Многоцветная Земля, стр. 23
Его глазки-бусинки загорелись пьяным энтузиазмом:
— Придумал! Я знаю одного парня в Лионе, который работает в костюмерной оперного театра. Иногда он заглядывает ко мне поесть настоящий штруперусс. Так вот, этот самый парень просто с ума сходит от одного вина, а у меня его столько, что хватит на дюжину таких, как он. Пойдешь к нему, Ричард, и получишь любой костюм, который тебе понравится, понял? Сейчас не поздно, и парень еще не лег спать. Что ты на это скажешь?
Стейн хлопнул своего нового приятеля по спине, и Форхес ткнулся в стойку бара.
— Давай, Ричард! Чего тут раздумывать!
— А я сейчас позвоню парню, — подхватил владелец кафе, — и он встретит вас на пороге оперного театра.
Сказано — сделано. И вскоре Стейн пилотировал «яйцо» с упившимся почти до потери сознания Ричардом и ящиком «Шато Мутон-Ротшильд» 93-го года, держа курс на проспект Лафайетта в спящем Лионе, где юркая фигурка указала им путь к подземной стоянке, а затем проводила по лабиринту переулков, улочек и закоулков к служебному входу в оперный театр и провела в костюмерную.
— Вот тот! — сказал наконец Ричард, указывая пальцем.
— Ах, зо! Дер флигенде холлендер! Летучий голландец! — произнес костюмер. — Никогда бы не подумал, что этот костюм дожидается вас!
Он помог Ричарду облачиться в костюм XVII века: черный бархатный камзол с обшлагами, отороченными кружевами, и белым кружевным воротником, ботфорты с отворотами, короткую накидку и широкополую шляпу с черным пером.
— Превосходно! — Стейн с чувством хлопнул Ричарда по спине. — В этом костюме ты просто вылитый пират. Значит, в глубине души ты именно такой, да? Настоящий Черная Борода!
— Черные Усы, — возразил Форхес. Силы окончательно покинули его, он чувствовал себя усталым и наконец полностью отключился.
Стейн расплатился с костюмером, и они вернулись в кафе, в котором все огни уже были потушены, перенесли багаж Ричарда из взятого им напрокат «яйца» и полетели в «Приют у врат». К тому моменту, когда они добрались до пансиона, Ричард пришел в себя.
— Выпьем еще? — предложил Стейн. — Попробуй моего пойла — оудиви, или как там оно называется.
Ричард глотнул чистого спирта:
— Букет слабоват, но крепость что надо!
Распевая во все горло, двое гуляк прошли через розарий и забарабанили в дверь гостиницы древком секиры Стейна.
Никто из прислуги не выказал особого удивления. Они привыкли, что клиенты пребывают в состоянии более или менее сильного подпития. Шесть здоровенных служащих позаботились о Викинге и о Черных Усах, и вскоре те храпели на белоснежных простынях, пахнувших лавандой.
ГЛАВА 12
Фелиция Лендри и психосоциальный советник через вымощенный плитками двор вошли в служебный кабинет советника. Комната была точной копией кельи настоятельницы монастыря XV века.
Мраморный камин с фальшивым гербом украшал огромный букет алых гладиолусов, примостившийся между столбиками подставки для поленьев. Каждый столбик был увенчан набалдашником в виде собачьей головы.
— Мне жаль, гражданка Лендри, что вам пришлось проделать дальний путь, — произнес советник. — К сожалению, рассматривая ваше заявление, я встретился с кое-какими трудностями.
Советник откинулся в резном кресле и сложил кончики пальцев. У советника был острый нос и густая курчавая шевелюра, которую спереди пересекала седая прядь. Он часто улыбался. В глазах застыло настороженное выражение. Он ознакомился с психосоциальным профилем Лендри. Но в своей серо-голубой накидке она выглядела вполне покорной, а сплетающиеся и расплетающиеся пальцы выдавали снедавшее ее беспокойство.
Как можно мягче он сказал:
— Видите ли, Фелиция, вы еще слишком молоды для того, чтобы предпринимать столь серьезный шаг. Как вам, должно быть, известно, первый страж у врат времени, — советник кивнул, указывая на портрет мадам Гудериан, возведенной в сан святой, — установила для своих клиентов минимальный возраст в двадцать восемь лет. Мы ныне считаем это ограничение Анжелики Гудериан произвольным, основанным на устаревших представлениях о психической зрелости. Но тем не менее главный принцип остается незыблемым. Принятие решения о жизни и смерти требует тщательно взвешенного суждения. Вам сейчас всего лишь восемнадцать лет. Я абсолютно уверен в том, что вы гораздо более зрелы, чем большинство ваших сверстников. Тем не менее благоразумие подсказывает, чтобы вы подождали еще несколько лет, прежде чем отправляться в Изгнание. Ведь оттуда не возвращаются.
— Я не сделаю ничего плохого. Я так испугана и так мала. Я в вашей власти. Вы мне так нужны, и я была бы вам так благодарна. Вы изучили мой психосоциальный профиль, советник Шонквайлер. Я совсем запуталась и ничего не понимаю.
— Вы правы, но вас еще можно исцелить, гражданка Лендри! — советник наклонился вперед и взял ее холодную руку. — Здесь, на Земле, для этого имеется множество возможностей, гораздо больше, чем на вашей родной планете. Акадия находится так далеко от Земли! Вряд ли можно ожидать, что советники на Акадии располагают новейшими терапевтическими методами. Вам следует отправиться в Вену или Нью-Йорк, где лучшие специалисты помогут вам справиться с вашими пока еще не очень серьезными проблемами и преодолеть гиперагрессивность по отношению к мужчинам-соперникам. По окончании лечения вы почувствуете себя заново родившейся.
Мягкие, покорные карие глаза Фелиции наполнились слезами.
— Я знаю, что вы хотите мне помочь, советник Шонквайлер. Но попытайтесь меня понять.
Какая трогательная малышка! Она просто взывает к жалости и состраданию. Нужно непременно ей помочь.
— Но я предпочитаю остаться такой, какая я есть. Поэтому я отказалась от лечения. Мысль о том, что кто-то будет вторгаться в мой мозг, производить над ним какие-то манипуляции, изменять его, внушает мне сильнейший страх. Я не могла бы вынести ничего подобного! Я бы такого ни за что не допустила! И я такого не допущу.
Советник облизнул губы и неожиданно для себя осознал, что гладит руку Фелиции. Советник резко отдернул руку и произнес:
— Такие психосоциальные проблемы, как ваши, обычно не являются причиной отказа в выдаче разрешения на отбытие в Изгнание. Но в вашем случае, помимо молодости, имеется еще одна причина. Как вам, должно быть, известно, Консилиум не позволяет отправляться в Изгнание лицам с явными метапсихическими способностями. Такие лица представляют слишком большую ценность для Галактического Содружества. Результаты ваших тестов показывают, что вы обладаете пока в латентной, или скрытой, форме метафункцией с коэрцитивным, психокинетическим и психореактивным потенциалами необычайно большой величины. Несомненно, что эти скрытые способности в какой-то мере объясняют ваш успех на поприще профессионального спорта.
На лице Фелиции появилась улыбка сожаления. Она медленно опустила голову так, что ее платиновые волосы совершенно закрыли лицо.
— Со спортом все кончено. Я больше не выступаю.
— Знаю, — спокойно ответил Шонквайлер. — Но если бы удалось разрешить ваши психосоциальные проблемы, то не исключено, что специалистам из Метапсихического института удалось бы перевести ваши метапсихические способности из латентной в активную форму. Подумайте, что это означало бы для вас! Вы сразу оказались бы причисленной к элите Галактического Содружества, стали бы весьма влиятельным лицом, в буквальном смысле потрясателем мира! Какая великолепная карьера открылась бы перед вами! Вы были бы на службе у благодарной Галактики! Со временем вы даже могли бы претендовать на пост в Консилиуме!
— Ни о чем таком я никогда не помышляла. Меня страшит мысль о всех этих делах… Кроме того, я никогда не могла бы отказаться от себя, перестать быть сама собой. Для меня, даже если я не достигла нужного возраста, должна быть какая-то лазейка! Мне непременно нужно пройти сквозь врата времени. Вы должны помочь мне найти эту лазейку, советник Шонквайлер.
Советник задумался.