Мемуары 1942–1943, стр. 33

Эйзенхауэр, опасаясь того, что итальянцы изменят свое решение и окажут (что они на самом деле и должны были сделать) ценную помощь немцам, настаивал на немедленном подписании перемирия 3 сентября, на что Кастельяно согласился с учетом имевшихся у него полномочий.

Тейлора убедил рассказ генерала Карбони, и после ужина, который, похоже, был роскошным, в соответствии с традициями штаба (о чем мне известно из личного опыта), они вместе отправились на встречу с Бадольо в его резиденцию, где у них состоялась длительная беседа, которая продолжалась до трех часов утра.

Бадольо просил генерала Тейлора учесть трудную ситуацию, в которой могут оказаться итальянские войска, если о перемирии будет объявлено преждевременно; и они согласились, что никаких заявлений об этом не следует делать до 16 сентября.

Никто не знает, почему американский генерал и его адъютант не уехали до четырех часов вечера 8 сентября. Они улетели на специальном самолете Итальянских Королевских Военно-воздушных сил (мой человек снабдил их гражданской одеждой, в которой они прибыли в аэропорт).

Объявление о перемирии застало американского генерала в пути.

Тогда зачем генерал Эйзенхауэр посылал его с этой миссией [129]?

После объявления о перемирии итальянской стороной в 8 вечера войска были проинформированы о введении чрезвычайного положения.

Генерал Роатта в армейской бронированной машине, вместе со своим адъютантом подполковником Фенацци, укрылся в Палаццо Капрара, где поздно вечером к нему присоединились главные офицеры штаба.

В четыре часа утра генерал Карбони вышел из Военного министерства смертельно бледный после разговора с Бадольо и тут же отдал приказ моторизованному армейскому корпусу выйти из боя и отступать в Тиволи.

Его начальник штаба указал на невозможность выполнения такого приказа, так как это подвергало опасности судьбу соединений, уже частично задействованных или находящихся в контакте с немцами.

Карбони ответил, что король находится в Тиволи, и его аргумент убедил всех. Был подписан приказ генералом Де Стефанисом, единственным все еще находившимся там в пять или шесть часов утра. Карбони отсутствует до вечера 9-го.

Войска оказались в трагической путанице приказов, противоречащих один другому. Кальви ди Берголо принял командование армейским корпусом и подтвердил приказ, который и был выполнен.

Вечером 9-го вновь появляется Карбони, заявляя, что он за переговоры с немцами. Начинаются переговоры, вмешивается Кавилья. Переговоры прерываются утром 10-го. Карбони решает бежать. Вновь вмешивается Кальви. Карбони исчезает.

Войска распускаются. Генералы бегут, переодевшись».

5 часов вечера 8 сентября

«В 5 часов вечера 8 сентября генерал Де Стефанис принимает телефонный звонок из кабинета Бадольо с указанием немедленно отправиться в Квиринал вместо генерала Роатта, который был занят с маршалом Кессельрингом на одном из обычных оперативных совещаний.

Генерал Де Стефанис позвонил в Квиринал, чтобы получить подтверждение этого требования, поскольку этот срочный вызов в королевский дворец показался ему странным. Ответившие подтвердили его.

В 5.30 он прибыл в Квиринал и узнал, что был созван сверхсекретный Совет Короны.

Без предупреждения генерал оказался в гостиной в присутствии короля. Также были вызваны Бадольо, Аквароне, Амброзио, Сориче, Сандалли, Де Куртен и Гуарилья. Генерал Карбони, кажется, не присутствовал.

Бадольо сказал, что ввиду сложной ситуации король созвал их, чтобы выслушать их мнения. К изумлению всех присутствующих, которое явно читалось на их лицах, Амброзио объявил, что 3 сентября было подписано перемирие с Великобританией и США. Он зачитал условия договора и добавил, что союзники объявили о нем внезапно, что противоречило ранее достигнутым договоренностям. Это оказалось абсолютно неожиданным и для начальников штабов армии, авиации и флота.

Гуарилья выразил свое неудовольствие в связи с тем, что его не проинформировали о подписании договора. Де Стефанис сделал все возможные оговорки в связи с отсутствием Роатты, попросил присутствующих подождать его и высказал свое личное несогласие. Аквароне настаивал на немедленном принятии перемирия.

Бадольо находился в состоянии нервной депрессии.

Большинство высказалось против заключения перемирия. Бадольо, как говорят, воскликнул: «В таком случае я слагаю с себя все полномочия!»

В 6.15 пришло радиосообщение от Эйзенхауэра, составленное как ультиматум, на выполнение условий которого отводилось два часа.

Поставленные перед фактом этого ультиматума, присутствующие были охвачены паникой и растерянностью.

Похоже, что Эйзенхауэр, предъявив новые требования, заявил, что будут даны гарантии на будущее с учетом тех условий, в которых оказались Италия и ее правительство.

В 7 часов вечера король встал и объявил, что он решил принять перемирие, и попросил всех присутствующих составить соответствующее официальное итальянское заявление для передачи по радио в 8 часов вечера – срока истечения англо-американского ультиматума.

Де Стефанис был против последней части заявления, а именно части со словами «против иной державы военные действия могут продолжаться…» и т.д.

Его точка зрения была в конце концов принята самим королем, и было решено убрать последнюю часть заявления.

В 7.30 вечера совет закончился.

В 9 часов вечера Де Стефанис, который находился в Монтеротондо вместе с генералами Мариотти, Утили, Сурди и Пароне, выразил свое удивление и разочарование по поводу включения фразы, касающейся враждебных действий по отношению к Германии, которую король и совет решили опустить [130].

Очевидно, Бадольо включил эту фразу в текст заявления в последний момент по собственной инициативе.

Де Стефанис и другие штабные офицеры оставались в Монтеротондо до полуночи.

Между тем в ответ на просьбу Германии о разрешении эвакуации из Сардинии вместе с грузом немецких 88-миллиметровых зенитных орудий, которые они предоставили нашим артдивизионам (просьба была передана нашим командованием на острове), Де Стефанис ответил, что мы не возражаем и позволим немцам погрузиться на суда без помех.

Затем все они отправились в Рим, в Палаццо Барачини и Палаццо Капрара».

Бегство

«В 6.30 утра 9 сентября Де Стефанис и Мариотти уехали в Абруцци. На месте встречи в Карсоли они нашли приказ от Амброзио ехать в Чиети. Де Стефанис отбыл в Авеццано, куда на машине прибыла из Мантуи его семья, и оттуда в 3.30 отправился в Чиети в сопровождении полковника штаба Гвидо Пероне, сказав, что он вернется в тот же вечер.

В 6 вечера он прибыл в Чиети, где Амброзио провел смотр штаба. Присутствовали генералы Роатта, Мариотти, Утили, Армеллини, Салазар и другие, в том числе подполковник Брайда и капитан Бароне.

В 9.30 вечера, поужинав в гарнизонной столовой и после того, как Роатта отдал приказ генералу Олми, командующему дивизией, принять командование частями, дислоцированными в Чиети, они все поспешно вышли; все делалось тайно: фары были погашены, машины двигались на небольшом расстоянии друг за другом, чтобы не сбиться с пути, место назначения было неизвестно.

В полночь колонна машин достигла Ортоны а Маре. Несколько часов спустя прибыло несколько машин, из которых вышли король, королева и принц Умберто с небольшой свитой.

Королева выглядела обезумевшей от горя, она постоянно что-то прихлебывала из фляжки. Принц держался в стороне, его сотрясал сильный кашель.

Король переговорил с Амброзио. При этом присутствовали Сандалли и Де Куртен. Вскоре прибыл буксир. На значительном расстоянии от берега ждал корвет. В полной темноте закончилась посадка беженцев. Корабль назывался «Глено». Пятьдесят тысяч лир были розданы сопровождающим карабинерам. Некоторые старшие офицеры, среди которых находился генерал Генер из транспортного командования, остались на берегу».