Дорога Славы (сборник), стр. 131

Потом вращение возобновилось, и мы вернулись назад, в нашу спальню. Там ничего не изменилось, только появилось пятно на том месте, где недавно была пробоина.

В это утро мы получили свой завтрак на два часа позже, и на этом все закончилось.

Так, во второй раз, я оказался на суде капитана. При этом присутствовали Джордж, Молли и Пегги, а также доктор Арчибальд, командир скаутов нашей палубы, ребята из нашего отсека и все офицеры. Остальные пассажиры могли наблюдать за церемонией по экрану стереовизора. Я хотел надеть свою форму, но она была изорвана и запачкана клеющим составом. Я срезал с нее знаки различия и бросил остатки в мусоропровод.

Первый офицер выкрикнул:

— Суд капитана — для наказания проступков и для вознаграждения за храбрость! — Все встали, и капитан Харкнесс выступил вперед. Папа также подтолкнул меня вперед.

Капитан взглянул на меня.

— Уильям Лермер? — спросил он.

— Так точно, сэр!

— Я прочитаю вчерашнюю запись в бортовом журнале:

Капитан посмотрел поверх бортового журнала и продолжил:

— Заверенная копия этой записи вместе со свидетельскими показаниями направляет су в Межпланетный Красный Крест. Вторая копия вручается вам. Здесь, на борту я ничем не могу наградить вас, поэтому я приношу вам свою истинную и глубокую благодарность. Я знаю, что я говорю не только для офицеров, но и для всех пассажиров — особенно для родителей ваших товарищей по спальному помещению.

Он сделал паузу, затем велел мне подойти. Потом он тихо сказал мне:

— Это действительно храбрый поступок. Ты поступил правильно, мальчик. Я думаю, ты можешь гордиться этим.

Я ответил, что мне просто повезло.

— Может быть, — сказал он. — Но так повезти может только тому, кто готов ко всему.

Он немного помедлил, потом добавил:

— Ты когда-нибудь думал о том, чтобы получить профессию космонавта?

Я ответил, что думал об этом, но не особенно серьезно.

— Если ты когда-нибудь надумаешь, сообщи мне, — сказал он. — Ты можешь послать для меня сообщение в Союз Пилотов в Луна-Сити.

На этом суд капитана завершился, и мы разошлись. Джордж и я пошли вперед. Молли и Пегги последовали за нами. Я слышал, как Пегги сказала:

— Ведь это сделал мой брат!

— Фи, Пегги, — ответила Молли. — Не стоит на это напирать.

— А почему нет? — спросила Пегги. — Ведь он мой брат, не так ли?

— Конечно, но ты не должна его смущать.

Но она меня нисколько не смутила.

Мистер Ортега разыскал меня позже и дал мне маленький черный кусочек металла, чуть больше кнопки.

— Вот все, что осталось от этой штуковины, — сказал он. — Но я думаю, что, может быть, ты охотно оставишь его себе — так сказать, в качестве платы за испорченную форму.

Я поблагодарил его и сказал, что мне не особенно жалко было потерять эту форму; в конце концов, она спасла жизнь и мне тоже. Я взглянул на метеорит.

— Мистер Ортега, можно установить, откуда он прилетел?

— Я думаю, нет, — произнес он. — Конечно, ты можешь спросить об этом у ученых, и они выскажут тебе свое мнение — если ты хочешь, чтобы они уничтожили этот осколок.

— Нет, — ответил я. Этого я не хотел. С этих пор он всегда был со мной.

Мистер Ортега продолжал:

— Это либо кусочек кометы, либо частичка разбитой планеты. Мы не можем сказать точно, потому что он встретился нам в таком месте, где мы не ожидали никаких метеоритов.

— И все же он нам повстречался.

— И что же?

— Э-э… мистер Ортега, почему корпус корабля не сделан толще, чтобы такие камешки не могли пробить его? — я вспомнил, каким тонким выглядел корпус, когда я заглянул в пробоину.

— Ну, во-первых, этот метеорит по сравнению с остальными — настоящий гигант. Во-вторых, ты когда-нибудь слышал о космических лучах, Билл?

— Не очень много.

— Несомненно, ты знаешь, что первичные космические лучи пронизывают тело человека, но нисколько не вредят ему. Эти лучи также есть и здесь, в космосе. Но металл не полностью прозрачен для них, а те, что взаимодействуют с металлом, превращаются во вторичное, третичное и четвертичное излучение. Это излучение уже далеко не безвредно. Оно может вызвать мутации и причинить непоправимый вред тебе и твоим потомкам. Короче говоря: человек должен строить космические корабли с как можно более тонкими стенками.

В следующую пару дней Олух больше не появлялся в нашем отсеке, и я думал, что он, может быть, получил хороший урок. Но я ошибался. Я встретил его в нижнем коридоре, который находился не слишком близко от нашей спальни. Я хотел пройти мимо него, но он заступил мне дорогу.

— Я хочу поговорить с тобой, — сказал он мне.

— Ну хорошо, — ответил я. — Что там у тебя?

— Может быть, ты считаешь себя очень хитрым, а?

Его слова мне не понравились — и еще меньше мне понравился его тон. “Я не считаю себя очень хитрым, я и есть хитрый”, — ответил я ему. Он постепенно начал терять самообладание.

— Ты слишком много о себе воображаешь. Может быть, ты Думаешь, что я теперь буду целовать тебе руки и благодарить тебя, потому что ты спас мне жизнь?

— О, — сказал я. — Если это мучит тебя, забудь. Я сделал это отнюдь не для тебя.

— Я это знаю, И я не благодарю тебя, понятно?

Все было правильно, так и должно было быть. От этого парня я не мог ждать никакой благодарности. Он тяжело вздохнул.

— Ты вывел меня из себя, — медленно сказал он… Потом он Ударил меня кулаком в лицо, и я рухнул на пол.

Я осторожно встал и попытался захватить его врасплох. Но это мне не удалось. Он снова свалил меня. Лежа на полу, я пытался толкнуть его. Но он успел отскочить.

Когда он ударил меня в третий раз, я остался лежать. А когда я поднялся снова, он уже исчез. Я не крикнул ему вслед никакого оскорбления. Я никогда не был силен в потасовках. Я всегда говорил себе, что я отомщу позже.

Я подошел к водяному фонтанчику и вымыл лицо. Хэнк подошел ко мне и спросил меня: что, ради всего святого, со мной произошло? Я сказал ему, что налетел на дверь. Папе я сказал то же самое.

Олух больше не докучал мне, и мы больше никогда ни о чем не говорили друг с другом.

В этот вечер я долго не мог заснуть и пытался объяснить себе все. Я просто не понимал этого Парня, который выдумал такое вот предложение: “Я борюсь с силой десяти человек, пока сердце у меня чисто”. Вероятно, он никогда не натыкался на такого идиота, как Эдвардс. По-моему, Олух был отвратительнейшим типом, и я раскаивался лишь в том, что я закупорил отверстие, пробитое метеоритом, формой и подушкой, а не его башкой. Я пытался вообразить себе, как бы я это сделал, но мне так ничего и не пришло в голову. Как говорит папа — иногда просто нужно принять сложившуюся ситуацию.

9. ЛУНЫ ЮПИТЕРА

Это произошло незадолго до того, как мы приблизились к Юпитеру. Пропал четырехлетний ребенок. Родители всюду искали его, потом они попросили других проявить внимание, но никто не мог разыскать малыша.

Так мы получили возможность проверить нашу готовность скаута оказать помощь. Офицеры не могли обыскивать корабль; кроме капитана, мистера Ортеги и его заместителя, а также двух вахтенных офицеров, никто из экипажа не мог этим заняться. Капитан Харкнесс выдал каждой группе скаутов план корабля, и мы по шли на все, чтобы оправдать оказанное нам доверие. Мы нашли ребенка за двадцать минут. Оказалось, что мальчуган незаметно проскользнул в гидропонный отсек, пока персонал обслуживал растения, и там его заперли.