Золотой адмирал, стр. 78
Питер благодарил Бога, что его гарем не последовал примеру некоторых рабынь-индианок, напяливших на себя нелепые костюмы — жалкую имитацию одежд европейских женщин, — выкроенные из старых материй или изношенной парусины. Рабыни Питера благоразумно отказались надеть на себя что-либо более существенное, чем украшенные бахромой передники из оленьих шкур, почти не скрывавшие их прелестей.
В качестве своей доли из полученного ими выкупа Питер предусмотрительно выбрал браслеты, кольца для украшения ног и ожерелья из роскошной золотисто-красной меди. Первое время ему пришлось трудновато, так как невозможно было одарить служанок равными по ценности вещицами. Джилл набрасывалась на Джейн, вырывая у нее медную серьгу, которую ошибочно считала более ценной, нежели маленькая серебряная подвеска, оправленная в черепаший панцирь.
В целом же, пока оставалась еда, они втроем поживали счастливо. Питер любил понежиться, возложив голову на колени Джейн, в то время как Джилл с упоением копалась в сальных и желтых его волосах, отыскивая каких-либо насекомых. С той поры, как отбыли они из Плимута, в колонии не оставалось, пожалуй, ни одного человека, кто не дал бы на теле своем пристанища всевозможным паразитам.
Когда запасы провизии почти иссякли, Лейн — один из немногих среди колонистов хранивший обет безбрачия — произнес пространную речь, настаивая, чтобы все пленницы были отпущены на волю. Из-за этого возникла угроза открытого мятежа.
— Какая разница? — прорычал Эндрю Госнолд. — Еще несколько дней — и все мы погибнем. А до этой поры давайте лучше хоть спать-то будем в тепле.
— Но может прийти корабль.
— Корабль? — Со всех сторон зазвучал издевательский смех. — Ни за что не отдам свою Сюзан — лучше сам ее съем.
Губернатор, как обычно, накричал, пригрозил и, в конце концов, уступил.
Дня через два Питер сказал своим красоткам:
— Боюсь, что настала последняя ночка, после которой мне с вами уже не порезвиться.
Они, не поняв ни слова из сказанного, но уловив такое знакомое им «порезвиться», весело закивали, заулыбались и обняли его за шею гладкими темными руками.
В ту ночь дурные предчувствия Питера, похоже, оправдывались: в лагере среди дюн, разведя большие костры, воины Чапунки бесновались, колотя во все барабаны и завывая, как волки зимней порою.
Ясно, что они настраивали себя на решительный штурм. Этот дикий концерт продолжался всю ночь, и всю ночь изможденные англичане шагали по брустверу и вспоминали предсмертные вопли О'Даунса.
— Скорее всего, туземцы атакуют нас на рассвете, — шептал своим сонным сожительницам Питер. — Это в духе воинов-дикарей.
Положение колонистов усугублялось еще и тем, что легкий туман, опустившийся перед рассветом, скрыл собою ландшафт — правда, звезды при этом, если смотреть на них прямо вверх, оставались видимыми. Питер протер лук Алекса Портера, приготовил колчан и затем вскрыл замок аркебузы. Запалив у пылающего рядом с хижиной костра медленно горящий фитиль, он сунул его в тот металлический рычажок, который при нажатии на собачку поднимал крышку полка и тем самым приводил огонь в соприкосновение с воспламеняющимся зарядом.
Каким одиноким чувствовал он себя на бруствере, хотя все, кто имел еще силы носить оружие, стояли, согнувшись или присев, с ним рядом и напряженно всматривались в плывущий клубящийся туман. До сих пор сторожевые заставы, выставленные Кавендишем в сотне ярдов за воротами частокола, не подняли тревоги.
Как бы ему хотелось вновь оказаться в хижине, где Джилл и Джейн лежали, уютно свернувшись и тесно прижавшись друг к другу, как пара щенят. Что ж, думал он, очень даже возможно, что на Земле это будет его последнее утро. Ни разу еще с того страшного дня, когда он оказался на рыночной площади города Хантингдона, не ощущал Питер с такой остротой, что смерть поджидает его где-то рядом.
Хм. Что там могло случиться с Генри Уайэттом? Убит разъяренными пикинерами шерифа или же принял смерть от веревки? Он точно пришил того лучника у подножия виселицы. Бедняга! Вот тебе и вернулся на родину. Ужас! А если ведьмы действительно существуют? Питер пустился в долгие размышления, задаваясь вопросами. Неужто и впрямь такое возможно, чтобы дьявол мог взять да и превратиться в черного козла, собаку или кота, а потом разговаривать человеческим голосом?
Он пошевелился, тщетно желая избавиться от холодного прикосновения кирасы к телу. Подслушал прерываемый приступами кашля разговор, доносившийся до него из-за двух полукулеврин. Там, нервничая, канониры туда-сюда перекладывали скудный запас пушечных ядер.
Светало. Еще немного — и в сумерках прозвучит лающий клич приближающихся индейцев.
Неожиданно туман приобрел розоватый оттенок — должно быть, солнце уже выглянуло из-за горизонта.
— И чего это чертовы дикари не нападают? Скорей бы все кончилось, — пробормотал кто-то.
— Теперь-то уж скоро, — отозвался капитан Амадас. — Туман быстро рассеивается.
Но боевой клич все еще не звучал и по влажным пескам острова Роанок не шлепали глухо босые ноги.
Напряжение стало просто невыносимым. Но вот туман взлетел над землей, как занавес, и раздался чей-то взволнованный крик:
— Бог мой! Смотрите! Смотрите на море!
Сквозь обрывки тумана Атлантика явила усталым глазам осажденных свечение белого паруса.
— Корабль! Корабль! Нет, клянусь славой Бога, их два… три… да нет же — их по крайней мере дюжина!
Питер провел дрожащей рукой по своим запавшим глазам.
— Это всего лишь колдовское наваждение, — предупредил он себя. — Не может тут быть так много кораблей сразу.
Но они были. Прошло больше часа, а корабли все входили и входили в узкий залив Роанок и являли вконец ошарашенным колонистам кресты Святого Георгия на стеньгах.
— Ей-богу, это же Дрейк! — воскликнул капитан Амадас. — Это же его собственные флаги развеваются на бизани самого крупного галиона!
Глава 8
ЗАЛИВ РОАНОК
«Надежда», благодаря очень малому водоизмещению, смогла подойти так близко к острову Роанок, что всплеск от ее якоря поднял в воздух плотные стаи перепуганных желтоногих птиц, обитающих на берегу. Генри Уайэтту было приятно смотреть, как ловко и слаженно управляется экипаж, выполняя свои обязанности. Португальцы и генуэзцы, растянувшись на реях, брали грот и марсель на гитовы так же ловко и аккуратно, как марсовые на «Подспорье»и «Бонавентуре».
Уилл Томпкинс и его канониры уже извлекали заряды из пушек. Корабельный кок принялся разжигать огонь в песчаном ящике у основания грот-мачты, распекая двух негритят капитана, отчего те съежились и согнулись, напоминая собой рыболовные крючки.
С юта «Надежды» Уайэтт разглядывал ветхий частокол, окружающий пестрое собрание хижин и построенных кое-как, на скорую руку, бараков. Стало быть, вот она, эта земля обетованная, с ее белыми песками и темно-зелеными лесами, о которой так восторженно отзывался Питер Хоптон в Англии? Во всяком случае, в одном отношении его кузен не врал: Америка действительно огромна. Покинув Флориду, армада почти две недели шла параллельным берегу курсом, следуя вдоль постоянно изменяющейся но непрерывной береговой линии.
Усмирение Сент-Августина стоило бравому старшему сержанту Пауэллу жизни, которую ему удавалось сохранить и в кругосветном плавании, и чуть ли не в сотне горячих сражений. Теперь его кости медленно истлевали в зловонном флоридском болоте.
Пока срывали форты Сент-Августина, снимая с них артиллерию, Уайэтт воспользовался предоставившимся ему случаем исследовать материк в поисках Золотых городов Сиболы.
Разумеется, такой страны или местности он не нашел, как и самих городов, подвергшись по возвращении безжалостным насмешкам других капитанов армады. Однако, как и утверждал Питер, эта земля оказалась невероятно плодородной. Покрытая частыми лесными массивами, она могла обеспечить кораблестроение прекраснейшей древесиной. Дичь и птица водились там в таком изобилии, что даже самый неопытный охотник мог без всякого труда обеспечить себе хорошее пропитание. В общем, Питер сказал правду — для серьезных слушателей.