Бой бес правил, стр. 42

Пока Карась хлопал глазами, а мы с Анной недоуменно переглядывались, загадочный зубник, перебегая от одного лешего к другому, ощупал весь наш пехотных отряд, как какой-нибудь профессиональный барышник ощупывает табун лошадей, выбирая подходящую.

— Что он делает? — ахнула Анна.

— Ты у меня спрашиваешь?

Зубник остановился все-таки на Парфене — самом крупном лешем в нашем отряде. Странный выбор. Если он задумал убежать, то и выбирал бы себе пару пожиже… Нет, определенно он что-то задумал.

— Парфен?

— Ась!

— Не «ась», а «слушаю, товарищ комдив». Отойди от дяди.

— Почему это теперь — отойди? — вскипел снова странный незнакомец.

— Потому что я с тобой пойду. Во избежание.

И тогда зубник выкинул невиданную штуку. Он подбежал ко мне и быстро-быстро ощупал мне руки, ноги, грудь… Я аж оторопел от такого нахальства. Карась неприлично заржал, а Анна нахмурилась и сжала ладонь на рукояти шашки.

— Удивительно! — воскликнул тем временем зубник. — С виду такой невзрачненький, а кости — крепкие как железо. Привязывай!

Я связал из веревки две петли, одну накинул себе на пояс, другую — на пояс незнакомца.

— И если ты намереваешься сделать какую-нибудь гадость… — начал я.

— Да ладно! — бесцеремонно отмахнулся он. — Пошли скорее!

И мы пошли. Вернее, побежали. Зубник со своим мешком летел впереди, волоча меня на буксире. Он резво и уверенно петлял между деревьями, перепрыгивал через поваленные стволы, с шумом врубался в заросли валежника. Я даже не успевал замечать, по каким признакам он определяет, куда ему сворачивать — направо или налево. Никаких меток на деревьях, никаких указателей… Тем не менее на одном месте кругом мы не ходили, как раньше. Глубокий Лес сгущался, менялся по мере того, как мы продвигались все дальше и дальше… Куда? Я совсем запыхался. Мой проводник-стоматолог тоже подустал. Вспотел, как ежик в бане, расстегнул наконец свой пиджак, расстегнул верхние пуговки сорочки…

Ноги у меня уже подкашивались, когда незнакомец вдруг остановился. На краю глубокого оврага, со дна которого металлически поблескивал ручеек. До противоположного края оврага было примерно метров пять. Неужели прыгать будем?

— Почти пришли, — пропыхтел незнакомец, поворачиваясь ко мне и свободной рукой вытирая пот со лба.

— Ура! — обрадовался я. — Эй, Карась, Анна! Вы слышите…

— Не слышат они! — злобно захохотал зубник, погромыхивая жестянками в мешке.

— Что?

Я обернулся. Никого, кроме нас, в округе не. было.

— Отстали, — сказал я. — Ну правильно, мы же летели как сумасшедшие. Давай минутку подождем, поаукаем…

— «Поаукаем»! — издевательски передразнил меня зубник. — Прыгай в овраг за мной, и все дела! Указывать он мне еще будет…

Так. Надоел мне этот тип. Кто он такой вообще? Сейчас как залеплю ему леща по-флотски, как меня Карась учил, враз весь гонор слетит. Или еще лучше…

— Леших дождусь, — мстительно пообещал я, глядя в глаза незнакомцу, — они тебя за ноги к двум елям привяжут…

— Долго ты их будешь дожидаться, — презрительно фыркнул незнакомец. — А ну прыгай, недоносок!

Недоносок?! Я поднял уже руку для законной затрещины и вдруг замер. На голой груди стоматолога чернел порядком изъеденный ржавчиной железный амулет на цепи: оскаленный череп над двумя скрещенными берцовыми костями. Я знал этот амулет — еще бы мне не знать! Такой череп — явный знак принадлежности к цеху колдунов-некромантов. Нет, глупости… Непохож этот тип на колдуна и тем более — некроманта. Они все сплошь старики, бородатые, страшные, неряшливые, пропахшие спиртовыми настойками на крови и желчи, перепачканные в костной муке… Что я, некромантов не видел, что ли?

— Грамотный какой комиссар попался! — снова оскалил в усмешке свои профессионально безукоризненные зубы паскудный стоматолог. — Узнал амулет? А если ты такой грамотный, почему не догадался, что на нас заклинание Иди-Иди-Не-Дойдешь не действует, в отличие от твоего войска?

— Самозванец! — взвыл я. — Потому и не действует, что ты железяку на себя нацепил! Колись, кариес проклятый, где ее взял?

— Не твоего ума дело! — огрызнулся незнакомец и шагнул вперед. — Прыгай, тебе говорю! Но смотри кости не переломай! Кости твои мне еще понадобятся.

Он прыгнул первым. Я свалился за ним. И как неудачно свалился! Приложился макушкой о какую-то коварную корягу. Это было последнее, что я запомнил.

ГЛАВА 2

Скрил-скрип… Ох, как голова болит. Скрип-скрип… Скрипи, нога моя, скрипи, костяная… Это еще откуда?

Я открыл глаза. Ой, лучше бы я их не открывал. Крайне, знаете ли, неприятная штука — пробуждаясь, увидеть себя на полу в какой-то подвальной комнате прикованным за ногу к замшелой каменной стене.

Решетчатая дверь, наглухо запертая, никаких окон, свет падает через дыры в обветшалом от старости потолке.

Скрип-скрип. Опять этот звук. Радует хотя бы то, что доносится он откуда-то извне.

— Здравствуйте, товарищ комдив…

От неожиданности я подпрыгнул, насколько позволяла цепь.

— Огоньков!

— Так точно… — уныло протянул товарищ Огоньков, ободранный и грязный, с такой же, как и у меня, ржавой массивной цепью на ноге. — А вы как здесь оказались?

— Догадайся с трех раз, марафонец! Кто тебя просил из города бежать? Искали тебя, искали… И нашли.

Товарищ Огоньков пошевелил закованной ногой I и вздохнул:

— Разве ж я знал! Я хотел как лучше. Я чистоту революционной морали это самое… блюл…

— Блюдун неистовый! И как тебя сюда занесло? А впрочем, можешь не рассказывать. Пошел через Глубокий Лес, заблудился и вдруг напоролся на странного человечка в темном костюме-тройке с мешком на плече…

— Не было мешка, — виновато поправил меня Огоньков. — Он с коровой был. Шел себе в чащобе, корову хворостинкой погонял.

— Еще интереснее…

— Вот-вот! И я обалдел! Спросил у него дорогу, он долго ломался, строил из себя невесть кого…

— Обзывался…

— Еще как! А потом все-таки согласился вывести нас из леса. Посадил меня на корову — и вдруг как побежит! Все быстрее и быстрее! И корова за ним! Мои домовые с тяжелыми рогатками отстали… А потом внезапно перед нами — овраг…

— Дальше можешь не рассказывать.

Огоньков снова вздохнул.

— Знаешь, что я думаю, Адольф? — поделился он. — Этот самый тип с коровой — колдун!

— Да что ты говоришь? — «поразился» я. — Не может быть! Я-то думал, он массовик-затейник! А если честно, никакой он не колдун. Самозванец! Нашел случайно в лесу амулет некроманта, нацепил на грудь и возомнил себя непревзойденным заклинателем. Бывает такое с людьми, и зубодеры здесь не исключение. Да я его одной левой! Вот только железяку эту ржавую сниму… Сейча-ас… Один простенький заговор — и цепь с меня слетит как миленькая!

— Не торопись! — воскликнул Огоньков. — Снимешь ты цепь, а дальше?

— Дальше? Пойду и набью морду нашему зубнику. От пары затрещин у него кислотно-щелочной баланс в башке враз восстановится!

— Посмотри, Адольф!

Я посмотрел. Огоньков показывал мне зубную щетку и початую жестянку мятного порошка. Такая же щетка и такая же банка валялась рядом со мной на грязном полу — явно эти инструменты предназначались мне. В голове моей тотчас нарисовалась картина: свихнувшийся зубник, завладевший неслабым амулетом, заманивает прохожих в свое логово, где и подвергает несчастных изуверским стоматологическим процедурам — заставляет по десять раз на дню чистить зубы, пытает бормашиной, громадными клещами сладострастно дергает резцы и коренные, сверлит дырки, ставит пломбы куда только можно и нельзя…

— Маньяк, — поморщился я. — Не люблю маньяков, честное слово. Злые они. Ничего, разберемся… Подумаешь, придется лишний раз зубы почистить…

— Какие зубы! — застонал Огоньков. — Он что, тебе ничего еще не объяснил?

— Нет. Как-то времени не было. Я, понимаешь, в овраг — прыг. Высота — ух! Башкой об корягу — бах! Вот так дело было.