Джек Бестелесный, стр. 56

Короче говоря, я готовился убить его. На таком расстоянии промахнуться не смог бы даже мазила вроде меня. И никаких угрызений совести я не испытывал. Это было животное, а я — загнанный в угол человек, самый опасный биологический вид во Вселенной. Но в тот момент, когда мой палец лег на спусковой крючок, небо вдруг заполыхало лиловыми, зелеными, белыми огнями, образующими фантастические призрачные фигуры.

Большеног вскинул руки, и мое сознание услышало, как он испустил телепатический вопль восторга и радости.

Я медленно опустил винчестер. В небе над нами плясали фантомы, мерцали звезды, а великан на валунах пел свой безмолвный восхищенный гимн природе. Я хотел снова прицелиться, но не поднял ружья, а поставил его на предохранитель. Сухой щелчок разнесся в тихом воздухе, как треск сучка под чьей-то ногой. Большеног резко обернулся и посмотрел на меня.

Я помахал ему.

Он исчез.

А я со вздохом вернулся в палатку, съел еще лепешку, глотнул из фляжки с ромом и опять заснул.

Утром снова шел снег, но не густой — просто в воздухе кружились редкие снежинки. Я взобрался на валуны, где видел гигантскую обезьяну, но не нашел ничего, ни единого следа. Возможно, где-то тут, среди скал, пряталось его логово.

— Храпи спокойно, — сказал я ему. — Рассудок говорит мне, что ты — еда, но сердце твердит: «Нет-нет! Собрата-операнта есть нельзя».

Я позавтракал, уложил рюкзак и продолжил спуск по каньону. Он опять стал довольно крутым, и я шел очень осторожно и медленно — ведь снег теперь был куда глубже. Пока мне на пути не попадались особые препятствия, но следов потенциальной дичи я не видел — только возле маленькой полыньи тянулась цепочка отпечатков, оставленных норкой или куницей.

Весь день с неба тоскливо сыпался снег, наращивая новый слой белого рыхлого снега. Обезьянья речка повернула на север, огибая небольшую вершину, которую я окрестил горой Джефф. До вечера я прошел вниз по течению километра четыре-пять, облюбовал место среди выветренных скал, поставил палатку и развел костер. Разогретые лепешки были не намного лучше холодных, но котелок горячего куриного супца меня очень подбодрил. Я лежал в спальнике перед откинутой дверью и прихлебывал ром — один обжигающий глоточек, потом второй, — глядя, как угасает огонь и медленно кружатся снежинки. Мной овладело пьяное спокойствие, и я спросил себя, а не предстоит ли мне умереть здесь. Смерть от переохлаждения считается легкой. Куда легче голодной смерти. Такой уж я везунчик. А вот бедная Тереза…

И тут я очнулся от этих мрачных размышлений, припомнив, что прилетел сюда с Терезой не по своей воле. Мне приказал сопровождать ее лилмик, которого я прозвал Фамильным Призраком. Это он сказал, что мое присутствие здесь необходимо!

Необходимо? А для чего? Для его космических шашней, для чего же еще! Я не сомневался, что нерожденный ребенок Терезы является главным фактором в планах моего призрачного надоеды. Иными словами, она останется жива и родит Джека. Логика подсказывала, что и я останусь жив — ей ведь не справиться здесь одной в глухую зиму. Un point, c'est tout, Oncle Rogi note 39. Итак, блаженство замерзания не для меня.

Тем не менее я совсем вымотался, спускаясь по этому чертову ущелью. И чем дальше от Обезьяньего озера я отойду, тем труднее будет мой обратный путь. А если еще один буран, я и вовсе не вернусь…

— Mon fantome! note 40 — позвал я. — Ты тут?

Последняя головешка в моем костре рассыпалась угольками, которые чуть шипели, когда на них ложились снежные хлопья.

О Призрак! Я знаю, ты меня слышишь. Становится все холоднее и холоднее, и я совсем вымотался, шаркая лыжами по камням. Я же просто слабый старик ста шести лет. Если мне придется идти дальше, я наверняка не сумею дотащить мясо до хижины! Пригони мне с утра какую-нибудь съедобную тварь, слышишь? Хватит валять дурака. Если хочешь, чтобы я справился с работой, которую ты мне навязал, так изволь помогать! Что-то крупное! Без фокусов! Завтра! Прямо здесь!

Приободрившись, я завинтил фляжку с ромом, закрыл дверь палатки и заснул.

Утро было очень холодное, пасмурное, но снегопад прекратился. Когда я спустился к речке за водой, то заметил, что там побывали до меня. На другом берегу вверх по течению тянулись следы, и я увидел, что чуть дальше над ельником курится не то дымок, не то пар.

Я вернулся за винчестером, осторожно прокрался по своему берегу и разглядел его между лапником. Справочник «Как выжить в лесной глуши» рекомендует целиться поближе к груди, где расположены важнейшие органы. Там даже был рисунок животного с мишенью для таких идиотов, как я. Сняв предохранитель, я прицелился куда надо и выстрелил.

Молодой лось рухнул мертвым на снег.

Весил он, наверное, побольше 450 кило. Даже сооруди я волокушу, потребуется несколько выматывающих прогулок, чтобы доставить домой все мясо. А, к черту! Моя взяла! Пьянея от торжества, я схватил топор, ножи, брезент, плассовые мешки и попытался вспомнить, что говорилось в справочнике о разделке туши. Подробности ускользнули у меня из памяти, но я решил, что как-нибудь справлюсь.

Приступая, я не удержался и издал торжествующий телепатический вопль, направив его на персональной волне Терезы: «Мясодивноемясо !»

И тут же крохотная стрела вонзилась мне глубоко в мозг где-то между глазами: «Попался дядюшка Роги!»

Дени таки отыскал меня.

20

Сектор 15: звезда 15-000-001 (Телонис),

планета 1 (Консилиум Орб)

Галактический год: Ла Прим 1-378-566

6 декабря 2051

Четвертого декабря по земному календарю Анн Ремилард попросила — нет, приказала! — чтобы Марк исполнил свой семейный долг и познакомил только что прибывших двоюродных братьев и сестер с Консилиум Орба, показал бы им достопримечательности законодательного центра Галактики. Она обрушила на него этот удар словно бы между прочим, когда они вышли из административного корпуса Конфедерации Землян в понедельник и направились к метро в толпе человеческих оперантных чиновников.

— Но как же моя настоящая работа? — заспорил Марк. — Я еще не кончил исследования роста населения космополитных миров и статистических данных о преступности на них.

— Джанко закончит.

— Но ведь я считаюсь пажом и должен выполнять важные поручения Магнатов из нашей семьи, а не нянчиться с малолетними родственниками!

Анн осталась непоколебимой.

— Молодой человек, пока твой отец или кто-либо еще не прибегнет к твоим бесценным услугам, ты остаешься моим пажом и будешь делать то, что говорю я. После двух дней отдыха твои двоюродные братья и сестры оправились от переброски сквозь лимбо, и им не терпится заняться делом. Вместо того чтобы без толку забавляться серфингом и загорать на пляже в Палиули, пусть пополнят свое образование.

— Но я-то при чем? Для семейств и друзей новых человеческих Магнатов устраиваются систематические экскурсии…

— Я знаю, ты каждую свободную минуту тратишь на знакомство с этим экзотическим ульем. Так примени то, что узнал. Твои дяди, тети и твой отец, а также я будем с утра до ночи заняты приготовлениями к церемонии и другими консилиумными делами и не сможем уделять детям достаточно времени. А с тобой они узнают куда больше, чем сумеют почерпнуть из стандартных экскурсий.

Почти все Ремиларды прилетели на «Кунгсхолме», приземлившемся за два дня до этого разговора, и все, кроме Поля, вместе с семьями поселились в тропическом Палиули. На Земле остались только Дени и Адриен, чтобы закончить дела и прилететь к Рождеству. Во время полета Люсиль взяла под свое крыло младших детей Поля, лишившихся матери, и все еще надзирала за ними в огромной квартире Поля в Золотых Воротах, немилосердно командуя няней и экономкой. К неудовольствию Поля, правда хорошо скрытому, она взяла на себя роль светской хозяйки дома, а также сняла для себя с Дени квартиру совсем рядом.