Том 3, стр. 57

— Помни: не отходи от вещей. Может быть, они мне сейчас же понадобятся, — сказал Абд ар-Рахман, выходя из шатра.

Выйдя, он невольно остановился. Два рослых раба-арапа, в красных повязках на голове, крепко упираясь ногами в землю, изо всех сил старались сдерживать бешено рвущегося прекрасного жеребца редкой игреневой масти. Изогнув шею, грызя удила, большой конь бил передними ногами и поджимал широкий зад с длинным черным хвостом.

Абд ар-Рахман, прищурив глаза, наблюдал за усилиями арапов.

«Они хотят испытать меня: решусь ли я справиться с этим зверем? Абд ар-Рахман не колеблется и страха не знает. Укротитель коней рад лишний раз испытать свою силу…»

Клочья пены падали на грудь коня, украшенную серебряными цепями. Жеребец казался особенно красивым на фоне восходящего алого солнца, прорезавшего розовыми лучами узкие длинные тучи, низко протянувшиеся над горизонтом.

Но не конь привлек особое внимание Абд ар-Рахмана — за ним, на груде камней, вырисовываясь стройным силуэтом, стояла девушка с кувшином на плече… «Аромат гвоздики»…

Тени ночных снов пролетели перед Абд ар-Рахманом… Уверенно он подошел к коню, косившему черным глазом, подобрал левой рукой повод, легко отделился от земли и оказался в арабском седле с широкими металлическими стременами.

Глава шестая

У АРАБСКИХ КУПЦОВ

Слуги ехали впереди, пробираясь тропинками между низкими хижинами с камышовыми крышами. Кругом видны были также бесчисленные юрты на телегах. Семьи монгольских воинов разводили костры возле больших тяжелых колес из цельного дерева. В глиняных горшках и медных котлах готовилась пища и грелась вода. На углях жарились куски мяса.

Перед небольшим домиком, окруженным чахлыми деревцами, собрались все арабские купцы. Каждый пришел к своему старшине с несколькими приказчиками и слугами. Все хотели узнать последние новости о священном Багдаде, о великом халифе и о том, что он думает о татарах и татарском нашествии.

Перед домом была протянута дорожка из небольших ковров в честь знатного гостя. Старшина купцов, с белой повязкой вокруг высокой черной бараньей шапки, знак «хаджи» [86], стоял впереди. Рядом два его маленьких внука держали подносы с гроздьями винограда.

Абд ар-Рахман соскочил с коня и передал поводья слугам. Старшина провел Абд ар-Рахмана вдоль стоящих в ряд склонившихся низко арабских купцов, и гость говорил каждому несколько приветственных слов. Некоторые уверяли, что знали его мальчиком, старики вспоминали отца, павшего в бою с неверными.

Старшина пригласил знатного гостя внутрь дома, куда были допущены только несколько наиболее почтенных и влиятельных купцов; там все расположились полукругом на пушистых коврах, а слуги подсунули под локоть каждому цветную шелковую или ковровую подушку.

— Нам нужно знать, какого пути держаться, — шепотом, боязливо говорили старики. — Оставаться ли здесь и разворачивать торговлю, или уезжать обратно? Мы еще не знаем монголов и еще не верим Бату-хану. Он обещает нам свободную торговлю, но пока что любой монгольский начальник может безнаказанно забрать у нас все, что захочет. Если здесь установится порядок и спокойствие, то мы сумеем развернуть в десять раз большую торговлю. Только бы установился прочный порядок!..

— Что ты обо всем этом думаешь, достойный гость наш Абд ар-Рахман? Что сказал халиф багдадский, — да будет над ним мир?! Оставаться ли нам здесь или, распродав все свои товары за бесценок, скорее подыскивать другие города, более подходящие и спокойные?

Подумав, Абд ар-Рахман ответил:

— Мой повелитель многого не говорит, но то, что он сказал, значительно. Он хочет, чтобы арабское имя всюду пользовалось почетом, как это было пятьсот лет назад. Он хочет, чтобы арабский меч разил врагов, прославляя знамя пророка, а смелые арабские купцы прославляли честность и верность своему слову и добротность своих товаров на всех землях и морях.

Купцы с большой осторожностью и оговорками вполголоса объясняли, что, по их мнению, Бату-хан очень удачно избрал место для своей будущей столицы на скрещении великих торговых путей: из Хорезма, Индии и Китая в Византию и «вечерние франкские страны», а также в другом направлении — между Ираном, Аравией и далекой Индией вверх по Итилю… Таким образом, Бату-хан хочет сделать свою столицу центром Вселенной, и она станет одной из первых столиц мира. Но сюда будут приплывать корабли и придут верблюжьи караваны только в том случае, если окрепнет уверенность в порядке и полной безопасности для купцов и их товаров в этом городе.

Абд ар-Рахман спросил:

— Почтенные седобородые сыны моей далекой родины! Вы видели разные страны — и на восход солнца и к его закату. Скажите мне ваши тайные думы: смогут ли татары завоевать «вечерние страны», разбить войска франков, румийцев и других народов, войска могучие, закованные в железные латы?

Старшина ответил:

— Татарам помогают слепая покорность их воинов своим начальникам, их смелость в бою, но более всего — ужас, ими внушаемый мирным народам. Если народы «вечерних стран» не будут достаточно единодушными и по-прежнему среди них будут царить разногласие и взаимная ненависть, то многочисленная дикая татарская орда свободно пронесется по цветущим «вечерним странам», как беспощадный смерч, и повсюду законом станет Яса Чингиз-хана.

— А кто такой Бату-хан? Мудрый ли он правитель, каким был его дед, и такой ли он смелый и счастливый полководец, каким был великий завоеватель Ирана Искендер Двурогий? — спросил Абд ар-Рахман.

Старшина арабских купцов ответил:

— Бату-хану, несомненно, покровительствуют пери и джинны [87]. Все, за что он берется, встречает удачу… Потому ли, что здесь мы видим только чудо, или же ему помогает в делах его воля, смелость и проницательный ум, — кто на это сможет ответить, какой мудрец?

— А каковы его соратники? Человек становится великим, когда он сумеет окружить себя преданными, способными людьми, настойчиво проводящими в жизнь его волю.

Старшина сказал:

— Конечно, Бату-хану помогают его соратники, но ведь их он сам же и выбрал. Войско слушается его беспрекословно, потому что оно ему верит и прозвало его «Саин-хан» — доблестный, щедрый, великодушный. Поэтому я думаю, что если Бату-хан пойдет на запад, на «вечерние страны», и не дрогнет, не поколеблется, то он разобьет и покорит все встречные народы и власть его разольется по всем землям до «последнего моря».

Абд ар-Рахман снова задал вопрос:

— Я должен сопровождать его в походе. Следует ли мне это делать?

— Следует! Следует! — воскликнули все присутствующие. — Так ты поможешь и нам распространить арабскую торговлю по всему пути, проложенному Бату-ханом. Не забудь нас!

Купцы показали широкую щедрость и радушие в угощении, приготовленном для высокого гостя. На ковре было расставлено столько блюд с разнообразными изысканными кушаньями, что ими можно было накормить десяток послов со всеми их слугами.

Соблюдая арабские обычаи, Абд ар-Рахман ел мало, но попробовал от каждого блюда, благодаря и все расхваливая.

— Прости наши нескромные вопросы, — сказал старшина. — Но, только желая помочь тебе дружеским советом, мы бы хотели знать, какие подарки ты привез татарскому хану?

Абд ар-Рахман рассказал, что он передаст золотой перстень с редким камнем и надписью мудрого Сулеймана, меч дамасской гравированной стали, золотой кубок с талисманом, предохраняющим от отравы, и другие ценные подарки.

— Позволь мне дать тебе один полезный совет, — сказал старшина. — Ты знаешь, что арабы, кроме дамасских клинков, особенно славятся прекрасными благородными конями…

— Но где же я могу взять коня? Отправляя меня послом, святейший халиф мне его с собой не дал.

— Мы хотим помочь тебе. Ты поедешь на прием к Бату-хану на том самом чистокровном арабском коне, на котором приехал сюда к нам и с которым ты так умело справился. Не всякий может сесть на такого горячего жеребца. А тебе следует с честью подъехать к шатру Бату-хана. Все простые смертные должны приближаться к этому священному шатру пешком. Ты же объяснишь страже, что должен предстать перед светлые очи Саин-хана на коне, присланном халифом багдадским ему в подарок в знак дружбы. Если же хан татарский разгневается, то, увидев чудесного коня, он тебя простит и полюбит.