Смерть Артура, стр. 193

И вот когда увидели сэр Персиваль и сэр Борс, что сэр Галахад умер, они плакали и сокрушались так, как никто на свете. И, не будь они мужи благие, они легко могли бы впасть в отчаяние. И все жители города и страны той тоже погрузились в уныние. Но вот наконец его похоронили, и лишь только был он предан земле, сэр Персиваль отправился к отшельникам за город и принял духовный чин и облачился в церковные одежды. А сэр Борс неотступно был с ним, но он не менял своего мирского платья, ибо намерен был еще возвратиться когда-нибудь в Логрское королевство.

Так прожил сэр Персиваль святой отшельнической жизнью целых два года и два месяца, а затем покинул этот свет. И тогда сэр Борс распорядился похоронить его рядом с сестрою его и с сэром Галахадом в Божьем храме. И подумал сэр Борс, что он в краю столь же дальнем, как земля Вавилонская, и тогда покинул он город Саррас, облачился в доспехи и, прибыв на берег моря, сел на корабль. И случилось ему, по счастью, пристать в королевстве Логрском, и от берега он скакал во весь опор, торопясь в Камелот, где находился король.

Много было радости при дворе, когда он возвратился, — ведь все полагали его погибшим, ибо он так долго находился в чужих странах. Когда же все поели, король призвал к себе главных писцов, дабы они увековечили благородные подвиги добрых рыцарей. И сначала сэр Борс поведал о тех возвышенных подвигах во имя Святого Грааля, что выпали на долю ему и трем его товарищам: Ланселоту, Персивалю и Галахаду и ему самому; а затем сэр Ланселот поведал о том, что было с ним, когда он странствовал, взыскуя Святого Грааля. И все это было записано в больших книгах и сложено в хранилищах Солсбери.

А сэр Борс сказал сэру Ланселоту:

— Сэр Галахад, ваш родной сын, прислал вам со мною привет, а после вас — господину моему королю Артуру и всему двору. И сэр Персиваль тоже. Ибо я похоронил их обоих моими руками в городе Саррасе. И также еще, сэр Ланселот, сэр Галахад просил вас помнить о непрочности этого мира, как вы обещали ему, когда вы целых полгода с лишком провели вместе.

— Это правда, — сказал сэр Ланселот, — и я верю, что его молитва обо мне будет услышана.

И сер Ланселот заключил сэра Борса в объятья и сказал:

— Любезный кузен, я от души рад вас видеть! Все, что только смогу я сделать для вас и для ваших родичей, вы найдете меня всегда готовым исполнить, насколько это под силу бедному моему телу, пока душа не покинула его. В этом я вам твердо и неизменно клянусь. И знайте, любезный кузен сэр Борс, вы и я никогда не расстанемся друг с другом, покуда мы живы.

— Сэр, — тот отвечал, — я согласен.

Так кончается повесть о Святом Граале в кратком изводе с французского языка, в которой запечатлен рассказ о том, что есть самое святое и самое верное на свете, записанный сэром Томасом Мэлори, рыцарем.

О благословенный Иисусе, помоги ему Твоим могуществом! Аминь.

Книга седьмая

Книга о сэре Ланселоте и королеве Гвиневере

* I *

Итак, когда был завершен подвиг Святого Грааля и все рыцари, оставшиеся в живых, возвратились домой к Круглому Столу, — как о том повествует Книга о Святом Граале, — была при дворе великая радость, и король Артур с королевой Гвиневерой еще больше обычного ласкали оставшихся своих рыцарей. Особенно же радовались король и королева сэру Ланселоту и сэру Борсу, ибо они всех дольше пробыли в дальних странствиях, взыскуя Святого Грааля.

Но потом, как рассказывается в Книге, сэр Ланселот снова прилепился к королеве Гвиневере и забыл свое обещание и зарок, данный, еще когда он странствовал, взыскуя Святого Грааля, ибо, говорится в Книге, не будь сэр Ланселот тайными помыслами и сердцем своим так привержен к королеве Гвиневере, как по виду казался привержен Богу, ни один бы рыцарь тогда не превзошел его в подвиге Святого Грааля. Но он помыслами своими всегда стремился втайне к королеве, и они любили теперь друг друга еще жарче, чем прежде, и столь часто бывали у них тайные встречи, что при дворе многие об том говорили, и всех более — сэр Агравейн, брат сэра Гавейна, ибо он был из тех, кто дает языку волю.

Но к сэру Ланселоту все время обращались многие дамы и девицы, постоянно осаждавшие его просьбами, чтобы он бился за них на турнирах и в поединках. И во всех этих справедливых делах сэр Ланселот неизменно поступал, как должно рыцарю в угоду Господу нашему Иисусу Христу, и всегда, когда мог, сэр Ланселот избегал общества королевы Гвиневеры, дабы не питать клевету и пересуды. А королева за это гневалась на сэра Ланселота.

Вот однажды призвала она его в свой покой и сказала так:

— Сэр Ланселот, я вижу день ото дня, как любовь ваша оскудевает, ибо вы не рады быть со мною, но все время стремитесь прочь от двора, и поединки и заступничества ваши за девиц, дам и благородных женщин участились теперь даже против вашего прежнего обыкновения.

— Ax, госпожа, — отвечал сэр Ланселот, — за это вы должны извинить меня по многим причинам, и одна из них — что я лишь недавно возвратился из странствий во имя Святого Грааля и благодарю Бога и Его великую милость, что мне хоть и не по заслугам, но дано было узреть более в моих исканиях, нежели кому-либо еще из грешников на свете, о чем мне и было объявлено. И когда бы не сохранил я тайных помыслов возвратиться к вашей любви, то открылись бы мне такие же великие чудеса, как и сыну моему сэру Галахаду, Персивалю и сэру Борсу. И потому, госпожа, я так долго пробыл в отсутствии, и знайте, госпожа, не легко забывается такое, все труды мои прилежные ради высокого служения.

И еще, госпожа, да будет известно вам, что многие здесь при дворе говорят о нашей любви и упорно следят за вами и мною, как, например, сэр Агравейн или сэр Мордред. И знайте, госпожа, я опасаюсь их больше из-за вас, нежели стал бы бояться сам, ибо я ведь могу все бросить и уехать отсюда в случае нужды, вы же, госпожа, принуждены будете терпеть все, что ни скажут против вас. И если придется вам попасть в беду через упорное неразумение ваше, то ведь ни от кого не будет вам помощи, кроме меня и моих родичей.

И знайте, госпожа, наша с вами неосторожность принесет нам позор и наветы, а мне всего менее хотелось бы видеть вас опозоренной. Вот по какой причине я еще чаще, чем прежде, выступаю защитником девиц и дам, чтобы люди думали, будто мне в жизни всего милее и дороже — радость биться в поединках за прекрасных девиц.

Королева же между тем стояла молча, дожидаясь, чтобы сэр Ланселот высказал все, что желал; а когда он кончил, она разразилась слезами и долго плакала и рыдала. И когда она смогла говорить, то сказала:

— Сэр Ланселот, вот теперь я вижу, что ты просто коварный рыцарь-изменник и любодей, что ты любишь и целуешь других женщин, а меня презираешь и ставишь ни во что. Знай же, что, раз мне открылась твоя измена, теперь я уже никогда больше не буду тебя любить, ты же не дерзай никогда более показаться мне на глаза. Сей же час я освобождаю тебя от службы при нашем дворе, и больше ты никогда сюда не возвращайся. Я лишаю тебя моего общества, и ты под страхом смерти никогда уже больше на меня не взглянешь!

И сэр Ланселот ее покинул в столь глубокой тоске, что едва держался на ногах от горя и печали. И призвал он к себе сэра Борса, сэра Эктора Окраинного и сэра Лионеля и рассказал им, что королева запретила ему оставаться при дворе и что он намерен отправиться к себе на родину.

— Любезный сэр, — сказал сэр Борс Ганский, — мой совет вам, не покидайте эту страну. Ведь вы должны помнить, кто вы:

самый прославленный изо всех рыцарей мира, свершитель многих славнейших подвигов. А женщины в своей поспешности нередко совершают поступки, в которых потом горько раскаиваются. И потому мой вам совет — садитесь на коня и поезжайте к доброму отшельнику, что обитает здесь по соседству от Виндзора, а некогда был славным рыцарем по имени сэр Брастиас. И у него подождите, пока я не сообщу вам добрые вести.