Маскарад для маркиза, стр. 54
– А что с ней?
– Лучше скажи, что произошло между вами.
Джеймс угрюмо посмотрел на него:
– Ты что, хочешь жениться?
Стивен нахмурился и повысил голос:
– Нет, ты все-таки скажи...
Джеймс прищурился и тоже повысил голос:
– Вот это правильно. Зачем кому-то на ней жениться? Тебе больше не надо заботиться о ее статусе. Ей удалось пролезть. Теперь ты можешь на самом деле сделать ее своей любовницей.
В холле что-то упало, но Джеймс, похоже, ничего не слышал. Стивен поднялся так внезапно, что Джеймс не заметил, как оказался прижат к стене.
– Клянусь, если бы я не симпатизировал вам обоим, я бы разбил тебе башку. – Стивен с силой встряхнул его. Джеймс не сопротивлялся. – Все, что от тебя требуется, – это посмотреть на ее карикатуры.
– Да, очень лестные рисунки. Наверное, вы оба получили свой кусок мяса.
Стивен прищурился.
– Как я хотел бы затолкать эти слова тебе в глотку! Ничего, скоро ты сам ими подавишься. – Стивен подошел к двери и обернулся. – На вкус они тебе покажутся мясом вороны.
– Добрый вечер, Темплтон!
– Добрый вечер, мисс! Позвольте заметить, вы очень хорошо выглядите.
Каллиопа знала, что вид у нее все еще испуганный, но все же улыбнулась. Слуга взял у нее пальто и направился к кабинету.
– О, Темплтон, по-моему, лучше я войду без доклада – так я смогу быстрее разрешить свое дело.
По бесстрастному лицу дворецкого пробежала улыбка, хотя Каллиопа не стала бы с уверенностью это утверждать.
– Думаю, маркиз был бы не против, мисс, однако у него сейчас мистер Чалмерс, так что я должен сначала доложить..
Каллиопа кивнула и пошла за ним, прижимая к груди рисунки. Ей бы придало мужество присутствие Стивена, но сейчас она могла положиться только на себя.
Дверь была закрыта неплотно, изнутри доносились громкие голоса.
– Зачем кому-то на ней жениться? Тебе больше не надо заботиться о ее статусе. Ей удалось пролезть. Теперь ты можешь на самом деле сделать ее своей любовницей!
Темплтон, подойдя к двери, остановился. Он оглянулся, и его лицо сморщилось от жалости.
Каллиопа потеряла дар речи. Как она могла пойти по стопам матери? Как она позволила этому случиться? Рисунки выскользнули из ее рук.
– Я... я...
Она повернулась и кинулась бежать, словно за ней гнались ее зловещие демоны.
Джеймс взялся за графин. Если он собирается быть похожим на отца, то может разыграть и этот акт. Его миссия сводится к тому, чтобы быть одураченным. Его остановил стук в дверь.
– Ну что еще?
В кабинет вошел Темплтон – его лицо выражало явное неодобрение.
– Пока вы разговаривали с мистером Чалмерсом, здесь была мисс Минтон.
– Чего она хотела?
– По-моему, поговорить с вами.
– Так почему же ты о ней не доложил?
– Видите ли, милорд, полагаю, я обязан был дать ей возможность сохранить свое достоинство.
Джеймс нахмурился:
– Говори понятно.
– К несчастью, она услышала часть вашей беседы.
Джеймс замер:
– Какую часть?
– Что-то насчет «пролезть» и о женитьбе.
Джеймс яростно выругался.
Темплтон подошел и подал ему пачку бумаг.
– Она это оставила, и еще пальто.
– Спасибо, можешь идти.
Темплтон удалился.
Гидеон, вытянув лапы, разлегся на диване перед камином; Джеймс сел рядом, положил бумаги, взглянул на стакан и, решив повременить с выпивкой, неохотно взял первый лист.
Стивен с глупым видом сидит в опере. На следующем рисунке Стивен гуляет в парке с беспечным видом и преувеличенно широкой ухмылкой. Стивен был нарисован с большой нежностью. Здесь были рисунки с Робертом и Дирдре – на них вся четверка строила заговор.
Все было сделано с глубокой симпатией и искренней любовью.
Джеймс поджал губы, не желая признавать что-то необычное в эмоциях, наполнявших картины. Он взял следующий лист. Этот рисунок был посвящен ему – он откинулся на скамейке, глядя на борьбу Геркулеса с Гидрой в ночном небе. Казалось, Геркулес проигрывал.
Джеймс долго смотрел на рисунок. Изображение пылало страстью. Не семейной любовью, бывшей в прежних картинках, а шквалом смешанных чувств. На рисунке его лицо приняло задумчивое выражение, как будто он чему-то учился, наблюдая эту битву. Геркулес и Гидра были покрыты ранами, одна голова Гидры лежала на земле, прижатая ногой Геркулеса.
Сердце отказывалось принимать то, что понимала голова: рисунки, изображавшие его, всегда были исполнены глубокого личного чувства.
Когда Джеймс держал ее в руках, лежа на земле возле горящего дома, он чувствовал, что мир наконец обрел законченный облик. Она гладила его по щеке, ее глаза обещали многое, ее чудный запах пробивался к нему сквозь дым. Что он тогда чувствовал? Силу.
А сейчас? Сейчас он чувствует себя разбитым, слабым и одиноким. Да, он ослабел. Как это раньше он мог считать, что любовь делает человека слабым? Любовь – это сила, а он позволил отцовским проблемам помешать его отношениям с единственной женщиной, которую любил.
Откинув голову на спинку дивана, Джеймс закрыл глаза и вздохнул:
– Каллиопа, мне так жаль...
Глава 18
Каллиопа неподвижно смотрела в окно – она словно одеревенела и не двигалась уже несколько часов.
Когда Роберт и Дирдре приехали, чтобы забрать ее личные вещи из дома Стивена, она действовала как автомат. Стивена она не видела с тех пор, как он отдал ей письма, и была рада этому, не зная, что ему сказать.
Роберт и Дирдре пытались ее взбодрить, но Каллиопа видела, что они обмениваются между собой тревожными взглядами. Когда она наконец приехала в дом Дейлисов, там также все начали тревожно переглядываться. В конце концов она сказала, что измучена событиями дня. Семья смягчилась и оставила ее в одиночестве в надежде, что добрый ночной сон восстановит ее дух.
Каллиопа действительно была измучена. Если бы ей удалось заснуть хоть на миг, наверное, она почувствовала бы себя лучше. И все же ей трудно было вообразить, что ее дух восстановится даже после полноценного сна – настолько все казалось унылым и мрачным.
Пришел рассвет. Жители города проснулись и приступили к своим обычным делам. Продавцы выкладывали товары, слуги сонно выполняли хозяйские задачи. Вдалеке на улице она заметила целенаправленно идущего человека. Она узнала его походку и проследила за его приближением. Видимо, он пришел поставить окончательную точку.
Внизу поднялась суматоха, и вскоре скрипнула дверь.
– Каллиопа? – В голосе Джеймса слышалась необычная для него неуверенность.
Она не обернулась, но почувствовала, как он подошел.
– Повернись, пожалуйста. – Это было сказано очень тихо.
Каллиопа печально покачала головой, продолжая смотреть в окно на мир, занятый повседневными хлопотами. У нее сжалось сердце, когда она увидела, как хорошо одетая женщина ущипнула за чепчик стоящую рядом девочку.
– Уйдите, пожалуйста.
– Каллиопа, я пришел извиниться. Я знаю, что ты вчера приходила ко мне.
– Вы не сказали ничего такого, что не было бы правдой.
– Нет, это неправда. Я злился, и мне было больно.
Каллиопа посмотрела на свои перевязанные руки – рабочие руки, не похожие на руки леди, а потом посмотрела на него через плечо. Его окутывал серый утренний полумрак.
Она снова отвернулась к окну.
– Милорд, мы с вами из разных миров, вы и я. Вы маркиз, пэр ее величества, а я... – Ее голос угас. – Кто его знает, что я такое...
– Кому какое дело, из каких мы миров?
– Всем есть до этого дело, Джеймс.
– Нет, не всем. Моих друзей заботит только мое счастье, а меня ничуть не заботит мнение моих пэров. Ты-то должна бы уже это понять. Ты мне подходишь. Это все, что меня заботит.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне.
– Почему?
– Потому что ты мне нужна.
Каллиопу пронзило странное горько-сладкое чувство. Она вдруг почувствовала свое единство с матерью и наконец поняла решение матери остаться с мужчиной, которого та любила, вне зависимости от ситуации.