Дилетант галактических войн, стр. 25

Учёный хотел было возмущённо возразить, но, увидев улыбающиеся рожи офицеров, передумал, надулся и отошёл. Он был, конечно, дельным человеком, но иногда интеллигентские замашки здорово портили ему имидж. Хорошо, хоть делу не мешали.

Между тем, взглянув на обиженного интеллигента, Ковалёв вспомнил ещё об одном деле. Поэтому он раздал последние инструкции, разогнал народ по местам и, тронув Шерра за рукав, сделал ему знак следовать за собой и одновременно вызвал электрокар. Минут через пять они уже сидели в одном из трюмных помещений «Громовой звезды». Очень малопосещаемом и в то же время очень важном. Важном настолько, что о его истинном предназначении догадывались единицы.

Человек, который сидел перед ними, выглядел подавленным, чему очень способствовали здоровенные фингалы под глазами. Когда его брали, он попытался оказать сопротивление. Безуспешно, конечно, правда, против обычных десантников, даже в полной боевой броне, он имел бы неплохие шансы, но брать его пришли четверо суперов, так что ни отбиться, ни сбежать он не сумел.

— Ну что, чухонец, как тебе быть в шкуре раскрытого агента? — вместо приветствия, спросил его Ковалёв.

Скованный усиленными титановыми наручниками шпион презрительно отвернулся. Ковалёва, впрочем, его презрение мало волновало.

— Обрати внимание, док, вот за что я всегда уважал профессию шпиона, так это за то, что дураков и трусов туда не берут. И наш визави, обрати внимание, исключением не является.

Разбитые в кровь губы шпиона исказились в усмешке.

— Как вы меня вычислили?

— Да очень просто. Мы тебя вели практически с самого начала.

Назвать выражение лица прибалта удивлённым — значило ничего не сказать. Ковалёв улыбнулся:

— Мальчик, ты сделал большую глупость, ты, голубь мой сизокрылый, скрыл то, что на тебя не подействовала пси-блокировка. Никто из суперов не скрыл, а ты вот… К чему бы это, а?

— Не понял…

— Док, ты ведь тоже не в курсе — на нас твои блокировки не действуют совершенно. На обычных людей — пожалуйста, а вот на идеальных солдат — извини. Мы ведь потому и идеальные, что превосходим нормальных по всем параметрам, в том числе и по пси-невосприимчивости. Вот так-то.

Ободряюще улыбнувшись Шерру, Ковалёв встал, подошёл к арестованному и аккуратно отомкнул наручники. Тот удивлённо посмотрел на адмирала и принялся сосредоточенно разминать запястья. Потом поднял голову и с интересом спросил:

— А не боишься?

— И чего мне бояться? Ты всегда был слабейшим из нас. Да-да, не делай круглые глаза. Ты ведь не знал, конечно, но все тесты однозначно показывали — ты уступаешь остальным по всем кондициям. Не знаю почему, вот чес-слово. Может, потому, что остальные всё-таки славяне, а у тебя славянской крови уже кот наплакал. Хотя это расизм, конечно, но другого объяснения пока что не вижу. Впрочем, не принципиально. Принципиально то, что тебя вдобавок ещё и по спецпрограмме готовили. В смысле, в отличие от остальных, реально имперской системе рукопашного боя тебя никто не учил, так, на общеобразовательном уровне. Попытаешься совершить глупость — шансов у тебя никаких, так что прими поражение достойно, ты ведь профессионал. И потом, как ни крути, всё же ты один из нас.

Ковалёв плеснул себе коньяку — не много, на два пальца, налил ещё две порции — Шеру и шпиону. Все трое выпили — Ковалёв с удовольствием, Шерр задумчиво, прибалт всё с той же кривой усмешкой. Правда, она тут же сменилась болезненной гримасой — спиртное обожгло разбитые губы как огнём. Ковалёв подождал, пока он перестанет морщиться, и, задумчиво потерев переносицу, спросил:

— И что мне теперь с тобой делать? Вначале, честно говоря, думал, что ты осознаешь, кто есть кто, и перестанешь творить глупости, но не срослось. Всё информацию собираешь, на планете пытался сеть разведывательную организовать… Мы ведь за каждым твоим шагом следили. Так что оставлять тебя на свободе — не лучший вариант, особенно перед войной. Ты, конечно, вреда причинить не сможешь, даже если сумел бы до своих боссов добраться, это всё равно скоро не будет иметь никакого значения, но к чему нам лишний геморрой? С другой стороны, и пускать тебя в распыл как-то жалко. Всё ж таки супер, хоть и дрянненький…

— Грязные русские свиньи, — выдал шпион и добавил что-то по-литовски.

Ковалёв не понял, да и плевать ему было, хотя на свиней он обиделся.

— Ты язычок-то попридержи, а не то отрежу на фиг. Знаешь, Пушкин, говорят, дописался, Гагарин долетался, а ты у меня доп…ся. Ладно, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Здесь неподалеку есть планетка. Необитаемая. Получишь аптечку первой помощи, пистолет — и адью, солнце моё. Там тебя никто и никогда не найдёт. Лет через десять прилечу — гляну, что получилось. Считай это тюремным заключением. За шпионаж…

Когда шпиона увели, вновь заковав в наручники и поддерживая под локти, два супера, Шерр, задумчиво молчавший всё время разговора, спросил:

— Если на вас не действует пси-блокировка, почему ты здесь?

— А ты никогда не думал, что мне это может быть интересно? И ещё, док, ты глубоко не прав, если отказываешь людям в элементарном чувстве благодарности. А теперь пошли, нас ждёт война!

Глава 12

— Думаю, ты слишком мягко с ним обошёлся.

— Да нет, нормально. Десять лет в одиночестве… Даже если выживет, крыша наверняка поедет.

— И зачем тогда за ним прилетать?

— А кто сказал, что мы за ним прилетим?

— Ты сам…

— Я сказал, что прилечу. Но кто сказал, что за ним? Посмотрю просто, насколько устойчива психика суперов. А так эта планета — его последнее пристанище.

Ковалёв и Шерр стояли на мостике линкора, не таком огромном, как футбольное поле, но всё равно очень впечатляющих размеров, и с интересом наблюдали за флотом Диктатора, приближающимся к имперской эскадре. Кофе в кружках дымилось, разговор тёк неспешно, но это была всего лишь видимость спокойствия — перед боем все волновались. Были уверены, что победят, но всё равно волновались. Позади них, похожие в своих скафандрах на диковинных боевых роботов, сидели за пультами офицеры — те, кто будет проводником их приказов и кто реально будет вести бой. И, даже волнуясь, Ковалёв всё равно был горд за этих людей, сумевших прорвать рамки обыденности и шагнуть вслед за ним на широкую и такую заманчивую дорогу космической цивилизации.

— Противник сбрасывает ход, начинает перестроение, — чётко, по-уставному доложил вахтенный штурман.

— Им до нас ещё полчаса ходу. Неужели почуяли?

— Спокойно, док, всё в норме, — с лёгким напряжением в голосе отозвался Ковалёв. — Они подходят к системе, здесь велика опасность встречи с метеорами, а резких разгонов-торможений их корыта не выдержат. Предпочитают, очевидно, потерять во времени, но выиграть в безопасности. Ну и перестроение делают заранее — так проще, не мешает никто.

Дальнейшее развитие ситуации показало, что он был прав, — перестроение флот Диктатора проводил спокойно, да и тормозил не слишком интенсивно. Пожалуй, что при такой интенсивности он выйдет на досветовую у границ системы, а к планете, которую Диктатор собирался штурмовать, подойдут на планетарной скорости. Идеально для боя в системе — похоже, Диктатор, или кто там вёл его флот, хорошо знал своё дело.

Но до системы их допускать не собирались — у них на пути стояла имперская эскадра, и орудия главного калибра линкоров уже могли доставать до кораблей Диктатора. Стрелять, правда, никто пока не собирался — и точность на такой дистанции невелика, и расстояние сильно ослабляет энергетический удар. Да и рисунок боя планировался совсем другой, поэтому Ковалёв пока что ждал.

Однако, когда флот Диктатора вошёл в зону досягаемости среднего калибра (кораблям Диктатора даже для того, чтобы наиболее дальнобойные орудия его кораблей просто доставали до цели, было ещё пилить и пилить), станция дальней связи флагмана передала заранее заготовленное и записанное сообщение, которое, похоже, было для Диктатора полным шоком.