовать иглой.

– Что же будет с ней?

– Думаю, попадет в приют, – предположила Мэй, пожав плечами. – Если ее возьмут.

Прежде чем Джемайна успела ответить, зазвонил звонок. Вздрогнув, она обернулась и увидела Берта Конроя.

– Что это, пожар? – поинтересовалась она.

– Нет. – Мэй поднялась из-за стола. – Перерыв на ленч. Нам отводится двадцать минут.

– А где вы едите?

– Приносим кое-что с собой. У нас нет денег на ресторан. Ты захватила ленч?

– Нет, я не подумала об этом. Не могу есть в такой жаре и среди этих запахов. – Джемайна увидела, как и другие швеи встали. – Неужели здесь можно принимать пищу?

Мэй засмеялась:

– В теплые дни мы обычно едим на ступеньках лестницы снаружи, а зимой – здесь. Что касается жары и запахов, ты скоро привыкнешь.

Джемайна заметила, что многие женщины направились в заднюю часть помещения и образовали очередь в туалет. Джемайна и Мэй решили подождать и вышли наружу. Усевшись рядом с Мэй на ступеньках, Джемайна увидела Берта Конроя, направлявшегося вверх по улице.

– Куда идет мистер Конрой? – спросила она.

– О, он питается в хорошем ресторане, – ответила Мэй. – И слава Богу, Ида! Эти двадцать минут – единственное время, когда Конрой не присматривает за нами.

Джемайна заметила, что женщины с радостью воспользовались отсутствием мастера. Они болтали друг с другом, жалуясь на Лестера Гилроя и Берта Конроя. Девушка незаметно прислушивалась к их разговорам. Как ей хотелось сейчас же взяться за перо и бумагу! Но придется все запомнить. Работницы выражали недовольство низкой заработной платой, тяжелыми условиями труда и склонностью Конроя приставать к женщинам помоложе.

Прежде чем истекли двадцать минут, Джемайна прошептала Мэй:

– Я слышала все, о чем вы здесь говорили. Почему бы вам не пожаловаться кому-нибудь, а не друг другу?

Мэй недоверчиво посмотрела на нее:

– Кому? Копрою или Гилрою? Кое-кто пытался сделать это и оказался за дверью, не успев вымолвить и слово.

– Может быть, обратиться к властям?

– Некоторые обращались, по жалобы всегда возвращались назад к Гилрою. – Мэй усмехнулась. – Властям наплевать на стоны, раздающиеся на Хестер-стрит.

Разговор был прерван появлением Берта Конроя, который неожиданно возник на верхней ступеньке лестницы. Его тень упала на Джемайну, отчего девушка, несмотря на жару, ощутила холод.

Конрой резко хлопнул в ладоши:. – Пора возвращаться к работе, леди! Вы уже достаточно побездельничали.

Джемайна не помнила, чтобы когда-либо так уставала. В этот вечер, возвращаясь домой, она едва передвигала ноги, и лестница на третий этаж показалась ей бесконечной.

Она вошла к себе в комнату, умылась холодной водой и переоделась. Затем вошла в соседнюю квартиру. Мэриголд уже была дома и готовила ужин.

Дети подбежали к Джемайне, Мэриголд также устремилась к ней, вытирая руки о фартук. Впервые Джемайна заметила, как расцвели Мэриголд и ее дети за эту короткую неделю, что она была с ними. Благодаря хорошей пище они прибавили в весе, и лица их порозовели. Что ж, хоть какая-то польза от нее!

– Как прошло испытание, Джемайна? – поинтересовалась Мэриголд.

Джемайна со вздохом опустилась на ближайший стул, усадив детей себе на колени.

– Ужас, Мэриголд! Не представляю, как вы все это выдерживаете.

– Я боялась за вас. Мне никогда не забыть мои первые дни в мастерской.

– Разве потом становится легче?

– Немного. Кое к чему привыкаешь. Однако… – Мэриголд отвернулась. – Ужин готов. Горячая еда вас немного взбодрит, а потом немедленно ложитесь спать.

Джемайна не могла сразу после ужина лечь спать как ей хотелось. Она сидела до полуночи, записывая все, что видела и слышала за день, пока глаза не начали слипаться. Девушка не решилась отложить записи, опасаясь, что может упустить что-нибудь важное.

На следующее утро, встав в пять утра, она чувствовала себя совершенно разбитой.

И так каждый день. Сначала она сидела двенадцать часов, согнувшись над шитьем и до крови искалывая пальцы, затем приходила домой и писала, пока не засыпала.

Ее охватывало растущее волнение. Первая статья уже начала складываться у нее в голове. Джемайна чувствовала, что это будет лучший материал из того, что она до сих пор делала. Ради этого стоило рисковать и терпеть муки.

Лестер Гилрой довольно часто заходил в мастерскую и, казалось, не замечал ее. Джемайна также старалась не показываться хозяину на глаза, чтобы не выдать свою ненависть.

Во время коротких перерывов на ленч она ухитрялась обсудить с работницами их положение, и женщины, ничего не подозревая, свободно высказывались обо всем. Они были рады выговориться, и Джемайна выслушивала ужасные истории не только о Гилрое, но и о других владельцах швейных мастерских. В отличие от Мэй Картер мало кто из женщин подолгу задерживался на одном месте. Они постоянно искали новую работу, надеясь на более высокую заработную плату и лучшие условия труда, но редко находили их.

Ради задуманного ею дела Джемайна мужественно терпела страдания. В конце первой недели она определила, что еще одной будет достаточно, чтобы собрать исчерпывающий материал. Но настал тот роковой день, когда Лестер Гилрой узнал ее.

– Ты здесь находишься под фальшивым предлогом, девушка, и я хочу знать об истинной цели твоего пребывания, – проревел хозяин мастерской, жестом приказав Джемайне встать со стула. – А сейчас ты пойдешь со мной!

Глава 22

Гилрой и Конрой вели Джемайну к лестнице на первый этаж в конце подвала. Первое потрясение прошло, и девушка остро осознала, что ей грозит опасность.

– Куда вы меня ведете? Вы не имеете права! – воскликнула она.

– Это моя мастерская, и я имею право делать здесь все, что захочу, – проговорил Гилрой скрипучим голосом. – А теперь иди вперед и не делай глупостей.

– Не пойду!

Она попыталась повернуть назад, но Гилрой скомандовал:

– Берт!

Тот крепко схватил Джемайну за талию.

– Не суетись, девочка. Пойдем по-хорошему, или я поволоку тебя.