Мемуары 1942–1943, стр. 40
Рядом с Вами находятся два или три чиновника, которые что-то замышляют. Вчера я присутствовала на ассамблее, находясь на галерее для прессы, и обратила внимание на таинственный вид Гранди. Его аплодисменты были притворными. Он слишком долго находился в Лондоне. Тот, кто его знает, предупреждает Вас – будьте настороже!
Случай с Гранди не является уникальным; он один из многих, и все они похожи. Это исторический факт, что во времена сильных кризисов вожди ослабевают или становятся предателями, в то время как рядовые члены держатся твердо и остаются верными. Расчетливость (т.е. ум, сообразительность) заставляет действовать первых, в то время как последних направляет основная и примитивная сила чувства. Наблюдая такие духовные изменения, какие были показаны здесь на примере писем Гранди (из которых была процитирована лишь малая часть), можно понять мой цинизм, который также объясняется тем, что никогда в жизни я не имел друга.
Выло ли это хорошо? Или плохо? Я задавался этим вопросом на Ла-Маддалене; но я не нашел на него ответа, потому что, плохо ли, хорошо ли, сейчас уже ничего не изменишь. В Библии сказано: «Горе тому, кто одинок» [165], а в эпоху Возрождения кто-то сказал: «Будь один, и будешь сам себе хозяин». Если бы у меня сегодня были друзья, им пришлось бы мне «симпатизировать», что буквально значит «страдать со мной». А так как у меня никого нет, мои дела не выходят за пределы весьма узкого круга.
Глава XVII
Драма двоевластия (1)
От «похода на Рим» до речи 3 января
Когда сталкиваешься с историческим феноменом огромного значения, таким, как война или революция, исследование первопричин является необычайно сложной задачей. Прежде всего трудно назвать дату зарождения этих событий. Прослеживая их через века, мы рискуем достичь доисторических времен, поскольку причина и следствие взаимообусловлены и следуют друг за другом. Чтобы избежать этого, необходимо выбрать отправную точку – можно назвать это свидетельством о рождении.
Первые проявления фашизма отмечаются в 1914–1915 годах – во время Первой мировой войны, когда «Фаши революционного действия» настаивали на интервенции [166]. 23 марта 1919 года они возродились как «Фаши ди комбаттименто» («Боевые союзы») [167]. Три года спустя состоялся «поход на Рим». Тот, кто захочет исследовать двадцать лет режима до июля 1943 года и проследить зарождение государственного переворота, должен принять за отправную точку 28 октября 1922 года [168].
Чем явился «поход на Рим»? Простым правительственным кризисом, обычной сменой министров? Нет. Это было чем-то большим. Восстанием? Да. Таким, которое с перерывами продолжалось почти два года. Перешло ли это восстание в революцию? Нет. Полагая, что революция происходит лишь тогда, когда не только правительственная система, но и конституционные рамки государства изменяются насильственным образом, фашизм не привел к революции в октябре 1922 года. Монархия как существовала до этого, так и продолжала существовать после. Я однажды сказал, что, когда чернорубашечники маршировали по улицам Рима в полдень 31 октября среди приветствующей их толпы, была допущена небольшая ошибка в определении маршрута: вместо того чтобы пройти перед королевским дворцом на Квиринале, следовало войти внутрь. Никто не придал этой мысли никакого значения, потому что в этот момент такое предложение показалось бы всем несвоевременным и абсурдным.
Монархия и республика
Как можно было нападать на монархию, которая не закрыла двери, а, наоборот, широко распахнула их? Король отменил военное положение, объявленное в последний момент правительством Факты; он игнорировал предложения маршала Бадольо (или тех, кто имел к этому отношение), что вызвало яростную статью в «Пополо д'Италиа»; он поручил мне сформировать кабинет министров, который путем исключения депутатов левого крыла, находящихся в тисках антифашистской предубежденности, был рожден в условиях полной победы и национального согласия [169].
Если бы мы вдруг придали «походу» республиканскую окраску, это бы усложнило проблему. Была речь в Удине в сентябре 1922 года, в которой республиканские тенденции фашизма были отброшены в сторону на тот момент [170]. Однако отношение фашизма к форме политических учреждений государства было определено с самого начала движения, в Декларации политики, провозглашенной первым Центральным Комитетом итальянских «Фаши ди комбаттименто» в 1919 году (который имел свой штаб на улице Паоло да Каннобио, 37). Пункт D этой Декларации предлагал «созыв сроком на три года национальной ассамблеи, чьей первой задачей будет определение конституционной формы государства». Однако в Декларации не было республиканских формулировок или уклона. Через год на национальном конгрессе, проходившем в зеленом зале Лирического театра в Милане 24 и 25 мая 1920 года, были сформулированы некоторые ведущие принципы фашистской деятельности. Они были вкратце изложены в манифесте «Руководящие принципы и практические постулаты фашизма» (Центральный штаб на улице Монте ди Пиета), который провозгласил, что «Фаши ди комбаттименто» не находятся в противоречии с социализмом как таковым (как спорной теорией и движением), но они выступают против его теоретического и практического вырождения, которое определяется одним словом – «большевизм». Затем говорилось о вопросе политической власти, где в следующих выражениях заявлялось следующее:
«Для „Фаши ди комбаттименто“ вопрос о власти подчинен моральным и материальным интересам нации, настоящим и будущим, понимаемым в их реальности и историческом развитии; по этой причине они ничего не имеют ни за, ни против существующих учреждений. Это не дает никому права считать «фаши» монархистами или сторонниками династии. Если для соблюдения интересов нации и гарантий ее будущего возникнет необходимость смены власти, фашисты будут готовы к этому, но исходя не из неизменности принципов, а из конкретной оценки ситуации. Не каждый режим является подходящим для любой нации. Не каждой голове подойдет фригийский колпак. Конкретной нации необходима конкретная форма государства. Форма государства может избавиться от устаревшего содержания и стать демократической, как в Англии. Напротив, могут существовать и существуют республики, которые являются резко аристократическими, такие, как Россия, или так называемые Советы. Сегодня фашисты не считают себя ни в малейшей степени связанными с судьбой нынешних политических учреждений монархического типа».
Как видно из манифеста 1920 года, позиция фашистов может быть описана как «прагматическая». И эта позиция незначительно изменилась в период с 1921 по 1922 год. Во время восстания в умах людей республика не существовала ни в форме идей, ни как учреждение. После смерти Джузеппе Мадзини и нескольких его приверженцев (последний из которых, Аурелио Саффи, умер в 1890 году [171]) Республиканская партия жила «священными воспоминаниями», которые душила реальность монархии и на которую давил груз новых социалистических доктрин.
Три человека выделяются на фоне общей серости тех сумеречных лет: Дарио Папа, Джованни Бовио и Арканджело Джислери. Последний из них был непреклонен в своей бескомпромиссной вере, которая заставила его отказаться от должности депутата, чтобы избежать принятия клятвы верности. Но другие партийные руководители – через парламент, этот особенно коррумпированный орган – адаптировались к монархическому строю до степени принятия министерской ответственности во время войны. Этот тип республиканства, демократический и масонский по своей сути, был представлен евреем – Сальваторе Барцилаем [172].
165
См. Екклесиаст, 4,10.
166
Эти группы, созданные Муссолини, чтобы способствовать вступлению Италии в войну, были более широко известны как «Интервенционистские фаши» и именно так описывались самим Муссолини в его речи по случаю их представления в Милане 25 января 1915 г. Они имели мало общего с Фашистской партией (в том виде, в каком она существовала позднее.)
167
Основной единицей полностью сформировавшейся Фашистской партии был «Фашио ди комбаттименто» (сокращенно «фашио»), т.е. местный «Боевой союз». Существовало более 7300 этих «фаши» (множественное число от «фашио»), т.е. по одному в каждой коммуне. Формирование первых «Фашио ди комбаттименто» на заседании, состоявшемся на Пьяцца Сан-Сеполькро в Милане 23 марта 1919 г., отмечает появление фашизма как политического движения. Прежние интервенционисты, синдикалисты с националистическим уклоном и прежде всего недовольные ветераны войны, объединенные неприятием доводов разума и культом насилия, сформировали единый фронт борьбы против социализма. Однако «фаши» не были объединены в партию с четкой политической программой до 7 ноября 1921 г.
168
Этот отрывок является типичным примером обращения Муссолини с фактическим материалом. Рассматривая возникновение фашизма, он едва ли может опустить ссылки на известное инаугурационное собрание 23 марта, но осторожно обходит молчанием программу, провозглашенную там, направленную на создание именно республиканского и синдикалистского государства; программу, которая прямо расходится с положениями, приводимыми ниже, о том, что фашизм никогда не принимал формальные доктрины республиканства. Игнорируя эту программу, он утверждает, что для понимания двадцати лет фашистского режима отправной точкой является «поход на Рим» 28 октября 1922 г.; позднее, однако, обсуждая республиканство и партию, он возвращается к событиям, далеко предшествующим «походу на Рим», – заседанию центрального комитета «фаши» в Милане 28 августа 1919 г., причиной этого является то, что заседание можно трактовать так, чтобы использовать его собственное последующее отношение к республиканству, в то время как заседание 23 марта не может быть использовано в этих целях.
169
Хотя приготовления к фашистскому маршу на столицу были почти закончены, когда Муссолини провел большое заседание 24 октября 1922 г. в Неаполе, ситуация еще могла бы быть изменена при проявлении твердости. Но правительство находилось в состоянии колебания и нерешительности, и предложение Бадольо расправиться с фашистами «картечными выстрелами» было проигнорировано. В одиннадцатом часу Факта (тогдашний премьер-министр) решился на энергичные меры, и утром 28-го было введено военное положение. Он не посоветовался с королем, который уже начал вести переговоры с фашистами. Виктор Эммануил сначала отказался подписать постановление о военном положении и затем предложил занять пост премьер-министра Муссолини, который сформировал правительство.
170
Эта речь от 20 сентября 1922 г., которая была описана в официальном издании речей Муссолини (Scritti e discorsi di Benito Mussolini, том II, Милан, 1934) как «первый акт решающей фазы фашистской революции». Он сказал: «Наше отношение к политическим учреждениям ни в коей мере не обусловлено никакими просьбами… Мы должны иметь смелость быть монархистами».
171
Аурелио Саффи, писатель и публицист, родился в 1819 г.
Вместе с Мадзини и Армеллини он был провозглашен триумвиром Римской республики 1849 г. Он оставался верным Мадзини и его идеалам, разделив со своим учителем ссылку и позднее издавая его труды.
172
Сальваторе Барцилай: министр без портфеля в правительстве Саландры в 1914–1916 гг. Он покинул республиканскую группу в 1911 г. из-за своей поддержки ливийской войны. Являясь депутатом с 1890 г., он не одобрял Тройственный союз и был ярым сторонником дела Ирредентистов.