Узурпатор, стр. 45
— У тану я не слышал такого слова. Что оно означает? Стой, не закрывайся!
Но Мерси поставила надежную защиту, и он не мог ничего уловить, кроме всепоглощающей страсти.
— Амадан в кельтском фольклоре значит «шут». Фатальный дурак, чьи прикосновения смертельны. — Она безжалостно засмеялась. — Ну пойдем наверх, мой Амадан! Прочь с этой помойки! Я передумала насчет того, чтобы подождать до свадьбы, и ты забудешь свои страхи в моем гостеприимном лоне.
Апрельское небо полыхало огнем в ночь, когда тела их впервые слились воедино. А Стеклянный замок Гории звенел, точно призывный набат.
10
Вон Джарроу, беспечно перевесившись через борт кеча, послал в волны телепатический сигнал.
— Прекрати, — сказал Элаби Гатен, не пытаясь скрыть своего отвращения.
— Не суйся не в свое дело.
Странная нечеловеческая трель вновь прорезала воздух. Из глубины моря долетел слабый ответ.
— Эге-гей! — завопил Вон и вскинул карабин «Мацушита РЛ-9».
— Зря ты, Оуэн предупреждал нас… — начал было Элаби.
Но в этот момент голова дельфина показалась на поверхности, и Вон выстрелил; красные лучи прошили хребет морского млекопитающего. Раздался писк, в котором смешивались боль и разочарование. Вон захохотал и еще раз пальнул в судорожно дернувшуюся тушу. Крик заглох, и дельфин скрылся под расползающимся рыжим пятном.
— Ну ты, кретин безмозглый! — Оуэн Бланшар, белый от ярости, пошатываясь, выскочил из каюты.
Элаби, стоявший на комингсе, спешно поставил судно на автопилот и подбежал к старику, чья хроническая морская болезнь теперь могла окончиться апоплексическим ударом.
— Я говорил тебе, чтоб ты оставил дельфинов в покое! Говорил или нет?!
Вон облокотился на поручни, не выпуская карабина. На нем были одни узенькие плавки, и над ними нависало раскормленное брюхо, блестевшее от крема для загара.
— Мне надоело сканировать проклятое дно. Должны же у нас быть хоть какие-то развлечения.
— Стреляй акул или мант!
Вон пожал плечами.
— Они не откликаются на мой зов.
— Черт бы тебя побрал, можешь ты понять, что дельфины — разумные существа?!
Вон поглаживал лучевой селектор карабина и с кривой усмешкой отводил взгляд.
— Такие же, как те миллионы неприсоединившихся, которых ты уничтожил во время Мятежа. Нечего передо мной святую невинность разыгрывать.
Элаби одним взглядом пригвоздил сверстника к месту.
— Хватит, Вон! Не притворяйся еще более тупым, чем ты есть на самом деле. Оуэн имеет в виду, что дельфины могут быть связаны с Фелицией. Она любит животных.
— Чушь! Дельфины не могут общаться на расстоянии больше двух километров.
— Ну и что? Все равно есть риск! — кипятился Оуэн.
— Какой риск? Ведь Фелиция далеко.
— Точно никто не знает. И пока мы не убедились в этом, оставь дельфинов в покое!
Ухмылка Вона сделалась еще шире, и глаза превратились в щелочки.
— О'кей, папаша. Найду себе новую мишень. Я обязан быть в форме.
Оуэн бессильно опустился в кресло. На землисто-сером лице выделялись набрякшие под глазами мешки.
— Я вмонтировал в аппарат смирительное устройство, — сообщил он Элаби. — Но надо быть совсем наивным, чтобы попасться в такую ловушку.
— А усыпляющее ружье? — спросил Элаби, вновь берясь за штурвал.
— Нет, глухо. — Оуэн вытащил носовой платок, связал уголки и спрягал под этой импровизированной шапочкой свою белобрысую макушку. — Оно двадцать семь лет пролежало в тропическом климате, и из него не сделали ни одного выстрела, а теперь стакан теплого молока и то лучше подействует.
Элаби сквозь зубы выругался. Он так рассчитывал на гипнотический прожектор, теоретически способный уложить наповал противника в радиусе пятисот метров.
— Тогда нам придется действовать сообща — тебе, мне и Клу. А это задача не из легких. Фелиция — настоящее чудовище. К тому же мы с Клу порядком подустали, толкая чертову посудину…
Этот разговор происходил двадцать седьмого апреля. Трансатлантический рейс продлился на неделю дольше, чем предполагалось, поскольку западный ветер у Азорских островов не оправдал их ожиданий. В команде только Элаби, Клу и корабельный шкипер Джилиан Моргенталлер обладали психокинетическим потенциалом, необходимым для порождения попутного ветра, и не успели они как следует отдохнуть от полосы экваториального штиля, как снова пришлось включаться в работу. Когда до Испании оставалось километров девятьсот, кеч наконец вырвался из затишья, но переутомленная троица еще не успела войти в форму, а к Оуэну, едва окреп ветер, вернулась изнуряющая морская болезнь.
Сильные экстрасенсы Оуэн и Вон пытались уведомить Фелицию о задержке. Но не получили никакого ответа. После того, как судно вошло в залив Гвадалквивир, они долго и кропотливо обследовали южное побережье Испании, но нигде не обнаружили следов Фелиции, хотя одинокое гнездо на горе Муласен просматривалось очень хорошо. По какой-то одной ей ведомой причине эта психопатка скрывала свой ум от метапсихического прощупывания.
— Оставьте ее, — сказал Элаби, — пусть сама ищет встречи, когда будет готова.
На столь консервативное предложение никто ничего не возразил.
Яхта спокойно пересекала постепенно сужающийся залив, двигаясь по направлению к реке Хениль, стекавшей с Муласена. За розовым песчаным побережьем, окаймленным кокосовыми и финиковыми пальмами, начинались лесистые предгорья. На юге в легкой дымке маячили Бетские Кордильеры; их главная вершина — Муласен — высотой в 4233 метра, невзирая на тропический климат, была увенчана снежной шапкой.
Клу подала с камбуза телепатический сигнал о том, что еда готова.
Прекрасно!
— Как дно. Вон? — Элаби взял право руля. — Рифов нет?
Ясновидец не стал очень уж перетруждаться.
— Да вроде чисто. Вперед, не дрейфь!
Зыбь разгладилась. Они подошли к небольшому мысу и собрались бросить якорь.
— Поднялись на пятнадцать метров, — доложил Вон.
— Ну, пошли перекусим.
Элаби надежно зацепился якорем. Вон застопорил машину, и тут на палубе появились дежурные по камбузу Клу и Джилиан с подносом жареного трахинотуса, кокосовым салатом под кисло-сладким соусом и рисовым пудингом. Из напитков был только дынный морс.
— Сегодня обойдетесь без рома, — заявила Клу и выразительно поглядела на Вона. — Кто-то выцедил почти все наши запасы.
— А что делать, если вы, мерзавки, мне отказываете, — произнес Вон тоном мученика. — Ром и пища — мои единственные друзья. Передай тарелку.
Место для стоянки выбрали тихое, уютное и на значительной глубине, под сенью ветвей. Из расщелины в скалах вырывался бурливый поток и через несколько метров пропадал среди розоватых песков. В прозрачной воде ходила большая рыба, видимо озадаченная странным вторжением на ее территорию.
— Могло быть хуже, — заметил Элаби.
Джилиан кивнула.
— Мы с Воном займемся пополнением фуража, а вы отдохните перед решающей охотой.
— А я уже сейчас готов поохотиться! — Вон быстро проглотил обед и вышел на палубу. — Только наброшу на себя что-нибудь. Слышь, Джилли, детка, порыбачишь без меня, а?
— Без тебя — все что угодно, — откликнулась девушка, но он уже скрылся в своей каюте. Джилиан прошла на корму и стала надувать лодку.
— Я слышала крик дельфина, — тихо сказала Клу Оуэну. — Как ножом по сердцу… Ты думаешь, Фелиция могла нас разоблачить?
— Не знаю, — ответил старый мятежник. — Дельфины — очень умные твари, они способны передавать друг другу телепатические сигналы. Меня беспокоит именно это, а вовсе не их предсмертные крики. Вон пристрелил троих вчера и семерых позавчера. А сегодня только одного, да и то молодого, неопытного.
— Но информация могла просочиться? — спросил Элаби.
— Кто знает? — Оуэн отодвинул тарелку, почти не прикоснувшись к еде.
— Никак не возьму в толк, зачем вы взяли с собой этого идиота.
— Вон входит в инициативную группу, — объяснил Элаби. — К тому же среди нас он лучший экстрасенс. Несколько толстокожий, это правда, но мы бы никогда не узнали про Фелицию, если бы он прошлой осенью не обследовал Европу.