Череп колдуна, стр. 21

– Хотел бы я знать, откуда они знают о нас, – быстро проговорил Оуэн.

– Среди них есть кто-то, знающий языки Запада, – ответил Кайтай, – но не этот. Ему, похоже, просто показали, что произносить.

– Если бы они имели целью убить нас, у них уже был удобный момент это сделать, – заметила Зельза. – Дайте мне сесть на одного из этих смешных зверей. – Она подошла к животному и без усилий вскочила в седло. Мохнатая тварь тут же закинула назад голову на длинной шее и, блеснув зубами, безуспешно попыталась укусить Зельзу за локоть. Та улыбнулась и крепко стукнула сжатым кулачком зверя по морде. Издав возмущенный вопль, животное мотнуло головой.

– Ахай-ха! – Наблюдавший эту сцену всадник широко улыбнулся и ткнул другого палкой под ребра, привлекая его внимание к необычной женщине, с такой легкостью укротившей их скакуна. Остальные засмеялись.

– Берегись их зубов, Кайтай, – крикнул Оуэн, взяв мохнатого зверя за седло и перехватывая удобнее топор. Ожидаемая на этот раз, атака была встречена ударом, за которым последовал еще один болезненный вопль зверя и взрыв одобрительных смешков.

Кайтай был готов отразить нападение, но его скакун оказался уже научен опытом двух первых. Мохнатое животное издало звук, похожий на стон, повело огромными глазами и оставило попытки укусить.

– Юх! – смеясь, проговорил старший всадник. – Это… называть юлла. Это… злой животный. Уф! – Он оставил трудный язык и высказался на родном – длинной фразой, вызвавшей взрыв смеха у остальных. Затем он что-то коротко крикнул, и отряд галопом двинулся обратно к перевалу.

13

Дорога, теперь уже больше напоминавшая тропу, вела все выше, к горному гребню, мимо острых зубцов скал, где проход был так узок, что в нем помещался только один всадник на юлла. Животные ступали по уступам легко, как танцоры. Казалось, наездники и не думают об открытых пропастях, разверзшихся под ними. Через некоторое время Оуэн понял, что они правы и вниз действительно лучше не смотреть.

Они обогнули еще одну отвесную скалу, и впереди открылась долина. Это было крохотное блюдце зелени, лежавшее в тени горы и закрытое с другого конца нависающей массой темного камня. И тут Оуэн понял, что это не скала, а крепость.

«Не слишком приветливое место, – подумалось ему. – Построено явно из жестокой необходимости, людьми, чьей целью была не постройка удобного жилища, но защита жизни». Блестящие стены из черного камня поднимались в высоту настолько, что до верха можно было бы достать, лишь поставив десяток человек на плечи друг другу. Крепость венчала всего одна круглая грубая башня, возвышавшаяся еще на половину высоты стен. В стенах не было никаких отверстий, кроме узких окошек для лучников и бойниц для пушек меж верхними зубцами. А приблизившись, Оуэн увидел, что крепость стоит не на зеленом поле, а на каменном утесе и глубокая расселина отделяет ее от долины. Войти можно было только через низкие полукруглые ворота, к которым вел узкий деревянный мост. Оуэна удивило, что ворота, тоже явно сделанные из черного камня, были настежь открыты, словно в крепости ждали их прибытия.

Маленькая долина выглядела не такой безжизненной: несколько юлла паслись под деревьями, и оседланные собратья приветствовали их тонким визгливым блеянием. Но людей все же не было видно.

Они въехали в низкие ворота и остановились во дворе, в котором было темно, как на дне большого колодца. Немая башня мрачно закрывала небо; стены без окон окружили путников со всех сторон.

Их провожатые спешивались и расседлывали животных. Старший подошел к Оуэну, все так же улыбаясь и разведя руки в стороны.

– Вы, пожалуйста, ждешь. Здесь, – произнес он, усиленно кивая. – Мы берешь юлла. Хозяин приходить, говорить вы. – Он поднял большой палец, указывая на башню.

– Да, – отвечал ему Оуэн, кивнув головой. Затем обратился к спутникам: – Надеюсь, у хозяина-то речь попонятней, чем у этого.

– Ну что ж, – Кайтай огляделся вокруг, – мы не сбились с правильного пути, даже заехав сюда. Я вижу это по солнцу. Быть может, если хозяин, о котором он говорил, понимает хоть один из наших языков, мы раздобудем здесь еды в дорогу и юлла.

– Ай, – усмехнулась Зельза, – вы теперь пара настоящих бродяг, верно, а? Очень скоро вы оба станете не хуже цыган. Без припасов и лошадей, имея в запасе лишь несколько подходящих слов, мы можем еще сколотить настоящий табор. Ну что ж, может, мне погадать этому хозяину, пока наш маленький друг проверит запасы на его кухне.

Глубокий и гулкий голос раздался из темноты башни. Он говорил на языке запада.

– Нет, уважаемая, я и так хорошо знаю свою судьбу.

Человек, вышедший во двор навстречу им, улыбался.

Человек этот был необычайно высок и худ и походил, скорее, на тень. Он был явно очень стар, хотя трудно было определить, сколько ему лет, потому что он был строен и крепок. Лицо его, цвета темного дерева, словно выжженное солнцем, было покрыто морщинами, и странно выделялись на темной коже тяжелые седые брови. Почти что лысый и без бороды, он был одет в просторный балахон грубой темно-синей ткани, с капюшоном и толстым поясом, на котором висел широкий меч в ножнах.

– Я Хургин, из Братства, – произнес он, протягивая руку. – А место это – Эмман-Амма, что на древнем языке означает Сломанный Ключ. Я рад приветствовать вас, чужестранцы, и с печалью в сердце должен сообщить, что не могу позволить вам следовать дальше.

Оуэн взял руку старца и со значением посмотрел на Кайтая. Для Оуэна это было весьма дипломатичным поведением.

– Я – Оуэн из Маррдейла, это – Кайтай, а дама – Зельза. А что до того, чтобы идти дальше, – что ж, мы проделали уже очень большой путь и идем по делу, и если уж придется повернуть назад, то хотелось бы знать почему?

Какое-то время старец стоял молча, разглядывая Оуэна. Затем кивнул:

– Вы узнаете все. Но пройдемте вовнутрь. – Он повернулся и прошел перед ними в дверь. Оуэн, Кайтай и Зельза последовали за ним в угрюмую башню.

Она оказалась даже больше, чем они думали. Нижний этаж был похож на огромную пещеру, темную, со сводчатым потолком: тонкие лучи света, скользившего из щелей бойниц, казалось, только сгущали тьму.

Все внутреннее пространство башни было занято причудливыми зачехленными предметами, громоздившимися у стен. Укутанные ветхими кусками холста и покрытые пылью, они напоминали притаившихся зверей или скорчившихся великанов. Что это было, Оуэн так и не понял.

Винтовая лестница вела наверх, но, когда они поднимались, навстречу им сошел еще один человек. Он выглядел совершенно как близнец Хургина, только у него не было меча. Когда он проходил мимо них, Хургин поднес левую руку ко лбу, и человек сделал то же. В самом конце подъема им встретился еще один такой же старец, и обмен приветствиями повторился.

Они шли пустыми каменными залами, все вверх и вверх, и наконец вышли на вершину башни, на залитую солнцем крышу, где стояли стулья и стол, на котором была буханка хлеба, кувшин и тарелка. Хургин сел за стол и жестом пригласил сесть остальных затем отрезал ломоть хлеба и положил его перец собой.

– Покорнейше прошу меня извинить, – начал он, – но вы прибыли сегодня рано. Наши доблестные всадники заметили вас еще вчера, но мы не ожидали что вы столь быстро пройдете по древней дороге. Поэтому я не успел закончить свой завтрак, когда вас доставили сюда. – Улыбнувшись, он откусил хлеб. – Мы, в Братстве едим весьма простую пищу. Однако вам уже готовят хороший обед, который скоро будет доставлен сюда.

– Вы очень добры, господин, – ответил Оуэн. – Но все же…

– Ну конечно, мы обеспечим вас всем необходимым, когда вы отправитесь в обратный путь, – подхватил Хургин. – Самые спокойные юлла… мы дадим вам все. У нас прекрасные запасы, а что до животных, то, когда они станут вам не нужны, вы можете просто отпустить их, и они дойдут сюда сами, как бы далеко ни было. Такова уж их природа.