Король абордажа, стр. 30

— Не совсем так, — уточнил Уаттс. — Несмотря ни на что, французские братья хорошо к нам относятся. Они ненавидят и боятся испанцев даже больше, чем мы. Нет, Гарри, Англия слишком слаба, а Франция слишком не уверена в себе, поэтому противостоять империи испанцев должна конфедерация братства, и только она!

— Здесь вы ошибаетесь! — потряс головой Морган. — Братья думают только о добыче и пьянках.

Элиас Уаттс одобрительно улыбнулся.

— Я боюсь, что ты больше чем прав. Спасибо за отчет. Арундейл говорит, что он составлен ясным, деловым языком. А куда ты отправишься теперь?

— На берег, — беззаботно ответил Морган. — Хочу получше познакомиться с шевалье дю Россе; он меня заинтересовал.

Губернатор поднял руку в знак того, что он еще не закончил, и откашлялся.

— Ты собираешься покупать каперскую лицензию на военные действия против испанцев? Да и кроме того, с тебя еще десять процентов добычи. В конце концов, я пишу каперское свидетельство не ради того, чтобы потренироваться в каллиграфии.

Морган ухмыльнулся.

— Но, сэр, ваша доля плывет на борту французского фрегата, который мы… э… позаимствовали в пути. На досуге поразмыслите об этом. Если бы я один командовал рейдом в Сантьяго, ваша доля была бы в три раза больше.

В неожиданной ярости Уаттс вскочил, возвышаясь над невысоким валлийцем на целую голову.

— Берегись, Гарри Морган, не перестарайся! Да сгниют твои кичливые кишки! Ты слишком много о себе думаешь. Ты много обещаешь…

— Доверьте мне командование, и вы увидите, что я выполню все обещания до последнего, — резко оборвал его валлиец.

— Ты прекрасно знаешь, что я не могу назначить тебя командующим…

— Верно, но вы можете поддержать меня на выборах.

— Будь я проклят, если сделаю это, — отрезал Уаттс. -Ты слишком много хвастаешь, и у тебя здесь слишком много врагов, особенно среди французов.

— Значит, вы не поддержите меня как кандидата в командующие экспедицией? Я был лучшего мнения о вашем уме. — В ту минуту, когда слова слетели с его губ, Морган понял, что сказал это зря.

Уаттс сардонически рассмеялся.

— Правда? Я умираю от огорчения. Позвольте напомнить, сэр, что как капитан вы еще так же зелены, как вон та травка. Я поддержу тебя, когда ты приведешь в Кайону хотя бы достойные по размеру корабли. А теперь проваливай!

Энох Джекмен давно уже спал, храпя, словно дюжина пьяных матросов, посреди неубранной спальни с земляным полом, но капитан Ахилл Трибитор, владелец бригантины, которая только что вернулась из не слишком успешного набега на берега Кубы, продолжал петь еще громче, чем прежде. Совершенно пьяный, он держал в руках португальскую гитару и безмятежно распевал серенады прытким ящерицам, которые шныряли под пальмовой крышей ветхой лачуги Полли Когда-Угодно.

Что касается Моргана, то он сидел, мрачно уставившись на глиняный кувшин с крепким ромом, который обошелся ему в огромную сумму — два пистоля; напиток не стоил и десятой доли назначенной цены, но в Кайоне были приняты такие грабительские цены.

Чем больше он вспоминал, как Уаттс презрительно отказал ему в самостоятельном командовании даже небольшой экспедицией, тем мрачнее он становился. Никому из других капитанов не удалось более успешно провести поход, чтобы потери при вылазках оказались минимальными.

— К дьяволу этого старого мошенника, — буркнул он. -Если бы только он не был отцом Сьюзан…

Добравшись до этой последней мысли, Морган счел за благо отказаться от дальнейших печальных раздумий и обратил внимание на Трибитора: голос распевающего песенки капитана действовал на Моргана успокаивающе.

— А у тебя, неплохой тенор, — улыбнулся он. — Можешь подпеть мне?

— Великолепно! Да мы спелись, словно две коноплянки. Верно?

— Честное слово, Гарри, — ответил тот с легким акцентом, — я видал многих крепких выпивох, но по сравнению с тобой они все просто детишки. Наверное, у тебя в роду затесался сам Бахус?

Настроение у Моргана поднялось, и он разразился смехом, представив себе древнегреческого бога среди дубов на старой ферме в Лланримни. И тут он вспомнил, кого напоминала ему эта песня.

«Сьюзан! Богом клянусь — разве это не удивительно, что такая очаровательная и изящная девушка выросла среди дикого, раскаленного от жары острова, словно цветок на навозной куче?»

Роза! Вот кем была Сьюзан — розой. Морган улыбнулся про себя молчаливой, таинственной улыбкой. Дорогая Сьюзан. После окружавшей его жестокости, бесцельной кровожадности и чудовищной пошлости ее присутствие казалось ему глотком холодной воды после долгой жажды.

Трибитор громко взял какой-то аккорд на гитаре.

— Я вижу, — заметил он, — что ты, mon ami, в глубине души поэт и романтик. Наверное, ангелы на небе завидуют тебе.

— Да, я поэт, — согласился Морган. И тут его осенило. А как насчет золотой розы из епископского дворца? Конечно, он приберег этот выдающийся образец ювелирной работы для особого случая, но, Боже правый, он не собирается долго ждать! Сегодня ночью, да, этой ночью, как галантный кавалер, он бросит эту розу в окно Сьюзан.

Немного неуверенно поднявшись на ноги, он радостно пожелал Джекмену спокойной ночи и отправился на «Вольный дар» — что было легко сделать, поскольку судно стояло на якоре рядом с берегом, его мачты отражались на влажной поверхности кайонского причала.

Глава 3

ЗОЛОТАЯ РОЗА

Был почти час ночи, когда коралловый песок захрустел под босыми ногами Моргана; он специально оставил башмаки на борту «Вольного дара».

Бледный свет звезд освещал скромный форт с четырьмя пушками, который построил Элиас Уаттс и его сторонники. Уже давно Морган опытным взглядом оценил, насколько сложно добраться до небольшого, но надежного убежища губернатора Уаттса.

Морган брел вдоль берега по светящейся темно-зеленой воде, пока не оказался у западного подножия скалы, над которой находилась комната, где спала Сьюзан. Тяжело дыша, он запрокинул голову, радуясь тому, что действие рома постепенно ослабевает.

Да. Это будет на редкость романтический жест -бросить маленькую золотую розу в окно Сьюзан. Поскольку считается, что крепость неприступна, если не принимать во внимание обычный путь, когда надо было опускать подъемный мост, то можно представить себе ее удивление, замешательство и восторг, когда завтра утром она найдет этот изящный цветок на полу своей спальни.

— К тебе я иду, Сьюзан, — пробормотал он, стиснул розу зубами, затянул потуже кожаный пояс и передвинул обоюдоострый кинжал за спину.

Влажные от морской воды камни постепенно сменились покрытыми налетом соли сухими булыжниками. Они все еще оставались такими горячими, что он немедленно вспотел, и влажные струйки побежали ручейками у него по лбу и между лопаток. Вскоре он заметил голову и плечи часового на фоне темного неба.

Боже милосердный! Если бы он командовал крепостной стражей, то лично бы проследил, чтобы этого сонного мерзавца как следует вздули. Он спал, присев на парапет. Поскольку Морган позаботился о том, чтобы одеть коричневую рубашку и серые штаны, то его не так легко было заметить.

Пыхтя, цепляясь за крохотные выемки и выступы, он медленно поднимался все выше и выше, пока морская гладь не стала казаться очень далекой.

Когда он наконец взялся осторожной, но дрожащей рукой за парапет, то в голове у него уже совсем прояснилось и он изо всех сил старался не выпустить розу и дышать не слишком шумно. Ха! Он перекатился через парапет и спрыгнул в тень так же бесшумно, как кошка прыгает с забора. Мускулы у него дрожали от напряжения, но он неподвижно лежал всего в двадцати футах от поблескивающего при свете звезд мушкета часового.