Газель с золотыми копытцами : сказки Северной Африки, стр. 90

Жили они все вместе во дворце. Однажды бывший король встретил на базаре другого короля, и тот после приветствий упрекнул его:

— Как тебе не стыдно? Ты отдал вору свою дочь и свой престол. Ты теперь при нем слуга!

Вернулся домой бывший король в большом расстройстве. Его зять, вор, стал расспрашивать:

— Что случилось сегодня утром на базаре?

— Ничего, — отвечал бывший король.

— Ты мне должен все рассказать, — настаивал зять.

— Ну ладно. Встретил я соседнего короля, посмеялся он надо мной. Говорил, что я при тебе слуга.

— Дай-ка мне ключи от конюшни, — потребовал зять и, получив их, вмиг оседлал коня и ускакал.

Поздно вечером прибыл он в дом короля-насмешника и пробрался в комнату, где тот ужинал. Прикинулся он ангелом смерти и заговорил:

— О человек, что ты делаешь в этом мире? Испуганный король решил, что это и впрямь Азраил пришел к нему и спрятался в сундук. Подошел вор к сундуку, запер его на замок, вытащил из дома и погрузил на мула. Всю ночь он шел по полю за мулом, повторяя:

— Что ты делаешь в этом мире, человек? Ох и натерпелся же страху король!

А молодой король принес сундук в комнату своего тестя.

— Где ты был? — спросил тесть.

— Решил прогуляться. Вот, возьми ключ от этого сундука.

Бывший король взял ключ, отпер сундук и увидел там короля, который над ним насмехался. Он помог тому выбраться, после чего сказал:

— Тот, чьим слугой ты меня назвал, привез тебя сюда! Ты вот совсем бледный и дрожишь. Теперь ты меня понимаешь?

— Больше я никогда не буду насмехаться! — ответил тот. — Давай забудем о том, что случилось. Можешь считать, что поквитался со мной. Однако зять твой и впрямь парень лихой, небывалый удалец!

И возвратился насмешник в свои владения. А бывший король и его зять остались дома.

Верховный кади Каракош

Перевод с английского Л. Биндеман

Однажды верховный кади Каракош бродил, переодевшись, по улицам города. Навстречу ему — человек с ощипанным индюком на подносе. Кади пошел за ним следом.

Принес человек индюка в харчевню, велел повару зажарить птицу и сказал, что вскоре сам зайдет за ней. Повар обещал к назначенному часу приготовить индюка.

Не успел заказчик уйти, как верховный кади обратился к повару с такими словами:

— Я — Каракош, верховный кади, хотел бы съесть этого индюка на обед. Как зажаришь его, принеси во Дворец правосудия.

— Слушаюсь, ваша честь, — отвечал повар. — Но что я скажу законному владельцу, когда он явится за своим блюдом?

— Скажи ему так: только я собрался сунуть индюка в духовку, он расправил крылышки и улетел.

— Слушаю и повинуюсь, ваша честь, — вздохнул повар. — Но такое объяснение не избавит меня от наказания.

— Ничего не бойся, — подбодрил его Каракош. — Я — верховный кади. Меня попросят разобрать твое дело, и я тебя оправдаю.

Повар, уверенный в своей безнаказанности, зажарил индюка и отнес его во Дворец правосудия.

В урочный час заказчик явился за индюком.

— Сожалею, приятель, — развел руками повар. — Только я собрался сунуть индюка в духовку, он расправил крылышки и улетел.

— Расправил крылышки и улетел? Это ощипанный-то индюк с перерезанным горлом? О чем ты лепечешь? Ты что, за дурака меня принимаешь? Вор! Мошенник! — вскипел заказчик и давай пинать и колошматить повара.

Тот защищался как мог. А потом поднял с земли булыжник и запустил им в драчуна. Но заказчик увернулся, булыжник со свистом пролетел мимо, попал в ухо человеку, мирно спавшему на земле напротив харчевни, и убил его наповал.

Брат убитого вскочил как ужаленный и набросился на повара. Тот снова вступил в отчаянную схватку. Он размахнулся, чтобы сразить обидчика ударом в челюсть, и ненароком ударил кулаком в живот беременную женщину, наблюдавшую драку. У женщины случился выкидыш.

Муж женщины бил повара кулаками, пинал, царапал, и бедняга, не в силах больше выносить побои, решил покончить с собой. Он помчался к ближайшей мечети, забрался на минарет и бросился вниз. Но как назло свалился на человека, спокойно шедшего по улице, и сломал ему шею.

В мгновение ока собралась толпа, окружила повара. Брат умершего, размахивая руками, призывал к отмщению.

Повар понял, что попал в ловушку. Голову сверлила одна мысль — бежать. Но куда? Как? Он дико вращал глазами, выискивая в толпе хоть малую лазейку и вдруг увидел осла. О Аллах, ты поистине велик!

Совершив немыслимый прыжок, повар обеими руками вцепился в ослиный хвост. Осел, ошалев от испуга, издал возмущенный вопль и поскакал, раскидывая толпу направо и налево.

— О Аллах, ты поистине велик! — снова молвил повар.

Он мертвой хваткой вцепился в ослиный хвост и с превеликим облегчением наблюдал, как расстояние между ним и толпой все увеличивается.

Вдруг хвост оторвался! Осел, избавившись от тяжкой ноши, встал на месте как вкопанный. Разгоряченная преследованием толпа поравнялась наконец с поваром и принялась молотить, пинать, лупить его почем зря.

Потом толпа поволокла повара в суд, и все они предстали перед верховным кади Каракошем. Тот начал разбирательство с хозяина индюка:

— Почему ты оскорбил действием повара, милейший?

— Ваша честь, я просил его зажарить индюка. Когда я пришел за готовым блюдом, повар нагло заявил, что индюк расправил крылышки и улетел.

— А разве всемогущий Аллах не в силах своей волей оживить мертвого индюка? — с вызовом спросил Каракош.

Потерпевший вмиг лишился языка.

— Но ты, кажется, сомневаешься в способности всемогущего Аллаха воскрешать мертвых, — бесстрастно продолжал Каракош. — За это я приговариваю тебя к сорока ударам розгами и штрафу в шестьдесят динаров.

Следующим истцом выступил человек, чей брат был убит камнем.

— Почему ты оскорбил действием повара? — спросил Каракош.

— Ваша честь, он убил моего брата. Тот мирно спал в холодке напротив харчевни, а повар запустил ему в ухо булыжником.

— Кровь была? — поинтересовался Каракош.

— Нет, ваша честь.

— Ты пульс у брата щупал?

— Нет, ваша честь.

— Так как ты докажешь, что его убил повар, раз крови не было, а пульс ты не проверял? Может, он скончался задолго до того, как в него угодил булыжник? Я признаю тебя виновным в оскорблении действием и приговариваю к шестидесяти ударам розгами и штрафу в шестьдесят динаров.

Теперь настал черед истца, у чьей жены случился выкидыш. Каракош и ему задал тот же вопрос:

— Почему ты оскорбил действием повара?

— Ваша честь, он ударил мою беременную жену кулаком в живот, и она лишилась ребенка.

— В этом случае мой приговор таков. Повар должен забрать твою жену и вернуть ее тебе беременной, ибо он — виновник выкидыша.

— Никогда! — разъярился истец. — Никогда не соглашусь на такое условие.

— Поскольку ты отказываешься от возмещения убытков, признаю тебя виновным в умышленном нанесении побоев повару и приговариваю к шестидесяти ударам розгами и штрафу в шестьдесят динаров.

Под конец верховный кади обратился к брату второго убитого и спросил:

— А ты почему оскорбил действием повара, милейший?

— Ваша честь, он бросился вниз с минарета и, точно удар молнии, поразил моего брата, спокойно проходившего по улице.

— В твоем случае мой приговор таков. Повар пройдет по улице, а ты залезай на минарет и бросайся на него вниз. Убьешь его, как он убил твоего брата.

— Но, ваша честь, вдруг я упаду не на повара, а на землю? И его не убью, а сам расшибусь!

— Испытай свою судьбу, — предложил Каракош. — Но я вижу, ты не стремишься ее испытать, а потому признаю тебя виновным в оскорблении действием и приговариваю тебя к шестидесяти ударам розгами и штрафу в шестьдесят динаров.

Остался лишь один истец — владелец осла. Он привел бедное животное в суд в надежде, что верховный кади Каракош присудит повару возместить убытки за утерю ослом хвоста. Но, услышав приговоры, вынесенные другим истцам, он решил улизнуть из суда. Однако верховный кади приметил его и крикнул: